Он пил кофе, размышляя о двух полковниках. И о сержанте Зидсе, который, может быть, лично убил Инесе. Где-то в этой жуткой темноте находится Байба Лиепа, и она ждет его. Байба очень обрадуется. Это были последние слова, которые Инесе произнесла за свою короткую жизнь.
Валландер посмотрел на часы, висящие над стойкой. Было около половины одиннадцатого. Он заплатил по счету и понял, что у него и местных денег тоже более чем достаточно, чтобы снять номер в гостинице.
Выйдя из пивной, он прошел несколько кварталов и остановился у гостиницы «Гермес». Входная дверь была открыта, и по скрипучей деревянной лестнице он поднялся на второй этаж. Отодвинулась занавеска, и, щурясь сквозь толстые очки, на него взглянула старая сутулая женщина. Он улыбнулся как можно любезнее, сказал «Zimmer» [11] и положил на стойку паспорт. Старая женщина кивнула, ответила на латышском и протянула ему бланк. Поскольку она даже не удосужилась заглянуть в его паспорт, Валландер тут же решил изменить свои планы и записался под вымышленным именем. В спешке он не придумал ничего лучше, как назваться Мартином Пройсом, жителем Гамбурга тридцати семи лет. Женщина вежливо улыбнулась, дала ему ключ и указала на коридор за его спиной. «Она просто-напросто не умеет притворяться, — подумал он. — Если, гоняясь за мной, полковники не будут неистовствовать до такой степени, что устроят ночью облавы во всех гостиницах Риги, я могу проспать здесь до утра. Конечно, постепенно они поймут, что Мартин Пройс — это Курт Валландер, но тогда я уже буду далеко». Он открыл дверь своего номера, с радостью увидел в нем ванну и уже не верил собственному счастью, обнаружив, что есть горячая вода. Раздевшись, он забрался в ванну. От тепла, разлившегося по телу, захотелось спать, и он задремал.
Когда он проснулся, вода остыла. Он вылез из ванны, вытерся и забрался в постель. За окном прогромыхал трамвай. Валландер выглянул в темноту и почувствовал, как возвращается страх.
Нельзя отступать от намеченного плана. Если потерять контроль над собственными мыслями, ищейки, которые гонятся за ним, скоро его настигнут. И тогда он пропал.
Он знал, что ему делать.
Завтра он должен найти единственного в Риге человека, который, возможно, сумеет помочь ему связаться с Байбой Лиепой.
Он не знает ее имени.
Но помнит, что она слишком ярко красит губы.
16
Инесе вернулась перед самым рассветом.
Она пришла к нему в кошмарном сне, а где-то на заднем плане притаились полковники, которых он никак не мог обнаружить. Во сне Инесе была еще живой, он пытался предупредить ее, но она не слышала, что он говорит, и тогда он понял, что не сможет ей помочь, вырвался из сна и открыл глаза в номере гостиницы «Гермес».
Наручные часы, которые он положил на ночной столик, показывали четыре минуты седьмого. За окном прогремел трамвай. Валландер потянулся на кровати, отметив, что в первый раз с тех пор, как выехал из Швеции, чувствует себя отдохнувшим.
Продолжая лежать в постели, он с невыносимой остротой вновь переживал случившееся накануне. Отдохнувшему сознанию вчерашняя жуткая бойня казалась чем-то нереальным и непостижимым. Убийство всех без разбора не укладывалось в голове. Смерть Инесе приводила в отчаяние, комиссар не представлял себе, как жить после того, как он ничего не смог сделать, чтобы спасти ее, косоглазого и всех остальных, чьих имен он так и не успел выучить, но которые тоже ждали его.
Беспокойство подняло его с постели. Около половины седьмого он вышел из номера, подошел к администратору и расплатился. Старая женщина со своей вежливой улыбкой и непонятными латышскими фразами взяла у него деньги; быстро пересчитав остаток, он понял, что сможет, если понадобится, провести в гостинице еще несколько ночей.
Рассвет был холодным. Валландер поднял воротник куртки и решил сперва позавтракать, а уж потом осуществлять свой план.
Покружив по улицам минут двадцать, он нашел уже открывшееся кафе. Войдя в полупустое помещение, взял кофе и несколько бутербродов и сел за столик в углу, которого не было видно от входной двери. В половине восьмого он почувствовал, что больше не в силах ждать. Будь что будет! И он опять подумал, что поступил как сумасшедший, вернувшись в Латвию.
Через полчаса Валландер стоял у гостиницы «Латвия» на том месте, где сержант Зидс обычно ждал его с машиной. На какое-то мгновение он заколебался. Может быть, он вышел слишком рано? Может, женщина с красными губами еще не пришла? Затем он вошел в гостиницу, посмотрел на стойку администратора, у которой расплачивалось несколько ранних постояльцев, прошел мимо диванов, откуда, спрятавшись за газетами, за ним в прошлый раз наблюдали его преследователи, и обнаружил, что женщина находится за своим столиком. Она только что пришла и теперь аккуратно раскладывала перед собой газеты. «А вдруг она меня не узнает, — подумал он. — Вдруг она — всего лишь посредник, которому ничего не известно о сути выполняемых поручений?»
И тут она его заметила — он стоял у одной из высоких колонн в вестибюле. Валландер понял, что женщина сразу же узнала его, что ей известно, кто он, и что она не испугалась, увидев его вновь. Он подошел к столику, протянул руку к прилавку и громко сказал по-английски, что хотел бы купить открытки с разными видами. Чтобы дать ей время привыкнуть к его внезапному появлению, он продолжал говорить. Может быть, у нее есть открытки с видами старой Риги? Заметив, что поблизости никого нет, он решил, что сказал уже достаточно, и наклонился ближе, как будто прося ее объяснить, что изображено на одной из открыток.
— Вы меня узнали, — начал он. — Как-то раз вы дали мне билет на концерт, на котором я встретился с Байбой Лиепой. Теперь вы должны помочь мне опять встретиться с ней. Кроме вас, мне больше некого просить о помощи. Мне очень важно с ней увидеться. Но вы должны знать, что это очень опасно, потому что за ней следят. Не знаю, известно ли вам то, что случилось вчера. Покажите мне какую-нибудь брошюру и делайте вид, будто что-то объясняете, а сами продолжайте мне отвечать.
У женщины задрожала нижняя губа, и он увидел, как ее глаза наполнились слезами. Нельзя допустить, чтобы она расплакалась и тем самым привлекла к себе нежелательные взгляды, и Валландер тотчас принялся говорить, что его очень интересуют виды не только Риги, но и других мест Латвии. Близкий друг сказал ему, что в гостинице «Латвия» всегда хороший выбор открыток.
Женщина взяла себя в руки. Он понял, что она все знает. А знает ли она, что он вернулся в Латвию?
Женщина покачала головой.
— Мне некуда идти, — продолжал он. — Я вынужден прятаться, пока вы будете устраивать мне встречу с Байбой.
Валландер не знал даже имени киоскерши, не знал о ней ничего, кроме того, что она слишком ярко красится. А имел ли он право обременять ее своей просьбой? Не лучше ли все бросить и искать шведскую миссию? Где проходит граница разумного и порядочного в стране, в которой можно без суда и следствия расстреливать невинных людей?
— Не знаю, смогу ли я устроить вам встречу с Байбой Лиепой, — тихо сказала она. — Я не представляю себе, возможно ли это теперь. Но я могу спрятать вас у себя дома. Я слишком мелкая сошка, чтобы мной интересовалась милиция. Возвращайтесь сюда через час. Ждите на автобусной остановке на другой стороне улицы. А теперь идите.
Он выпрямился, поблагодарил ее с видом довольного покупателя, положил брошюру в карман и вышел из гостиницы. Ближайший час он провел в одном из больших универмагов, затерявшись в людской толпе, и купил новую шапку, пытаясь еще больше изменить свой облик. Через час Валландер подошел к остановке. Он видел, как она вышла из гостиницы, и, когда она приблизилась к нему, притворился, что они незнакомы. Они сели в автобус, который подошел спустя несколько минут; Валландер сел позади нее через несколько рядов. Больше получаса автобус кружил по центру, а потом поехал в сторону какого-то пригорода. Комиссар пытался следить за дорогой, но узнал только огромный парк имени Кирова. Они ехали по бесконечному, мрачному жилому району. Когда она нажала на кнопку у автобусных дверей, звонок застал его врасплох: Валландер едва не проехал остановку. Они прошли через промерзшую детскую площадку, где несколько детей лазили по ржавым металлическим лесенкам. Наступив на раздутый кошачий труп, Валландер вслед за женщиной вошел в темную, гулкую подворотню. Они вышли в открытый дворик, холодный ветер бил им в лицо. Женщина повернулась к нему.
