– даже если у них совершенно разный цвет кожи и разрез глаз… Слишком много слов, извини, сынок, но старику, думаю, это простительно. Теперь давай о деле… Ствол нужен?
– Вот это точно лишнее, – отрицательно покачал головой Троянов и улыбнулся: – Для чего он мне? Если только для того, чтобы застрелиться, если попадусь. Нет, уважаемый, шум нам не нужен – он только все погубит. Тут надо незаметно и бесшумно – вот как ваши ниндзя в кино проделывают. По крышам, по чердакам, туда-сюда, и тихо-тихо…
– Хорошо, Валера-сан, будет тихо-тихо и туда, куда надо, – вдруг широко улыбнулся японец, но в глазах все же оставалось что-то такое, что мичман подумал, что именно так, наверное, должен улыбаться огромный удав, заприметивший суетливую и мелкую обезьянку, которая еще даже и не подозревает, что ее уже почти нет на свете…
Металлическая дверь камеры в очередной раз лязгнула запорами и распахнулась. В полумрак комнаты на этот раз вошли четверо: молчаливый китаец со шрамом на щеке, худощавый европеец и двое хунхузов с автоматами в руках. Европеец с улыбочкой изобразил некое подобие учтивого поклона и бросил к ногам сидевших на полу спецназовцев серебристо зазвеневшую связку стальных цепей и какой-то тряпочный сверток.
– Ты! – Малышев ткнул пальцем в Каткова. – Надевай браслеты. И на руки, и на ноги. А ты, дяденька, скидывай свое шмотье и надевай этот миленький костюмчик!
– А на фига козе баян? – недружелюбно отозвался Скат, бросая на Малыша настороженный взгляд исподлобья. – Что за дискриминация? Я, может, тоже костюмчик хочу…
– Когда ты узнаешь, что это за одежка, то, возможно, и сам не захочешь ее надевать, – не переставая улыбаться, скорбно вздохнул наемник. – Но выбор уважаемого господина Ли пал именно на твоего дружка. Прошу вас, господин Ли…
– Ваши русские… друзья, – с непроницаемым выражением лица начал по-английски Меченый, – просили оказать им услугу. Я сделал это, и теперь вы сидите здесь. Друзьям вы не нужны, мне – тем более. Сначала мы хотели просто утопить вас, но потом подумали и решили, что есть и другой, более интересный и увлекательный вариант… Я решил вам дать шанс. Реальный шанс на свободу.
– Звучит красиво, – Катков, естественно, не верил ни единому слову этого головореза, но разузнать, что же такое хотят предложить им китайцы, было интересно, – но верится с большим трудом. И что мы должны сделать, чтобы получить этот шанс? Продать вашему китайскому дьяволу наши бессмертные души?
– Ваши души никому не нужны, – без тени улыбки продолжил китаец. – Один из вас выйдет на ринг и примет участие в бое без правил – кажется, у вас это так называется? Я решил, что в поединке примет участие старший из вас… Это будет серьезный, настоящий поединок настоящих мужчин. И закончиться он должен смертью одного из бойцов. Если уцелеешь ты, – он уперся жестким, бесстрастным взглядом в лицо Орехова, – то мы отпустим вас на свободу. Если проиграешь – твой товарищ тоже умрет. Если ты откажешься от поединка, то вы умрете прямо сейчас. Я все сказал!
– «Хау» забыл добавить, – потемнел лицом Скат и ядовито добавил: – А меня, значит, на ринг боитесь выпускать? Слабо, суки? Меня берите! Обещаю: будет весело. Я вашему бойцу кадык не сразу вырву, а через десять минут, когда вам его до слез жалко станет!
– Я сказал – это будет он, – Меченый снова ткнул пальцем в майора.
– Решили, что он постарше и послабее, да? Да ладно, мы еще посмотрим, – злобно проворчал старлей и тут же спросил: – Какие у нас гарантии?
– Я, Ван Ли, даю вам слово, – китаец важно чуть склонил голову, – что в случае победы вы будете немедленно освобождены.
Скат едва удержался от того, чтобы презрительно сплюнуть на пол при этих словах босса бандитов, но благоразумно удержался, дабы бессмысленно не дразнить гусей.
– И ты веришь слову этого урода? – не обращая внимания на присутствие Малышева, спросил по-русски у майора Катков. – Ежу ведь понятно: чистое кидалово!
– Поживем – увидим, – сдержанно ответил Орехов, протягивая руку к свертку с одеждой, оказавшейся при близком рассмотрении обычным борцовским кимоно, в которых щеголяют мастера и подмастерья дзюдо и карате. – Все равно другого выхода нам не оставили. Ну а если не повезет, то, по крайней мере, как мужики, в бою погибнем, а не утопят в мешках, как котов паскудных… Давай, брат, накидывай кандалы, рога трубят.
Кимоно красного, даже скорее алого цвета пришлось майору как раз по размеру, словно китайцы тайком умудрились снять с пленника мерку. Орехов затянул простроченный черный пояс, расправил плечи и скептически посмотрел на свои высокие армейские ботинки, лишенные шнурков и оттого выглядевшие несколько комично. Шнурки, в лучших тюремных традициях, у пленников отобрали с первых же минут заточения вместе с поясными ремнями – не то хунхузы опасались, что русские вдруг пожелают дружно удавиться, не то – что более вероятно – лишали их предметов, без труда превращаемых умелой рукой в оружие…
Первым шел китаец с автоматом в руках, следом шлепал по бетону Орехов, за спиной которого мелодично звякал кандалами чуть запинавшийся из-за коротковатых пут старлей. Замыкали странноватую процессию Меченый с Малышом и второй автоматчик. Несколько минут тащились по извилистому коридору, тянувшемуся между штабелей каких-то ящиков и прочего барахла, обычного для складских помещений. Скат какое-то время ворчал по поводу невеселых прогулок по улицам китайского ада, потом, видимо, утомился и примолк. А может быть, подумал, что своей болтовней мешает майору собраться и сосредоточиться перед боем.
Орехов же, казалось, был совершенно спокоен и даже вяло-флегматичен, но на самом деле майор действительно в некотором роде медитировал, отбрасывая в сторону все лишнее и пустое, что никак не могло помочь ему в предстоящем деле. Правда, методика этой медитации была несколько своеобразной и вполне могла быть выражена одной известной русской присказкой: «Чему быть – того не миновать!» И еще Орехов втайне чуточку радовался тому, что о смертельном поединке китайцы сообщили им за полчаса до боя, а не накануне вечером. Ведь тогда, несмотря ни на какие методики, вряд ли удалось бы нормально выспаться и чувствовать себя более или менее прилично. Будь ты трижды тренированным человеком, но трудновато спать крепко и спокойно, зная, что никакого завтра у тебя уже может и не быть…
Коридоры неожиданно закончились, процессия миновала последние метры между двух высоких стеллажей и оказалась под сводами обширного помещения с высоким закругленным потолком – вероятно, это был какой-то ангар. Ровно посередине ангара метрах в
