Ознакомительная версия.
Ветер насквозь пронизывал и дубленку, и свитер. Говорила мне тогда Саша: «Антон, в дубленке холодно. Давай зимнее пальто тебе купим?». Как она была права, моя милая Саша. Мне сейчас так холодно.
Сев в такси, я назвал улицу и номер дома Шилкова. Не знаю, зачем я это делал. Наверное, все-таки чувствовал какую-то вину за смерть старшины. Не привези я тогда Рольфа в питомник… Однако, не устройся Шилков работать в милицию, он тоже был бы жив. Глупо винить себя в том, в чем не виновен.
Разговор с его женой занял полчаса и убедил меня в том, что уж она-то меня убийцей не считает. Я до этого видел ее лишь пару раз в питомнике, куда она приходила к мужу и оставила о себе хорошее впечатление. Добрая, отзывчивая, рационально мыслящая женщина. Теперь уже – вдова.
– Вы знаете, я как чувствовала. В ту ночь я не могла заснуть. А перед этим не хотелось уходить из питомника. Словно знала, что произойдет страшное.
Я пил с ней на кухне чай и думал о том, как страшно потерять близкого человека. Я сам едва не ошибся, совсем позабыв о Саше. Если бы не Пащенко, я был бы наказан на всю оставшуюся жизнь.
– В половине первого ночи я не выдержала и позвонила Андрюше в питомник. И вот тогда-то мне сказали…
– Кто сказал? – Я отвлекся от своих мыслей.
– Оперативник из ГУВД. Он сейчас ищет Андрюшиных убийц. Ступицын.
– Он в половине первого ночи уже был в питомнике? – напрягся я.
– Да. Приехала проверка из ГУВД – они всегда около двенадцати часов приезжают. А потом туда приехал Ступицын.
Слушая ее неторопливый рассказ, теперь ей торопиться было уже некуда, я вдруг почувствовал, как застучало в висках. Догадка обожгла мой мозг, как кипяток.
– Скажите, – не замечая, что перебиваю ее, спросил я у жены Шилкова, – а вы ранее знали Ступицына?
– Нет, я впервые о нем услышала только в ночь смерти Андрея.
– А Андрей знал?
– Он никогда ни с кем не общался. Все, что интересовало Андрюшу, – это семья и собачки. Он в ГУВД-то старался не ездить, только – когда вызовут…
– Значит, он не был знаком со Ступицыным?
– Нет. Он мне рассказывал обо всех знакомых. А их у него было очень немного. Тем более их у него не могло быть в «убойном» отделе.
Поблагодарив бывшую жену Шилкова за чай, я вышел на улицу. Через полчаса я был в кабинете Земцова.
– Саша, – вместо приветствия бросил я с порога, – узнай, кто приезжал с проверкой в питомник в день убийства Шилкова.
– Я это знаю с ночи убийства. – Земцов встал и протянул мне руку. – Плохо выглядишь.
– Так – кто?
– Майор Савинов, из кадров ГУВД. Он и обнаружил труп. Следом приехал Ступицын. Слушай, ты с Пащенко-то разобрался? Я чувствовал, что ты ошибаешься в отношении него.
– Что Савинов за человек? Ты знаешь его лично?
– Шапочно. Незаметный в ГУВД типаж, старается не высовываться и честно доработать до пенсии. Кстати, любит собак, часто бывает в питомнике, поэтому, когда бывает «ответственным», для проверки всегда выезжает в питомник. А что произошло?
– Пока ничего. – Боль в голове заставила меня сесть на стул. – Кофе есть?
– А то!
Карты из моего рукава стали укладываться в удачный пасьянс. Я боялся ошибиться и снова уйти не той дорогой. Поэтому больше ничего Земцову не рассказывал. Сняв телефонную трубку, я набрал номер Пащенко.
– Ты что делаешь в РУБОПе? – прошипел он, аки змей, едва услышав мой голос. – Мы же договорились, что ты из дома носа не высунешь?!
АОН в «панасонике» прокурора работал безошибочно.
– Вадим, я, кажется, кое на что наткнулся. Боюсь и ошибки, и правды. Слишком все нелепо, но очевидно.
После небольшой паузы Пащенко бросил:
– Через час я тебя заберу из РУБОПа. Сиди там, мотай Земе нервы. Понял?
Что я, глупый, что ли? Конечно, понял.
Потрясенный моим рассказом, прокурор долго молчал. Потом, скинув китель, ушел на кухню. Бормоча: «Да что же это такое делается?», вернулся с двумя бутылками пива. Опять обрушившись на диван, он рявкнул:
– Вот тебе и рассказ жены Шилкова! Вот тебе и рассказ жены Вити Гурова! Вот тебе и наши догадки относительно разбившейся кружки старшины! А все потому, что мозги укладываются в шаблонный цикл, в пространстве которого невозможно мыслить перспективно! Можно было и раньше догадаться, что опер никогда не носит формы, а на улице перед питомником – темно! А что покажет экспертиза? «Смерть наступила в период с 23.30 до 24.00»! Хрен она когда точное время выдаст! А почему – в 24.00? Да потому что эксперту уже известно, что проверяющий обнаружил труп в 24.00, когда приехал в питомник! Глупо после этого писать, что смерть наступила с 23.30 до 24.30! А?!
Закашлявшись, он ушел в ванную и кричал уже оттуда:
– А пуля-то из револьвера мудака, которого ты завалил во дворе дома Гурова-младшего! Все укладывается в схему, кроме одного! Выпадает главный подозреваемый! За эти дни «засветились» уже все, кто мог! А главный подозреваемый – нет.
Он вошел в комнату, вытирая лицо полотенцем.
– Слушай, Струге, может, у тебя болезнь какая? Только течение болезни какое-то странное. Что ни скажешь – вроде верно. Начинаешь отрабатывать – прокол. Ты ведь страшные вещи сейчас предполагаешь.
– Их не нужно предполагать, Вадим. Они происходят на наших глазах. Я видел жену Шилкова. Не хочу, чтобы так выглядела моя Саша.
Все очень просто. Догадка, которая меня обожгла, должна была прийти гораздо раньше. Пащенко прав – иногда мозги, вместо того чтобы мыслить нестандартно, начинают укладываться в определенную схему, от которой трудно отойти. Шилков не знал Ступицына. Ни в лицо, ни понаслышке. Ступицын – оперативник, а опер никогда не надевает форму. Снаружи питомник практически не освещается. Мог ли Шилков выйти навстречу незнакомцу в гражданской одежде, как к своему знакомому?! Да мы же об этом говорили – НЕТ! Часы показывают приближение проверки. И подъехал именно человек в форме сотрудника милиции! Поэтому Шилков и вышел навстречу с кружкой чая в руке. И получил пулю в лоб. А потом некто прошмонал клетки в поисках Рольфа. Он очень хорошо знал, в какой именно находится Рольф. Он проверил пустую клетку и оставил ее открытой, хотя я хорошо помню, что закрывал ее на щеколду. Вот и всплыли в моей памяти слова Варфоломеева о том, что моим Рольфом интересуются крупные фигуры из ГУВД.
А что в его понимании – «крупные фигуры»? Вот для меня, например, Савинов – не фигура, а никто. А для Варфоломеева? Я снял трубку, полминуты просидел, прижав ее ко лбу и вспоминая номер. Вспомнив, набрал. Петька был дома. После коротких и необходимых «как дела?» – «все нормально» я спросил:
– Петя, кто интересовался Рольфом, когда тот проживал в питомнике? Назови фамилию. Ты же знаешь, я – могила.
– Савинов. Кадровик. Он тоже «немцами» болеет. А от Рольфа чуть с ума не сошел. Продай, говорит, за любые деньги.
– Спасибо. Созвонимся. – Я положил трубку.
Что, догадка стала приобретать реальные формы?
– Савинов? – уточнил Пащенко. Получив утвердительный ответ, он снова откинулся на диван. – Ничего не понимаю. Вроде все сходится, а если начать вникать – полный бардак. Помнишь, ты меня с Гуроном из-за имени перепутал? Тоже ведь все правильно было, логично, хоть и не верилось. А когда Струге подумал как следует – все изменилось к лучшему. Я знаю Савинова. Это канцелярская крыса, какую свет не видывал. Натура у него гнилая, конечно, но я не верю, чтобы он был связан с Гуроном, Ступицыным и тем более с Виолеттой Штефаниц. Взяток он не берет не по убеждениям, а из-за трусости. Но – не берет же! И потом, Антон, наши дороги постоянно пересекались с одними и теми же лицами. И нам ни разу не встречалась фамилия Савинова. Жена Гурова не знала, как зовут мента, с которым уехал брат ее мужа. Но это не означает, что им является Савинов! Что-то тут не так…
Я уже сам не знал, что «так», а что «не так». Савинов сообщил об обнаружении трупа милиционера в 24.05, то есть в момент проверки. Но это не время факта смерти Шилкова. Он умер раньше, это дураку понятно. Ступицын приехал в половине первого. Живет он неподалеку от питомника, поэтому полчаса – как раз тот срок, который нужен для того, чтобы встать с постели, умыться и приехать на место происшествия. Но ни у одного, ни у второго нет алиби на промежуток времени с 23.30 до 24.05! Но на этих основаниях можно подозревать кого угодно. У Пащенко тоже алиби нет! И у Пермякова! И у Земцова нет.
Уже в который раз я стал прокручивать в голове ретроспективу той ночи.
Я забираю Рольфа, прощаюсь с Шилковым.
Потом возвращаюсь, чтобы позвонить Пащенко.
У Шилкова в руке полная кружка дымящегося чая.
Сажаю Рольфа в джип и отъезжаю…
Все. Потом я сворачиваю с основной дороги в переулок, чтобы случайно не столкнуться с теми, кто будет ехать мне навстречу. Бросаю джип, как теперь видно, не зря я не волновался за его угон, и прибываю с Рольфом к Пащенко.
Ознакомительная версия.
