— Что за дело?
— У нас тут груз нуждается в стороже, и он уже начинает портиться.
«Груз» — это человек. «Начинает портиться» означает, что кто-то уже покушался на его жизнь.
— Почему грузу грозит опасность?
— Не знаю, меня волнует только одно — готов ли ты сдержать слово. Я должен сообщить этим ребятам, входишь ли ты в дело.
Между пальмами скользили, точно призраки, серые тела. К первому койоту присоединились еще двое. Морды они держали низко, однако глаза их отражали золотистый свет. Интересно, думал Пайк, что бы он чувствовал, бегая вместе с ними, видя и слыша то, что видят и слышат они, — и здесь, в городе, и в каньонах.
Стоун заговорил снова, теперь его голос звучал более напряженно:
— Малый, который мне позвонил, сказал, что знавал тебя раньше. Бад Флинн, а?
Это вернуло Пайка из каньонов в город.
— Да.
— Ну вот, Флинн. Он вроде как обеспечивает охрану людей, которые до того набиты деньгами, что даже гадят зеленью. А мне нужна часть этой зелени, Пайк. Ты мне должен. Так берешься ты за работу или не берешься?
— Берусь, — сказал Пайк.
— Наш человек. Я перезвоню попозже, назначу встречу.
Четырнадцать часов спустя Пайк подъехал к полуразвалившейся церкви, стоявшей в пустыне, в пятидесяти километрах к северу от Лос-Анджелеса.
Годы воздействия порывистых ветров и солнца, годы отсутствия человеческого ухода окрасили ее оштукатуренные стены в цвет пыли.
Рядом с развалинами стоял черный лимузин с затемненными стеклами и такой же черный «хаммер», оба смотрелись здесь крайне неуместно.
Пайк остановил свой джип рядом с двумя машинами. За темными окнами «хаммера» шевелились некие смутные фигуры, а в лимузине и вовсе ничего различить не удавалось. Пайк решил подождать, но тут из церковной двери появился Бад Флинн, а с ним еще один мужчина. Мужчина, похоже, здорово нервничал, он тут же вернулся в церковь, а Бад, улыбаясь, вышел под свет гаснущего солнца и направился к джипу.
Пайк не видел Бада со дня их последней встречи в ресторанчике «Шортстоп-Лаундж» — Пайк тогда уволился из Управления полиции Лос-Анджелеса и хотел, чтобы Бад услышал об этом из первых уст, тем более что они были в ту пору близкими друзьями. Бад поинтересовался, подыскал ли он себе новую работу, и Пайк ответил, что подписал контракт с лондонской корпорацией профессиональных солдат. Баду это не понравилось. Он повел себя как разочарованный отец, рассерженный выбором сына, на том их отношения и закончились.
Теперь же Пайк, почувствовав, что его согревают более ранние и более приятные воспоминания, вылез из джипа.
Бад протянул ему руку:
— Рад нашей встрече, офицер Пайк. Давно мы с тобой не виделись. Слишком давно.
Пайк притянул Бада к себе, крепко обнял.
— Я теперь занимаюсь корпоративными расследованиями, Джо. Уже четырнадцать лет, в марте будет пятнадцать. Иногда эти расследования подразумевают обеспечение безопасности. Один друг назвал мне имя Стоуна, сказал, что у него есть бывшие агенты Секретной службы, имеющие опыт работы с подвергавшимися большой опасности клиентами. Мне нужен был кто-то именно в этом роде, и тут он вдруг назвал твое имя.
Пайк взглянул на «хаммер»:
— Девушка там?
Джон Стоун уже успел изложить ему суть дела. Молодая женщина из богатой семьи пережила три покушения на свою жизнь, а Бада Флинна подрядили, чтобы он обеспечил ее защиту. Все, точка. Стоуну довольно было и того, что девушка богата. Человек с послужным списком Пайка сможет получить в свое распоряжение кучу долларов, а Стоун готов был выдоить из этих богачей каждый цент, какой только удастся.
Флинн повернулся к церкви:
— Зайдем внутрь. Познакомишься с ее отцом.
В церкви попахивало запустением и мочой. Бетонный пол, грязный от занесенного сквозь проломы в стенах песка, усеивали журналы и банки из-под пива. Запах мочи, догадался Пайк, оставлен животными. Мужчин в церкви оказалось двое. Тот, которого Пайк уже видел, был полным, с похожим на колоду лицом и жидкими волосами, которые он то и дело отбрасывал с глаз. Второй, худощавый, был постарше — лет, вероятно, пятидесяти с лишним, — на его хмуром лице выделялись умные глаза бизнесмена. На полу рядом с ними стоял кейс из цветной дубленой кожи.
Бад кивнул мужчине с жидкими волосами:
— Джо, это Коннер Баркли. Мистер Баркли — Джо Пайк.
Баркли неуверенно улыбнулся:
— Здравствуйте.
На нем была шелковая рубашка с короткими рукавами, из-под которой выпирало брюшко. На хмуром — дорогая черная спортивная куртка, галстук отсутствовал. Одежда Пайка состояла из серой майки без рукавов, джинсов и кроссовок.
Хмурый достал из кармана куртки сложенные вдвое листки бумаги и ручку:
— Мистер Пайк, меня зовут Гордон Клайн. Я поверенный мистера Баркли. Это соглашение о конфиденциальности, в котором указывается, что вы не должны повторять, передавать или еще как-либо раскрывать все, что члены семьи Баркли скажут сегодня или в любой другой день, который вы проведете в качестве нанятого ими для выполнения определенной работы человека. Вы должны подписать его.
Клайн протянул Пайку документы и ручку, однако тот не сделал ни единого движения, чтобы их взять.
Пайк смотрел на Коннера Баркли, который в свою очередь вглядывался в толстые красные стрелы, вытатуированные на дельтовидных мышцах Пайка. Стрелы эти появились еще до того, как он получил свое первое боевое задание.
Баркли оторвал тревожный взгляд от татуировки.
— Это и есть человек, которого вы хотите нанять?
— Он лучший в своем деле, мистер Баркли.
Клайн снова протянул Пайку документы:
— Будьте добры, распишитесь вот здесь.
Пайк ответил:
— Нет.
Брови Баркли изогнулись, точно потревоженные гусеницы.
— Я думаю, Гордон, все и так будет в порядке. И полагаю, нам лучше перейти к делу. Вы так не считаете, Бад?
Клайн помрачнел еще больше, однако документы убрал. Теперь заговорил Бад:
— Стало быть, вот что у нас есть. Дочь мистера Баркли — федеральная свидетельница. Через две недели ей предстоит дать показания федеральному большому жюри. За последние десять дней на ее жизнь покушались трижды. Все три попытки едва не увенчались успехом.
Пустыню уже заливал красный свет заходившего солнца. Пайк чувствовал, как воздух становится все холоднее.
— Почему ее не включили в программу защиты свидетелей?
На этот вопрос ответил Баркли:
— Ее включили. И она тут же едва не погибла.
Гордон Клайн скрестил на груди руки — с таким видом, точно содержание всех правительственных служб Соединенных Штатов представляет собой пустую трату денег налогоплательщиков.
— Некомпетентность.
Бад сказал:
— Одиннадцать дней назад Ларкин попала в автоаварию — в три часа утра она врезалась в «мерседес». В машине находились трое: супружеская чета, Джордж и Элайн Кинг, впереди и еще один мужчина сзади. Тебе известно это имя: Джордж Кинг?
Пайк покачал головой, и Бад объяснил:
— Он занимается проектированием, строительством и продажей недвижимости. Джордж был ранен, истекал кровью, поэтому Ларкин вышла из своей машины, чтобы оказать ему помощь. Второй мужчина тоже был ранен, но скрылся с места происшествия на своих двоих. Потом и Джордж собрался с силами и уехал, однако Ларкин запомнила номер его машины. На следующий день Кинги рассказали полиции совершенно другую историю — по их словам, в машине никого, кроме них, не было. А еще через пару дней сотрудники министерства юстиции свели Ларкин со своим художником. Он сделал пару сотен набросков и в конце концов Ларкин опознала в сбежавшем некоего Александра Лаймана Миша, человека, обвиненного в убийстве и скрывавшегося, как считали федералы, в Боготе, Колумбия. У меня есть дело, заведенное на Миша Национальным информационным криминалистическим центром, я тебе его дам.
— Почему дорожное происшествие заинтересовало федералов?
Теперь Клайн уже не выглядел расстроенным тем, что Пайк не подписал документы. Теперь Пайк назвал бы его человеком целеустремленным, сосредоточенным и очень деловитым:
— Их интересует Кинг. В Минюсте нам сказали, что Кинга давно подозревают в отмывании преступных денег через его компанию. Они считают, что Миш вернулся в Штаты с деньгами наркокартеля, чтобы вложить их с помощью Кинга в какое-то дело. — Клайн помрачнел, потом взглянул на отца девушки. — Людям из правительства Ларкин нужна для того, чтобы связать Кинга с известным преступником. Они считают, что, имея ее показания, смогут предъявить ему обвинения и заставить его раскрыть свою отчетность. И отец Ларкин, и я с самого начала были против ее участия в этом — и посмотрите, что получилось.
— То есть ее смерть нужна Кингу?
— Кинг финансист, — сказал Бад. — У него нет преступного прошлого, ни к каким насильственным действиям он никогда не прибегал. Люди из министерства юстиции полагают, что это Миш пытается защитить деньги, которые он вложил в проекты Кинга. Если Кингу предъявят обвинения, его проекты заморозят, и активы тоже. Кинг может и не знать, что Миш нацелился на девушку.
