Получилось. Он сделал это. Но почему что-то искрит? И почему он слышит какую-то женщину из Омахи, разговаривающую с президентом Соединённых Штатов? По крайней мере, голос похож на президентский.
— Смит? Это ты?
— Прошу прощенья, это Марион Кимстон. Я получила сегодня новые средства…
— Не Смит?
— Здесь нет никакого Смита, но если вы даже и думаете, что он здесь, это ведь такое распространённое имя, не правда ли? Кто это? Вы только что слышали голос президента…
Связь оборвалась. Ремо вытащил красный штекер и в недоумении повертел его в руках. Очевидно, они не вставляют его в гнездо. Он снова осмотрелся. Гнезда не было. Штекер был красным, но гнезда не было. И написано везде по-русски. Он снова начал искать хотя бы какое-то подобие гнезда. Это был заколдованный круг. Но гнезда не было.
Проблема состоит в том, что, когда вы используете человеческое тело в его космической ипостаси, вы выпускаете на волю сверхъестественные силы, находящиеся во Вселенной. Скорость и сила переходят во что-то другое. Они превращаются в знание. О том, как всё это происходит, известно только телу и сознанию. Несомненно, им трудно соперничать с электрическими приспособлениями, но сейчас эта сила оставила его со штекером, выглядевшим как медная конфетка. Если понадобится убить того русского, который поставил этот знак на мониторе, Ремо подумал, что, если это поможет, он сделает это довольно изящно. Двое русских или десять — не имеет значения.
Это будет довольно изящно. К несчастью, здесь не было русских и решение этого вопроса нельзя было ставить на первое место. И тут Ремо обратил внимание на две вертикальные чёрные щели в верхней части пластмассового корпуса машины. Гнездо!
Ремо осторожно взял медную конфетку двумя пальцами и медленно, более медленно, чем может представить большинство людей, позволил своим пальцам приноровиться к медной поверхности, отливающей желтоватым блеском, так что ему стало казаться, что он ощущает внутреннее тепло металла; его пальцы, казалось, прилипли к жёлтому металлу, который он медленно и чрезвычайно осторожно приблизил к отверстиям.
— Вот так, — пробормотал Ремо и неуловимым, лёгким движением вставил штекер. Не было никаких искр. Он был там. Он сделал это. Сам.
Звуки тяжёлых шагов заставили его вернуться к реальности. Позади Ремо появился охранник, держащий палец на спусковом крючке, и, хотя Ремо не потерял самообладания и восхищался своей работой — он был уверен, что соединение было правильным, и гордился этим, — он понимал, что, если он позволит охраннику начать стрелять, одна из пуль может попасть в аппаратуру и сведёт на нет все его усилия. Итак, он задумал сделать так, чтобы можно было быть уверенным: никто не узнает о том, что здесь произошло.
Он не стал отпрыгивать, а позволил своему телу упасть назад, чтобы было не слишком заметно, когда он, прыгнув вперёд ногами, собьёт охранника. Движение было неожиданным. Охранник видел человека, стоящего спиной к нему, и, согласно инструкции, держал оружие перед собой.
Оружие охранника было нацелено ему в голову, и исход поединка казался совершенно очевидным, но Ремо удалось одним точным ударом свалить охранника с ног, а другим не менее точным перебить ему позвоночник.
Ремо затащил охранника и его пистолет в комнату, соседнюю с постом охраны, но тут ему пришлось вступить в поединок с другим охранником, заставшим его за этим занятием. Удар, ещё удар кулаком. Старый, как мир, способ сражения. Ремо двигался, держа перед собой тело мёртвого охранника, чем приводил в немалое смущение нападавшего. А когда тот ухитрился достать оружие и положил палец на спусковой крючок, Ремо бросил тело вперёд, сбил охранника с ног и освободился тем самым от трупа. Они, конечно, доложат, что на них напал бешеный берсерк, что они храбро отразили нападение и убили его. Но никто даже не подумает, что в комнате с монитором произошли какие— то изменения и что замечательный штекер уже находится в гнезде и уже настроен на Америку.
Когда эти люди во всём разберутся, им понадобятся ответы на их вопросы. Но это не будут точные ответы. Только в большой организации могли дать приемлемые ответы на вопросы. Но вряд ли кто-то поверит, будто некто выиграл сражение с охраной целой станции совершенно безоружный, используя только труп, и бесследно исчез. Было гораздо проще поверить в то, что охранники затеяли ссору и во время её один убил другого. Потерпевший получил смещение спинных дисков.
Это должно было вызвать вопросы. И армейские никогда не смогут ответить на них.
Ремо вспомнил уроки армейской мудрости, когда двигался по ночным джунглям всё дальше и дальше от станции. Армия на всём протяжении своего существования никогда не менялась. Её сущность всегда оставалась неизменной, менялись только её наименования и флаг.
Продвигаясь к американской базе, Ремо думал, что он уже очень давно не читал истории о синанджу. Он искал вертолёт, который, по словам Смита, должен был прилететь за ним. Прошло уже много времени с тех пор, как организация фальсифицировала его смерть и могла использовать его в любом деле без боязни, что его узнают по отпечаткам пальцев. Они, безусловно, не могли его упустить, его, сироту, человека, которого, как предполагалось, вообще не существует на свете. И этот человек использовался как вооружённый убийца. И так как он был один, он был обучен особым способам, способам, ранее неизвестным белому человеку.
После этого обучения он стал каким-то другим. Он стал синанджу, питаемым солнечной энергией и знанием всей мощи человечества. В его сознании всплыла маленькая рыбацкая деревушка на побережье Западно-Корейского залива, и он, каким он был, — Ремо Вильямс, экс-коп, Америка.
Он ещё думал об этом, когда специальный вертолёт, замаскированный и предназначенный для ночных полётов, приземлился на базе. У пилота было распоряжение командира о мягкой посадке, а командир был предупреждён о том, что он не должен ни с кем обсуждать цели своего прибытия.
— Мы на самом краю Кубы, приятель. Никто нe может попасть сюда или выбраться отсюда без установления личности, — сказал командир.
— Я говорю, что он выйдет сюда.
— Почему?
— Не могу сказать.
— Хорошо, ты расскажешь это Си-Ай-Эй, или Эн-Си-Эй, или каким-нибудь ещё изданиям, в которых занимаются скрытым шпионажем и остальными гадостями. Это место охраняется моряками США. Никто не может проскользнуть мимо них.
— Извините меня, — сказал Ремо, вплотную приблизившись к командиру вертолёта.
— Вы голубой ангел?
— Может быть. Нечто похожее на это, — сказал Ремо. — Я не знаю.
— Вы один. Они сказали, что вы не должны знать кода.
— Кто они? — воскликнул командир вертолёта.
— Они не сказали, — крикнул пилот, взлетая в ночь. Навстречу появились огни истребителей, охраняющих флот и базу от возможного нападения.
Ремо откинулся на спинку своего кресла, скрестил руки и устроился поудобнее, чтобы немного вздремнуть. Он ощущал запах топлива и новых заклёпок вертолёта, но сконцентрировался на звёздах и редких просветах чистого пространства и на своей собственной кровеносной системе. А поскольку они были в порядке, то и всё остальное было в порядке.
Когда вертолёт начал снижаться, уже занимался кроваво-красный рассвет, обычный для Карибов, позволявший разглядеть маленькие оштукатуренные виллы пуэрториканского курорта Флора дель Мар. Ремо мог различить площадки для гольфа, теннисные корты и плавательные бассейны. Он показал пилоту на маленькую виллу, стоящую на канале. Лодки для спортивной рыбной ловли, с их высокими капитанскими мостиками, покачивались на канале, похожие на больших белых чаек, сидящих на воде.
Ремо выпрыгнул из вертолёта раньше, чем тот коснулся земли. Он прошёл мимо местных собак — собак, больше похожих на грызунов, — бродивших кругом.
Ремо знал, куда ему надо идти. Он даже знал пароль. Его, должно быть, ждали, потому что, несмотря на ранний час, едва он вошёл на виллу, как раздался звук шагов.
— Ты привёз рису? — раздался скрипучий голос.
— Я забыл, Маленький Отец, — сказал Ремо. — Я работал над одной проблемой в электронике.
— Лучше бы ты изучал синанджу, чем эти провода и лампочки. Это занятие для белых и японцев.
— Я белый. Кроме того, корейцы сейчас тоже занимаются электроникой.
В жилой комнате появился мужчина с седыми волосами, падающими на глаза при каждом покачивании головой. Он был одет в великолепное кимоно с блёстками и драгоценными золотыми нитями, напоминавшими великолепные рассветы на Корейских холмах.
— Такими вещами должен заниматься специалист. Но правда и то, что один из синанджу может сделать это лучше всех остальных, — проговорил Чиун, нынешний учитель синанджу. Ремо, который когда-то был его учеником, сейчас тоже стал Мастером.
