Ознакомительная версия.
Он наверняка знает об убийстве Шилкова. Однако делает вид, что об убийстве ему известно из средств массовой информации и органов внутренних дел. Вместе с этим он продолжает жать там, где не сеял. И когда, наконец, судью Струге пристрелят, он скажет тем же журналистам:
– Судья Струге неоднократно выпадал из коллектива. Очевидно, его смерть явилась следствием криминальных разборок.
Я вышел из комнаты на кухню и закурил. В спальне посапывал Пащенко. С утра ему нужно ехать в областную прокуратуру на совещание. Я опять остаюсь один. И сидеть сложа руки, несмотря на данное мною обещание не выходить из дома, я не собираюсь. Потому что не устаю повторять – вера без дел мертва. Мой шок и вызванный им сумбур мысли после событий первых дней давно прошел. А «пресс», организованный для меня в неизвестной квартире, успокоил меня не хуже валерьянки. Сейчас я опять тот же рассудительный и спокойный судья Струге. Без жалости и гнева.
Для тех, кто не спит, рассвет всегда приходит мучительно долго. Тех же, кто в забытьи, он всегда застает врасплох. Я едва дождался, когда в спальне запищит будильник. Пащенко, поворочавшись на кровати, вздохнул и побрел в ванную.
Пепельница передо мной полна окурков. За окном – ночь, на часах – семь утра. Распахнув холодильник, я достал из него несколько яиц. Нужно накормить Пащенко и выпихнуть на совещание. Побыстрее, чтобы не слушать нотаций и увещеваний.
Однако прежде чем он закрыл за собой входную дверь, я выслушал их предостаточно. Нечто среднее между наказом мамы переходить улицу только на зеленый свет и запретом вообще на нее выходить. Выждав несколько минут после его ухода, я умылся и стал собираться.
В половине девятого я вышел из дома, а через полчаса был уже в Областном суде. Кого не ожидал его председатель увидеть в своем кабинете, так это меня. Но его растерянности хватило лишь на долю секунды. Лукин улыбнулся и хозяйским жестом показал на ряд стульев, стоящих за длинным столом. Представляю, какой сейчас торнадо в его голове!
– Рад видеть вас, Антон Павлович, живым и здоровым!
Это стандартное приветствие прозвучало для меня мистически жутко.
Расстегнув дубленку, я откинулся на спинку стула.
– Слышал, на работу из отпуска скоро выходите?
– Верно. Какие слухи обо мне ходят, Игорь Матвеевич? – Я даже усмехнулся, постаравшись придать всем возможным слухам оттенок навета. – Говорят, вы даже с идеей возбуждения в отношении меня уголовного дела выступили? Если, конечно, не военная тайна – по какому факту?
Лукин вздохнул и повертел в руках знакомые мне очки в золотой оправе.
– Понимаете, Антон Павлович, мне и коллективу не все понятно в вашем поведении…
– Минутку, – остановил я его. – Давайте сразу будем отделять мух от котлет. Какому коллективу? Вы судей имеете в виду?
Он бросил в мою сторону жалящий взгляд.
– Разумеется, коль скоро я являюсь председателем Областного суда! Что за перестрелки в чужом доме? Как вы вообще выглядите, судья?! Вам через несколько дней садиться в процессы, а у вас лицо, как у семейного дебошира! И вы еще удивляетесь, что вас осуждают? – Лукин слегка покраснел. С ним это происходило всегда, когда он готовился сказать какую-нибудь гадость. – Я буду ставить перед коллегией вопрос о прекращении ваших полномочий в должности мирового судьи.
– Что так? – поднял я разбитую бровь.
– А вы полагаете, что можете работать дальше, застрелив несколько человек?! Это похоже на месть, Струге! Получаете в ГУВД табельное оружие и практически в этот же день убиваете двоих человек! Вы сможете после этого надевать мантию?
– Легко, – отозвался я. Объяснять причину стрельбы и получение оружия я Лукину не собирался. Он хорошо знал о моей невиновности и происходящих событиях. Даже очень хорошо! – Игорь Матвеевич, я полагаю, что не имеет смысла рассказывать человеку о том, что он знает лучше меня. Я здесь по другому поводу. Поскольку в данный момент нуждаюсь в средствах, хочу подписать у вас заявление о предоставлении материальной помощи. Решил вот воспользоваться своими правами.
– Ничем не могу помочь. – Лукин бросил очки на стол.
Ну, конечно! Я и не сомневался. Деньги мне не нужны, мне просто очень хотелось посмотреть, с какой радостью Лукин произнесет эту фразу.
– Тогда, может быть, купите у меня пару коробок масла «Мобил-1» для «Форда»?
Председатель не поднимал взгляд.
– Все, Струге, идите. Ничем вам помочь не могу.
– А еще у меня на даче сорок листов шифера стоят. Дорого не возьму. Если не устроит шифер, могу помочь кровельным материалом «ондулин». Я перед самым отпуском директора строительной фирмы с женой разводил.
– Вы что, издеваетесь надо мной? – Лукин побагровел, и я хорошо знал причину этого.
Председатель Областного суда мгновенно приходил в ярость, когда кто-то всуе начинал разговор об его имуществе или личности. Плюс ко всему я был дерзок, а пререканий Лукин не терпел. Если какой-то судья ошибался и сдуру не соглашался с его мнением, он навсегда терял расположение Лукина. Следом обещались склонения на конференциях и скорая отставка. Вся судейская система предполагает строгий табель о рангах и широкие возможности для растаптывания рядового судьи. Если даже кассационная инстанция отменяет законные и оставляет без изменения заведомо неправосудные решения по блату, то что говорить об отношениях внутри судейских коллективов. Я работаю судьей восемь лет и не знаю ни одного судейского коллектива, где не велись бы подковерные игры и один не мечтал сожрать другого. Как и в дремучем лесу среди медведей, росомах и змей, в суде выживает сильнейший. Тот, у кого покрепче сердце и нервы.
Мне сейчас терять было абсолютно нечего. Лукин все равно прыгнул бы мне на спину. В первый же день моего выхода из отпуска. Чего же ждать? Тем паче, что меня каждый день стараются лишить жизни. И каждый день – новым способом. Так можно вообще лишиться удовольствия разговора с Лукиным.
– Издеваюсь ли я? – Я потрогал разбитую губу. – Пожалуй, нет. Скорее, я ищу ответы на мучающие меня вопросы. Игорь Матвеевич, вам же известно, что я в суд из прокуратуры пришел? Я «важняком» пять лет оттарабанил. Вы в курсе? Так вот, все, что со мной происходит в последнее время, я рассматриваю не как неудачу, а с точки зрения следователя прокуратуры по особо важным делам. То есть с криминальной точки зрения.
– Возвращайтесь в прокуратуру, – посоветовал Лукин. – Я дам вам прекрасную характеристику. Скрепя сердце, но дам.
– Вы меня опять неправильно поняли, – тихо произнес я. – Я не отставку пришел просить. Я вообще ничего не собираюсь просить. Я хочу, чтобы вы подобрали мне место федерального судьи. Приелись мне эти разводы, установление отцовства да жалобы на действия ГАИ…
– Вы обнаглели, Струге? – Лицо Лукина приобрело свекольный цвет. – Вы с ума сошли?! Пишите заявление и уходите в почетную отставку, сохраняя звание судьи! Я даю вам такую возможность! Пока даю! Я сейчас, пока вы в отпуске, просто права не имею предпринимать в отношении вас какие-то действия! Мне закон не позволяет! Если не уйдете сами, я вам обещаю, что вы из суда вылетите с треском!!!
Он орал так, что в приемной стихли разговоры. Все слушали, чем закончится его разговор с судьей Струге.
Я встал и молча направился к двери.
– Хотите пари, Игорь Матвеевич? В первый же день после моего отпуска вы предложите мне ставку федерального судьи. На что спорим? Ваш «Форд» против моего заявления об отставке?
– Убирайтесь отсюда, Струге! Вы забылись!
– Грубо. – Я приоткрыл дверь в приемную. – Кстати, в ТЮЗе началась премьера «Красной шапочки». Говорят, вы большой поклонник этого театра – даже во время рабочего дня на служебной «Волге» туда подъезжаете. Так я зайду к вам сразу после отпуска?
Не дожидаясь ответа в виде порции очередной грубости, я вышел и направился на улицу. Что сейчас будет делать Лукин? Звонить Гурову или наоборот – рубить концы? Уверен – первое. Рубить концы не получится по той причине, что он увяз по самые уши. Глупо бить по руке, кормящей тебя. Да и невозможно. Особняки и машина – это доля, полученная авансом в счет реализации Рольфа. А это все равно, что судье занять денег у адвоката. После этого он в твой кабинет будет открывать двери ногой. Попробуй, вякни…
Зато я знаю судью, которая вместе с адвокатами, за счет юридической фирмы, даже летала на отдых в Анталию. Это протеже Лукина Петельникова. Дочь президента инвестиционной компании. Впрочем, хватит об этом. Лучше смотри по сторонам, Струге. Сейчас в Тернове очень часты случаи, когда машины сбивают пешеходов. Потом пешехода хоронят, а водителя ищет ГАИ. Очень часто не находит, впрочем, пешеходу на это уже наплевать…
Ветер насквозь пронизывал и дубленку, и свитер. Говорила мне тогда Саша: «Антон, в дубленке холодно. Давай зимнее пальто тебе купим?». Как она была права, моя милая Саша. Мне сейчас так холодно.
Ознакомительная версия.
