— Спасибо. Это мне не сейчас, попозже понадобится… Слышь, а ты вообще-то не боишься меня пускать? Тем более ничего не спрашивая…
— Не-а, — ответила Надька. — Я знаю, что ты ничего плохого сделать не можешь. А спрашивать я не люблю. Захочешь — сам расскажешь, не захочешь — твое дело… И вообще, иди есть. Яичница на сковороде, с колбасой жареной. Чайник тоже закипает. А я пойду душем окачусь.
На кухне Таран быстро разобрался. Он был не очень голоден и съел ровно половину яичницы, оставив вторую половину радушной хозяйке. Как раз в то время, когда он допивал чай, вернулась Надежда, розовенькая и свеженькая, в халатике и с распущенными по плечам темно-каштановыми волосами, подсушенными феном.
А тебе так лучше, — расщедрился на комплимент Юрка.
— Спасибо, — неожиданно строгим голосом ответила Веретенникова. — Можно спросить, что это за дрянь?
И она показала Тарану оранжевую аптечку, которую тот забыл на умывальнике.
— Открывала? — поинтересовался Юрка.
— Да. Ты что, колоться стал?
— Нет. Автомату ты меньше удивилась…
— Я и про чемодан ничего не спрашивала. Даже не пробовала взглянуть, сколько в нем денег лежит.
— Денег там нет.
— Могу поверить. Но вот эти тюбики…
— Надь, ты ж только что говорила, что веришь, будто я ничего плохого сделать не могу.
— Говорила, потому что этой аптечки не видела. Автомат ты мог у бандитов отобрать, это я уже сама за тебя придумала. Так, для самообороны. А зачем наркоту взял? Сам не колешься, значит, торговать собрался?
— Нет. Понимаешь, это совсем новый наркотик. К нему с одного раза привыкают… — произнес Таран немного сбивчиво.
— Ты сам, что ли, укололся?
— Сдурела?! — возмутился Юрка. — Нет, конечно! Просто я видел, как он действует… В общем, это все надо с самого начала рассказывать, а мне не хочется тебя грузить. Понимаешь? Если ты хоть где-то случайно сболтнешь, то можешь в нехорошую историю влипнуть. Как я влип…
— Юр, — не очень обидчиво произнесла смягчившаяся Веретенникова. — Я знаю, что ты меня считаешь болтушкой. Не хочешь говорить — твое дело. Но если ты действительно влип, то тебе, может быть, какая-то помощь потребуется. Я уже догадалась, что ты не от хорошей жизни на чердаке прятаться собрался. И даже не от того, что у тебя родители опять нажрались. Я даже не спрашиваю, почему ты ко мне пришел, а не к Даше своей любимой…
— Даша оказалась дрянью, — хмуро произнес Таран. — Такой, что и представить себе не можешь!
— Почему? — пожала плечами Веретенникова. — Запросто могу… Ты ж сам мне не поверил, когда я сказала, что на рынке ее видела за день до того, как ты у меня сотню ей на цветы одалживал… Только я тогда одну вещь постеснялась сказать. Она не одна приходила. С ней был мордастый такой, крутой. А Зыня, охранник наш, ну тот, которого ты дубасил, сказал: «Это сам Коля Моргун, весь „дырочный бизнес“ в городе держит, говорят!» На «мерсе» подъехали. Зашли в дирекцию рынка ненадолго, а потом укатили. Должно быть, Седого искали… Того самого, который тобой восхищался, когда ты Зыню и остальных отметелил.
— И почему ты мне это не сказала? — мрачно спросил Таран.
— Пожалела… — потупилась Надя. — Не хотела настроение портить. Уж больно ты счастливым выглядел! Прямо светился весь!
— От этой твоей жалости, между прочим, я и влип! — в сердцах произнес Таран. — Если б ты мне все толково объяснила, я бы, может, сейчас не ходил с разбитой мордой!
— Ага, — нахмурилась Веретенникова, — нашел, значит, главную виновницу!
— Ну, насчет главной я не говорил… — поправился Юрка. — Главный виноватый я сам. Мне надо было соображать немного, а я только пялился на нее, как дурак, бегал вокруг нее, как собачка на поводке… А она…
Он замолчал, потому что у него слов не было всю злость высказать. Засопел только сердито, барабаня пальцами по столу.
— Дура она, — скорее с сожалением, чем с осуждением произнесла Надя. — Хотя и воображала об себе выше крыши. Эгоистка и дура. Мне ее даже жалко, знаешь ли. Разменялась на пятаки, а твою любовь прозевала… Извини, может, я лишнее говорю?
— Понимаешь, — сказал Таран, — то, что она шлюхой оказалась, — это не главное…
И начал рассказывать Веретенниковой все подряд, без утайки. Все, начиная со встречи на вокзале и кончая тем, когда выпрыгнул из «Газели» рядом с Надькиным домом. Не умолчал ни о Дашке, ни о Шурке, хотя и заметил, что Надежда эти места в его рассказе восприняла отнюдь не спокойно.
— Да-а… — вздохнула Веретенникова. — Я и не думала, что все так серьезно. Так ты, значит, теперь только на этого Генриха надеешься?
— И еще на тебя немного, — нехотя произнес Юрка. — Я, конечно, не думаю, что ты тут же побежишь всему рынку про мои дела рассказывать, но… В общем, поосторожней надо. Я уже как-то привык к тому, что пристукнуть могут, а тебя за собой тащить неохота. Короче, если боишься, я как пришел, так и уйду…
— Куда ты пойдешь? — грустно усмехнулась Надька. — Я еще не знаю, отстираются твои одежки или нет. А если по делу, то тебе весь прикид надо менять. Давай, я к родичам твоим сбегаю?
— Ну, блин, ты и сообразила! — укоризненно произнес Таран. — Если они трезвые, то начнут тебя спрашивать, с чего это я у тебя устроился и не пора ли им деньги на свадьбу копить. А если лыка не вяжут, то, даже если ты им объяснишь, что никому про меня говорить нельзя, обязательно сболтнут. Считай, что к вечеру нас какие-нибудь братки навестят.
— Правда, — виновато покачала головой Надя, — не подумала про это… Ну ничего, на новые тренировочные и майку у меня, наверное, хватит. Тут магазин недалеко, сбегаю…
— Шла бы лучше спать, чем суетиться, — сказал Таран. — Не было у бабы заботы — купила порося! Я, между прочим, тебе еще ту сотню не отдал… За розочки.
— Отдашь как-нибудь все сразу. Если жив будешь… Я тебе на диване в столовой постелю. Подремлешь, может быть?
— Ничего против не имею… Третьи сутки днем сплю, а ночью бегаю. А в магазин не торопись, еще только-только семь часов натикало. Закрыто все.
— Ладно… — сказала Надежда, отчего-то нахмурившись. — Пошла стелить…
Таран примостился на диване, где Надька положила пухлую подушку со свежей наволочкой и две очень свежие простыни. А Веретенникова пошла к себе в маленькую комнату. Такую же примерно, как у самого Юрки.
Заснул Таран быстро, но и проспал недолго. Просто снял нервную усталость, которая у него появилась после всех этих «цирковых номеров» на недостроенной АТС и на складе. Пары часов с семи до девяти вполне хватило. Как-никак вчера в брошенной деревне капитально подрыхал, с утра до вечера.
Открыл глаза, но из-под простыни вылезать не стал. Все же приятно понежиться чистому на чистом белье. Хотя, конечно, дамоклов меч от его головы никто не убирал, но здесь, у Надьки на хате, все-таки была какая-то иллюзия безопасности. Вроде бы никто не мог заметить, как он вошел в этот подъезд, и уж тем более никто не видел, как он зашел к Веретенниковой в квартиру. Молодец, конечно, Надька, добрая, хорошая девчонка! Другая бы, увидев его таким, как он в подъезд зашел, перепугалась бы. Ну а уж домой не потащила бы ни за что. А эта встретила как брата родного. Готова даже на одежду потратиться, хотя знает ведь, что Тарану на возврат долгов денег долго не найти…
Ох, лишь бы только не сглупила нигде по наивности и добросердечию! Да и ему, Юрке, надо с умом себя вести, чтоб ее не подставить. Интересно, у нее постоянный парень есть? А то, блин, еще явится, а тут Таран в одних трусах отсыпается. Неприятно будет насвинячить ей по жизни…
Надька мирно посапывала у себя в комнате. Уютно так, по-домашнему. И как-то невзначай у Юрки промелькнула нескромная такая и очень несвоевременная, может быть, мыслишка о том, что он не прочь послушать это сопение рядом с собой. До сих пор он об этом как-то не думал.
Когда эта мыслишка возникла, Таран стал всеми силами гнать ее в шею. Очень уж это по-хамски получается: напросился на постой, пожрал на халяву, вымылся, выспался, а теперь еще насчет потрахаться заинтересовался. Хотя, в отличие от всего остального, ему это не предлагали. И вообще, Дашка с Шуркой — при всех своих нравственных различиях — шлюхи. Просто Дашка подлая и хитрая, а Шурка несчастная и простодушная. А Надька — не такая. Рынок, конечно, не институт благородных девиц, но и не бордель. Витька Полянин, который неподалеку от нее в ларьке работал, помнится, говорил, что Надька — дура, мол, была б кое с кем попроще, так и зарплату бы повыше получила, и ларек повыгоднее. Наверное, могла бы Тарану и про Зынины приставания ничего не говорить. Тем более если б Зыне уже отломилось чего-то. Хотя с парнями ее Юрка видел не один раз, но то все были прогулочки в детское время. Впрочем, хрен ее знает… Дашу он и вовсе ни разу с другими пацанами не видел, а что в итоге оказалось?!
