По палубе прокатилась волна высотой более полутора метров. Подхватив несчастного Леву, она понесла его к правому борту.
* * *
Еремеев стоял на левом крыле мостика и контролировал обстановку по левому борту, в опасной близости с которым покачивался гигантский айсберг.
Банник осматривал правый борт. А Петров метался по рулевой рубке, то связываясь с машинным отделением, то отдавая приказы рулевому.
— Поток! — крикнул слева старпом.
Капитан метнул короткий взгляд на нависший сверху оттопыренный ледяной край и заметил падающую лавину воды, смешанной со льдом. Подбежав к переднему ряду окон, он осмотрел палубу.
Опытный боцман, слава богу, успел увести свою команду. Но чуть правее контейнера с оборудованием полярной станции он вдруг заметил одинокую незнакомую фигуру.
Мужчина медленно передвигался по обледеневшей палубе и что-то бережно нес в руках.
— Не успеет, — прошептал Петров, оценивая скорость водного потока. — Как пить дать, не успеет! Откуда он там взялся? Вот черт!..
И мужчина действительно не успел. Мощный поток подхватил его, словно невесомую соломинку, закружил и понес к правому борту.
Когда вода с кашей изо льда схлынула, по правому борту никого не было.
— Человек за бортом! — крикнул Петров.
Банник вдавил кнопку судовой тревоги. На всех палубах в коридорах ожили большие звонки громкого боя.
Глава вторая
Антарктида; море Росса; борт ледокола «Михаил Громов» 7 марта 1985 года
Андрей Петров был невысок — чуть ниже среднего роста. Однако усердное занятие спортом в молодые годы не прошли бесследно — телосложение и выправка были отменными, вследствие чего морская форма сидела на нем идеально. Темные волосы обрамляли смугловатое лицо с правильными чертами. Он обладал живым умом и феноменальной памятью, помогавшей держать в голове массу информации, связанной с морской службой. Хорошая реакция и сообразительность подчас помогали принимать грамотные и единственно верные решения в самых сложных ситуациях.
Несколько лет назад Петров с отличием окончил Ленинградское высшее инженерное морское училище имени адмирала Макарова и получил диплом инженера-судоводителя. Попал по распределению на ледокол «Капитан Воронин», приписанный к Балтийскому морскому пароходству. Три года отходил на нем штурманом, затем вторым помощником. На «Воронине» излазил всю Балтику, Датский пролив; колол лед вдоль берегов Норвегии — по Северному и норвежским морям. Довелось поработать и в Арктике — в Карском море и в море Лаптевых.
На том же «Воронине» Петров нажил себе и первого врага.
Капитаном на судне был сильно пьющий человек по фамилии Богачев, редко выходивший из каюты в трезвом виде. Поэтому вся власть, по сути, принадлежала старпому Макееву — вреднейшему и крайне злопамятному типу. Он люто ненавидел весь экипаж, мог из-за любой мелочи придираться к кому угодно и гнобить потом до полного списания на берег. Постоянно шлялся по каютам и что-то вынюхивал, натравливал людей друг на друга. Экипаж, в свою очередь, побаивался его и платил такой же «любовью». Все это являлось причиной невыносимой психологической обстановки на ледоколе. После практики на сухогрузе «Альметьевск» служба на «Воронине» показалась Андрею адом.
Макеев был похож на бойцовскую псину: полноватый, с пухлыми губками, большими зубами и маленькими злыми глазками; с вечно засаленными редкими волосами неопределенного цвета. Под стать противной внешности были и его выходки. Если он кого-то невзлюбил, то вцеплялся в этого человека мертвой хваткой и во что бы то ни стало старался его утопить: устраивал внезапные проверки и провокации, кляузничал, сочинял небылицы, собирал сплетни. А затем, пользуясь невменяемым состоянием капитана, подсовывал тому приказ в отдел кадров о списании бедолаги с судна. Следом высылал такую поганую характеристику, что отмыться от нее потом было почти невозможно. Многим Макеев таким образом испортил жизнь и поломал судьбу.
При непростом характере Петров всегда работал так, что придраться к нему было неимоверно сложно — служебные обязанности исполнял четко, с дисциплиной никогда проблем не имел, отличался грамотностью, решительностью и живым умом. Но и он однажды нарвался на немилость лютого старпома, после чего стал у него врагом номер один.
В начале восьмидесятых достать дефицитные продукты и товары было крайне трудно. А уж к новогоднему столу или к другому значительному празднику — почти невозможно. Но моряков выручал собственный магазин под названием «Торг-мортранс». Как правило, капитан судна от имени экипажа перед праздником отправлял на имя начальника «Торгмортранса» подробную заявку, в которой значился длинный список «вкусностей»: шампанское, шоколадные конфеты, консервированные крабы, креветки, шпроты, красная рыба, сырокопченые колбасы, печень трески и прочее. Количество заказываемых продуктов всегда строго соответствовало штатному составу экипажа, дабы не было дележа, скандалов и обид. От «Воронина» накануне Нового года заявку подал старпом Макеев. Почему-то заранее ощущалось, что он готовит очередную подлянку.
31 декабря нести вахту выпало третьему помощнику. 1-го его сменял Макеев. Ну а Петрову в тот год знатно повезло — он отстоял 30-го, а заступать должен был 2-го. Новый год он намеревался встретить с молодой супругой Людмилой, которая на тот момент была на третьем месяце беременности.
Заказанные продукты доставил на ледокол катер. Коробки и ящики с него перегрузили на палубу, а затем по приказу старпома перетащили в его каюту. При этом он объявил, что раздаст экипажу все, что положено, накануне праздника.
Но Макеев не был бы Макеевым, не придумав изощренную гадость. Вечером 30 декабря он благополучно убыл домой на том же катере, забрав с собой часть дефицитных продуктов, а каюту запер и опечатал.
Андрей словно в воду глядел: старпом Макеев с утренним катером на судно не явился. Лишь к обеду он связался через диспетчера с радистом и сообщил, что прибудет 1 января для принятия вахты и заодно раздаст членам экипажа положенные продукты. Но кому они будут нужны 1-го — после того как праздник закончится? Тем более что, кроме вахты, на ледоколе к тому моменту никого не останется.
Петрову тоже хотелось порадовать беременную супругу редкими продуктами. Вахту он давно сдал, дела закончил и намеревался отправиться на берег. Но весь дефицит и праздничное шампанское оставались в запертой и опечатанной каюте «бойцовской собаки».
Народ начинал бузить и требовать выдачи положенного, согласно заявке. Капитана Макеев изрядно загрузил спиртным и обильной закуской, поэтому соваться к тому никто и не думал. В общем, мирно решить вопрос не было никакой возможности. Около 20 человек команды, готовящихся убыть вечерним катером, уже готовы были ломать дверь баграми и топорами. Петрову, как второму помощнику капитана, предстояло что-то предпринять. И он предпринял.
Спокойно объяснив людям, что взлом опечатанной каюты противозаконен, он предложил собрать экстренное заседание судового комитета, на котором команда проголосует за вскрытие каюты. После чего оформить все это должным образом с занесением в акт.
Народу решение понравилось. Заседание прошло в считаные минуты. Каюту вскрыли, дефицитные продукты поделили, дождались катера и довольные отбыли на берег.
Утром 2 января Андрей прибыл на судно для несения вахты. И первое, что увидел, поднимаясь по трапу, — искаженную злобой морду «бойцовской собаки». Правда, Петров был не из робкого десятка и с невозмутимым видом ступил на палубу.
У трапа его встретили несколько членов команды во главе с председателем судового комитета, державшим в руках оформленный протокол заседания, а также акты вскрытия и опечатывания каюты старпома.
На поток грязных обвинений в свой адрес со стороны Макеева Андрей спокойно ответил:
— Если вы не успокоитесь и не закроете свой рот, то мы сейчас же организуем общесудовое собрание для разбора вашего неадекватного поведения. А все протоколы ближайшим катером отправим руководству Балтийского пароходства и в партком.
