– Когда мужик налакался, Карпатов его к себе подзывает. Иди, говорит, ко мне, я тебе что-то сказать хочу. Тот подходит, а Степан его хвать за волосы! И башкой об трубу – фигак! Я чуть сам не свалился от страха. В фильмах ужасов такой сцены ни разу не видел. Я его просил потом: как ты мог? А он улыбается…
– Сильный предложил купить водку, чтобы мужика напоить. Он думал, так с ним справиться легче будет, да и за несчастный случай может сойти. Кому интересно разбираться с вонючим бичом, который нажрался и хрястнулся башкой об стену. Сильный сначала хотел его именно об стенку ё…ть, а как трубу с этим торчащим краном увидел, так весь загорелся. Вот, говорит, именно то, что надо. Мужик пить не хотел. Сильный морду ему расквасил и заставил. А когда тот вторую бутылку открыл, Сильный встал перед ним и начал рассказывать, как он его теще глотку резал… Мужик, по-моему, понял, что с ним хотят сделать, на слова Сильного уже внимания не обращал, пил, чтобы быстрее окосеть… У меня даже мысль появилась отвезти его подальше от города, дать денег немного и сказать, чтобы обратно никогда не возвращался. Я думаю, он бы понял. Врать не буду, не знаю, сделал бы я так или Санитара забоялся, но Сильный подозвал его к себе, заставил встать по стойке «смирно», а сам подошел сзади, за волосы схватил и виском об этот чертов кран – хлобысь! У меня до сих пор в ушах хруст костей стоит…
– Я не бил вас вчера. Честно! Нет, я там был, но в стороне стоял". Просто вы мой голос с чьим-то путаете… А в ДТП– на самом деле Николай виноват. Он мне специально подставился. Нет, я понимаю, что раз в багажник ему въехал, то ничего уже доказать не смогу. Я бы и не стал ничего затевать, но «волжанка»-то Мастера, надо было срочно ремонтировать. Карпатов да и все остальные мне и говорят: ты что, псих, что ли, за ремонт из своего кармана платить? Он виноват, а ты будешь рассчитываться? Я не соглашался, хотел и Николаю остальные деньги отдать, которые обещал, но меня переубедили. По сути, это они все и устроили:звонили, наезжали, следили. Машину мне сегодня дали, она как бы «общаковая» у нас, кому надо, тот и берет. Кто стекла бил и документы отобрал? Да есть еще два инструктора из нашей Школы…
– Что? На пустыре мы никого не били. Зачем? Нам и за те-то случаи Санитар не заплатил, до сих пор обещаниями кормит… Не, я лично там никого не трогал. Может быть, Сильный? Он мог накосоре-зить! Я же говорю, у него планка конкретно упала, сам не всегда понимает, чего творит. Тем более что он живет там рядом, так что мог. По-моему, он мне даже рассказывал что-то об этом. Подождите, мне надо немного подумать… Нет, ничего такого в голову не приходит. Может, я потом что-нибудь вспомню?
– Санитар дал мне тысячу баксов, за оба раза. Но Карпатову, я думаю, он заплатил намного больше. Я сам слышал, как Степан похвалялся, что все сделал своими руками, а я ему только мешал. Какой пустырь? Да я там и не ходил никогда! Скорее всего, это Карпатов. Он мне как-то сказал, что отрабатывал удары на прохожих. Дайте, пожалуйста, сигарету. Спасибо! Скажите, а что со мной теперь будет? Меня точно нельзя отпустить? У меня ведь жена рожает, и родители не перенесут, если меня арестуют. Может, под залог как-нибудь можно? Мой папа сможет заплатить… Что? Где ваши вещи? Да там, в клубе и лежат. Вас ведь на улицу Карпатов выносил, он и придумал водкой полить, и все остальное. В тренерской комнате спрятаны ваша сумка и ботинок. Я могу позвонить, ребята сюда привезут. Рано еще? А сколько сейчас времени?
Уже утром, когда выдалась свободная минута, чтобы немного расслабиться, посидеть и выпить кофе, Волгин спросил у Андрея:
– Как ты Карпатова расколол? Я был уверен, что он пойдет в полный отказ.
– Я просто влез ему в душу.
– Ну и что там, в душе?
– Сплошные потемки. Знаешь, я давно думал, что меня трудно чем-нибудь удивить, но у него получилось. Такое ощущение, что я просто в дерьме искупался.
– Аналогично…
– Насколько я понимаю, дело теперь заберут из нашего района в область. «Ихнее» убийство произошло раньше нашего, им и расхлебывать все до конца. Как бы сделать так, чтобы они поторопились?
– За Сидорова переживаешь?
– Ага. Сколько можно человеку за чужие грехи сидеть? Только, боюсь, могут ему навесить «Заведомо ложный донос», чтобы арест хоть как-то оправдать. Помнишь, я рассказывал, как он свою ксиву потерял и про грабеж заяву накатал?
– Да ну, слишком мелкая история. Кто станет ее ворошить? Отпустят, никуда не денутся. Тем более что областная прокуратура будет сейчас на коне. Как же, такой «двойник» подняли!
– Но к убийствам на пустыре Карпатов и Сильный, как мне кажется, отношения не имеют. Черт, кто же там хулиганит? Кстати, не забудь позвонить своему другу в РУБОП. Теперь есть чем с ним поторговаться.
Волгин посмотрел на Андрея и промолчал. Ход мыслей напарника был понятен: его интересовало все, что связано с Сиволаповым.
– Все не можешь успокоиться… – сказал Сергей и поморщился: фраза выразила совсем не то, что он имел в виду.
– Какое там успокоиться! Я только-только начал как следует заводиться. Знаешь, я так уверен в его виновности, что с удовольствием натолкал бы ему в карман героин. Только, к сожалению, делу это пока не поможет.
– Неспортивный вариант.
– Зато эффективный. Иногда. Слушай, у нас выпить ничего не осталось? Лично мне просто необходимо прополоскать мозги, чтобы не свихнуться окончательно.
– Давай это сделаем чуточку позже. Хочу Анюте в глаза посмотреть. Она уже видела, что мы задержали её суперменов. Интересно, что она скажет теперь?
Макарова провела ночь в камере 13-го отделе– ния и, как сообщил дежурный, все это время спокойно продрыхла на лавке, вовсю используя свое одиночество: посадить к мужикам ее не имели права, а других задержанных женщин не было. Полчаса назад патрульный наряд перевез ее в РУВД, и теперь она сидела в коридоре рядом с кабинетом убойной" группы, пристегнутая к скамейке наручником.
Волгин снял «браслеты», кивнул на открытую дверь:
– Заходи.
При ее появлении Акулов, развалившийся в кожаном кресле, принял более вертикальное положение и поджал ноги.
– Кофе будешь? – предложил он и, чтобы не быть превратно понятым, пояснил: – Только не подумай, что мы к тебе подластиться пытаемся. Просто не хочу, чтоб ты смотрела на меня голодными глазами, у меня от этого аппетит пропадает.
– Буду.
– Сергей Сергеевич, будьте любезны, приготовьте даме чашку… Анечка, солнышко, ты ничего не хочешь нового сказать? Ты же умная девочка, видела, что твои кавалеры у нас… Остальной расклад до тебя довели еще раньше. Ну, какой смысл придуриваться?
– А что теперь говорить? И сами все знаете.
– Да мы и раньше многое знали. В эту историю с документами тебя Сильный вписал?
– Да.
– Твой, стало быть наставник. Сам подставляться не захотел, решил подставить бабу. По-твоему, это нормально? Таким должен быть настоящий тренер?
– Кто ж знал? Он попросил, я не могла отказать.
– Что, раньше было не ясно, какой он человек? Ты меня прости, но у него на лице все написано. Ладно, впуталась в блудняк, потому что ты человек добрый и безотказный, а он – твой гуру. Но когда уже повязали и все карты перед тобой раскрыли, зачем тогда упорствовать было?
– Себя хотела проверить.
– Проверила?
– —Да.
– О результатах не спрашиваю, и так видно, что довольна. Будешь продолжать ходить в клуб?
– Да.
– Почему? Я пытаюсь, но никак не могу это понять. Какой отравой вас там кормят?
– Там моя настоящая семья.
– И если б Сильный снова стал твоим тренером, ты бы продолжала у него заниматься?
– А почему нет? Право на ошибку имеет каждый.
Акулов покачал головой:
– Я иногда радуюсь, что у меня нет детей. Еще, не дай Бог, попался бы им в школе такой педагог… Если бы нас сейчас снимали в кино, то я бы должен был свозить тебя в женскую тюрьму и показать уголовниц, которые начинали с таких же вот примерно рассуждений и такой же собачьей преданности, а закончили приговорами с «Войну и мир» толщиной и сроками в три пятилетки. Я бы тебя свозил, ты бы на них посмотрела, ужаснулась и перевоспиталась. Но мы никуда не поедем. Во-первых, мы не в кино. Во-вторых, перевоспитывать тебя уже поздно, да и невозможно этого сделать, пока человек сам не захочет. Остается надеяться что когда-нибудь ты сама разберешься, и встречаться нам больше не доведется.
– Меня сейчас отпустят?
– Это решит следователь. Насколько я понимаю, трое суток тебе отсидеть всяко придется. Сергей Сергеич, вы не могли бы отконвоировать даму?
А я пока поищу тот предмет, о котором мы говорили. Ей-богу, нет сил больше терпеть…
26. Братве приходится туго
– В банде работает мой агент Андерсен, – доложил старший оперуполномоченный РУБОП Игорь Фадеев начальнику своего отдела.
– Он что, англичанин? – поморщился подполковник, надевая очки и берясь за документы, представленные подчиненным на утверждение.
