Ознакомительная версия.
Последнее окно.
Оглядевшись по сторонам, Томас пихнул парня в бок:
– Проверяй.
Серхио протянул руку и… половинка рамы с легким скрипом подалась внутрь.
– Открыто!
– Ну, слава богу, – перекрестился мужчина и подставил крепкую спину: – Давай, Огюстен, твоя очередь…
Бельгиец взялся за обрез рамы, оперся коленкой об импровизированную ступеньку, включил небольшой фонарь и внимательно осмотрел ванную комнату, подоконник и подходы к окну.
– Чисто, – доложил он, забираясь внутрь темного проема.
Огромный холл на первом этаже встретил холодом, тишиной и таинственным сумраком. Лишь один тонкий луч, пробивавшийся внутрь здания через витраж над дверью, слабо освещал паркет и бок высокого камина.
– Действуем строго по плану, – напомнил Томас. – Серхио ищет наверху, Огюстен – в подвале, я остаюсь здесь и смотрю за обстановкой.
– Понял, – не очень-то уверенно ответил Серхио.
– Волнуешься?
– Немного.
– Главное, смотри под ноги, не шуми и не подходи к спальне хозяина. Он стар и плохо слышит, но… лучше не пренебрегать осторожностью. Запомнил?
– Угу, – буркнул юнец.
– Расходимся. Жду вас через двадцать пять минут.
Две тени выскользнули из коридора, ведущего в подсобные помещения, и направились к лестнице. Одна метнулась наверх, другая исчезла в подвале…
Ровно через двадцать пять минут троица повстречалась в условленном месте.
– Я нашел! – воодушевленно зашептал Серхио. – Я нашел деньги в рабочем кабинете!
– Тише, – осадил его Томас. – Много взял?
– Все, что было в тумбе письменного стола! Там около двухсот кусков!
– Отлично!
– А внизу? – заинтересованно спросил юноша. – Огюстен, ты что-нибудь нашел внизу?
– Увы. Я надеялся обнаружить в подвале сейф, но там ничего, кроме громадного стеллажа с бутылками, – вздохнул мужчина в очках.
– А может быть, он вмонтирован в кирпичную кладку? Знаешь, некоторые так маскируют стальные сейфы, что с первого взгляда никогда не заметишь…
– Там пусто! – повторил Огюстен и заспешил: – Пора отсюда сматываться. Пошли…
Повернувшись, они успели сделать не больше трех шагов в сторону ванной комнаты для прислуги, как луч фонаря, зажатого в кулаке Серхио, внезапно выхватил из темноты фигуру человека, вооруженного охотничьим ружьем.
– О, черт!.. – отшатнувшись, испуганно пробормотал парень.
Узрев опасность, Томас схватил Огюстена и вместе с ним прижался к стене. Это и спасло жизнь обоим.
Грохнул выстрел. Пространство озарилось яркой вспышкой. По стенам застучала картечь, а юный карманник вскрикнул и отлетел к противоположной стене.
Вспышка на мгновение осветила старого садовника, стоявшего у раскрытой двери в спальню. Вероятно, он услышал посторонние звуки, зарядил ружье и встал на пути грабителей.
Схватившись за живот, Серхио кричал и корчился на полу. А Томас с Огюстеном незаметно прошмыгнули мимо садовника, юркнули в ванную комнату и бросились к раскрытому окну…
Давид завел двигатель, как только увидел спрыгнувших с забора подельников.
– Я слышал выстрел, – сказал он, трогая автомобиль с места.
Огюстен сидел сзади и молча переодевался. Томас, как всегда, занял место возле водителя и, снимая с себя темный спортивный костюм, поморщился:
– Садовник.
Авто проехало две сотни метров и свернуло на хорошо освещенную трассу. Израильтянин был опытным водителем – выдерживая максимально разрешенную скорость, правил не нарушал. Зачем понапрасну привлекать внимание?
– Как прошло дело? – поинтересовался он, остановившись на красном сигнале светофора.
Устало улыбнувшись, Томас бросил через окно в мусорный ящик ненужные вещи и сказал:
– Лучше не придумаешь. В карманах убитого Серхио найдут украденные деньги, и завтра же напишут в газетах о неудачном ограблении.
– А еще ушлые журналисты напишут об отважном садовнике, – усмехнулся Огюстен.
Давид добавил мрачный мазок в нарисованную картину:
– И об удачливых напарниках убитого налетчика, сумевших унести ноги. Не так ли?
– Плевать. Зато ни в одной статье не будет вот этого, – бельгиец показал плоский фотоаппарат.
Загорелся зеленый свет, и машина продолжила движение по улице «12 Октября». Давид подпалил сигарету.
– Все успел снять?
– Абсолютно. Каждый документ и каждую фотографию.
– Что ж, поздравляю. Сейчас отправим по Интернету снимки нашим кураторам из Комитета и отметим удачную вылазку. А заодно помолимся о душе юного испанца – он отлично исполнил отведенную ему роль.
Томас оглянулся на товарища и засмеялся:
– От хорошего виски не откажемся. А вот молиться, Давид, тебе придется одному…
Вскоре машина въехала на стоянку возле скромного отеля. Мужчины покинули салон и не спеша направились к парадному входу. Несколько часов назад они оплатили номер на третьем этаже и оставили в нем свои вещи.
В холле не было ни души, если не считать дежурного администратора на ресепшене. Услышав звон дверного колокольчика, он оторвал взгляд от экрана телевизионной панели и, узнав постояльцев, положил на стойку ключ. Ничего странного в позднем возвращении гостей не было – буквально в квартале от отеля находился уютный ресторанчик, работавший до четырех утра…
Российская Федерация, подмосковная база Особого отряда боевых пловцов «Фрегат-22»
Наше время
С последним и самым сложным этапом теста под названием «Труба» справились все шестеро курсантов. Не с первого раза, не с должной скоростью, но справились.
Пройдясь вдоль строя измученных парней, я говорю на прощание:
– На сегодня достаточно. В душ, обедать и отдыхать.
– В город съездить можно? – раздается чей-то голос.
Вот она – молодость! Еле держится на ногах от усталости, дышит как паровой котел, отплевывается, а мысли уже там, где девочки, музыка и приключения.
Устюжанин усмехается, мне же приходится включить строгость:
– Запрещаю. На время испытательных тестов вы не должны покидать территорию отряда. Так что отсыпайтесь, набирайтесь сил перед вторым туром. И не обольщайтесь. Для тех, кто станет боевым пловцом «Фрегата», в первый год службы поблажек не будет – пахать придется по восемнадцать часов в сутки.
– А что нас ждет завтра?
– Начнем с «тридцаточки» – она вам уже знакома, а продолжим в бассейне. После обеда посидим в аудитории и решим, кто же из вас лишний…
Это было вчера.
Сегодняшний день очень похож на прошедший. Правда, ранним утром случилось происшествие, оставившее на сердце небольшой кровоточащий шрам. Выехав на машине со двора, поворачиваю на оживленную трассу, проходящую мимо станции метро, встраиваюсь в поток и краем глаза замечаю сидящего на парапете Павла Петровича – ветерана Великой Отечественной войны.
Дядя Паша, мой сосед по лестничной клетке, настоящий герой, кавалер двух орденов Славы и просто замечательный мужик. Ему под девяносто, жена немного моложе, и оба часто болеют. Решаю тормознуть, я его давненько не встречал – может, что-то случилось? Старик сидит у входа в метро и отрешенно глядит в асфальт. На коленях крышка от картонной коробки, в ней аккуратно разложены ордена и медали. Это, бесспорно, его награды, кровью заслуженные на войне.
– Здорово, дядя Паш! – присаживаюсь я рядом.
Он смотрит на меня выцветшими глазами и сначала не узнает, потом улыбается одними уголками губ и кивает:
– А, это ты, Женя. Здравствуй…
– Ты чего здесь?
– Да вот… – выдыхает он, – решил продать. На кой они мне…
– Как здоровье?
– Мое нормально.
– Веру Степановну давно не видать. Как она?
– Болеет, – машет он жилистой рукой. – Две недели не встает. И не знаю, встанет ли… – Голос дрожит, вот-вот старик заплачет.
Я забираю с его колен картонную крышку, благодаря выставленному «товару» она довольно тяжела. Складываю награды в целлофановый пакет и кладу в карман пиджака Павла Петровича. Тут же выгребаю из собственного бумажника все деньги до последней купюры и сую в его шершавую ладонь.
– Возьми, дядя Паша. И не продавай свою доблесть людям, которые ее недостойны.
Старик все-таки расплакался. Спрятав деньги, он снова вынул награды, поцеловал их и прошептал мне вслед:
– Спасибо, сынок…
Рубец на сердце появился не от собственного поступка – мне в такие моменты чудится, будто я в состоянии изменить мир к лучшему. Рубец останется от самого факта: чтобы купить дорогостоящие лекарства, ветеран вынужден продавать награды…
Вздохнув, отгоняю воспоминания – пора заняться прямыми обязанностями.
Спускаемся с Георгием по короткой лесенке на мини-плац, здороваемся, выслушиваем дружный ответ и подходим к новичкам. Их шестеро. Они молоды, энергичны и по-прежнему искренне верят в чудеса и собственное бессмертие. Ничего-ничего, – полезные качества оставим, вредные вытравим.
Ознакомительная версия.
