— Ты хотела убить и меня.
— Ну что ты! Только пощекотать твои нервы. Взрыв был локальным, направленным в висок слушателя. Зато после такой встряски ты уже сам жаждал уничтожить Скворцова.
— Вероника, зачем столько крови? Хотя бы от Викулова могла откупиться!
— Глупышка. Разве за деньги купишь преданность? По-настоящему преданными могут быть только любящие люди. Они согласны закрыть глаза на всё, лишь бы быть рядом с любимым. Ты же признался в любви ко мне. Я видела это и без слов. И мне ты нравишься. В наших руках двухмиллиардная компания. Но это только начало. С твоим умом и моей волей мы достигнем большего. А еще, я как женщина, хотела бы иметь от тебя ребенка. Мы воспитаем из него великого человека!
— А как же те дети, что сейчас в трюме?
— Забудь про них. Это мина замедленного действия. Они должны умереть, чтобы я жила спокойно.
— Но они всего лишь дети!
— …с неудачными фамилиями.
Каюта накренилась. Замерцал свет, отключился телевизор, лампы засветились в полнакала.
Вероника наклонилась и быстро зашептала:
— Миша, теперь ты знаешь всё. Решайся. Времени нет. Несчастный случай на море — и нас с тобой ждет новая жизнь! Поклянись мне сейчас в любви и верности. Я выброшу этот нож, и мы поспешим к лодке.
В болезненном взгляде Вероники Михаил заметил мольбу. Ей очень хотелось, чтобы он согласился. Властная молодая женщина готова была выплеснуть всю нерастраченную страсть и море дикой нежности на любящего ее мужчину.
— Я люблю тебя, Миша. Люблю. Я первый раз в жизни произношу эти слова. — Вероника зашлась истерическим смехом, на ее щеках появились слезы. — Представь себе, мне за тридцать, а я первый раз признаюсь в любви. Разве ты это не оценишь? Решайся!
Давыдов прислушался. Снизу уже не раздавалось никаких стуков. Он вспомнил преданные глаза Дины. Необычная девочка несколько раз спасала ему жизнь, и вот теперь ради его будущего счастья должна умереть вместе с ни в чем не повинным мальчиком. Разве может быть счастье на крови?
— Я должен их спасти, — выдохнул он.
— Подумай последний раз!
— Должен, — убежденно произнес Михаил.
— Ты не оставляешь мне выбора, — стиснув зубы, промолвила Вероника.
Ее лицо окаменело, а рука с ножом напряглась.
Когда еще Дине было так страшно? Пожалуй, только в тот день, когда она пряталась за елкой и понимала, что родители из горящего дома не выберутся.
Пока вода в машинном отделении не поднялась до колена, они бегали и кричали, спотыкались и падали, взывая о помощи, но наступившая затем кромешная темнота притиснула мокрых подростков друг к другу и парализовала их волю. Противная вода с масляными разводами поднималась по бедрам. Какие-то тряпки, как мерзкие чудища, колыхались под водой и обвивали ноги.
Но по-настоящему страшно Дине стало после жуткой истерики Юры:
— Он не придет. Он с ней заодно! Они заранее договорились и заманили нас сюда.
У Дины беспомощно опустились руки. До сих пор она верила, что Давыдов услышит шум и обязательно спасет их. А Юра с энтузиазмом садиста бередил душевную рану, опровергая невысказанные аргументы.
Дине нечего было возразить. Самый лучший человек на свете предал ее. Он поступил с ней, как с ненужным котенком. Сначала баловал и игрался, позволил в себя влюбиться, а потом решил утопить. «Лучше бы меня убил Следопыт…»
Она знала, что переживет свою смерть дважды.
Вслед за холодным потом Давыдова бросило в жар. Он намного сильнее Вероники, у него свободны руки и ноги, однако нож в паху делал его совершенно беспомощным.
«Как вырваться? Только превратившись в евнуха». Для молодого мужчины это чудовищная плата. Но даже такой ценой он не смог бы спасти детей. Потеря крови будет слишком большой, ему самому потребуется помощь.
«Самошина расчетлива и осторожна. Это… единственный шанс».
— Не делай глупости! — выкрикнул Михаил. — Когда меня найдут кастратом, никто не поверит в несчастный случай.
— Здесь глубоко, не найдут.
— И все-таки это риск.
Самошина ослабила хватку, скосила глаза на пол, где рядом с кроватью валялась бутылка из-под шампанского. Свет несколько раз мигнул и погас окончательно. Каюта освещалась лишь кровавыми вспышками редких далеких салютов.
Вероника наклонилась за бутылкой. Михаил ждал этого момента и резко ударил ее коленом. Женщина свалилась на пол.
Давыдов откатился в другую сторону и с облегчением застегнул штаны, но потерял драгоценные секунды. Тяжелая бутылка хрястнула его по плечу. Он взвыл от боли и почувствовал, как немеет левая рука.
Хлопнула дверь каюты. Вероника убежала. Михаил, постанывая, устремился за ней. Он видел, как женщина выскочила на верхнюю палубу, но его путь вел в трюм.
Там вода плескалась уже выше колена.
— Дина! Юра! — позвал Михаил, спустившись вниз.
— Мы здесь, — растерянно откликнулась девочка.
— Спасите! — крикнул Юра.
Стук вновь возобновился. Давыдов шел на звук, пробираясь в кромешной темноте по затопленному коридору. Яхта сильно накренилась. Там, откуда стучали дети, вода доходила до пояса.
— Я пришел, сейчас мы выберемся, — заверил Михаил, ощупывая дверь.
Она оказалась металлической, плотно пригнанной, с оторванной ручкой. Он ударил здоровым плечом. Никакого эффекта.
— Сейчас я что-нибудь найду. Дина, у нас есть время?
В ответ он услышал плач, который показался ему радостным.
— Дина, что с тобой?
— Я… я испугалась, что ты не придешь.
— Чушь! Я сейчас. Я вас не оставлю…
Давыдов продвигался по коридору, успокаивая детей и ощупывая стены. Наткнулся на стенд со спасательным снаряжением. Выбрал короткий ломик с загнутым концом. «То, что надо!» Но работа оказалась непростой: левая рука всё еще не слушалась его, разбираться, перелом это или ушиб, не было времени. Вода прибывала.
Михаил стучал острым концом ломика по стыку двери, стараясь пробить дыру, чтобы зацепить створку. Дверь оказалась сделанной из легкого сплава, и вскоре это удалось. Просунув загнутый конец в щель, Михаил надавил на рычаг. Действовать приходилось только одной рукой.
— Ты сможешь, — подбадривала Дина. — Ты самый сильный.
Тонкий металл захрустел, замок выскочил из пазов, сломанная дверь распахнулась. Мокрая с ног до головы Дина бросилась ему на шею, задев больную руку. Давыдов подавил стон.
— Что с тобой?
— Ничего страшного. Надо выбираться. Вы мокрые и замерзли.
— Мне надо переодеться, — скулил Юра.
— Наверху переоденемся и вызовем спасателей. Яхта еще долго продержится на плаву, — пообещал Михаил, не зная, насколько его слова соответствуют действительности.
Они побрели по темному затопленному коридору. Впереди светлело серое мутное пятно. Там была спасительная лестница. Вдруг Дина крикнула «Назад!» и потащила всех обратно.
В трюм сверху плюхнулся большой шипящий сверток. Давыдов впихнул детей в только что открытую дверь и услышал за спиной мощный взрыв. «Петарды и фейерверки, — понял он, падая от ударной волны. — Самошина использует пиротехнику, чтобы свалить трагедию на сумасшедшую девочку».
— Целы? — спросил он, поднимаясь и сплевывая холодную воду с привкусом солярки.
— А ты? — отозвалась Дина.
— Смотрите, вода! Ее становится больше! — верещал Юра.
Вода быстро прибывала. Дети уже стояли по грудь в темной жиже. Вдобавок появился неприятный дополнительный шум. Михаил выглянул в коридор и, мало что различая, понял, что взрыв проделал в корпусе яхты рваную пробоину.
— Срочно уходим! — скомандовал Давыдов. — Идите вперед.
В трюме стало совершенно темно. Они на ощупь пробирались по затопленному коридору, расталкивая плавающие предметы. Уровень воды уже и Давыдову дошел до груди.
— Я не умею плавать! — взвизгнула Дина.
Михаил подхватил ее здоровой рукой и спросил Юру:
— А ты умеешь?
Толстый мальчик уверенно бултыхался впереди и первым достиг лестницы наверх. Он взобрался на ступеньки, толкнул дверь и зарыдал:
— Она закрыта. Не открывается.
Михаил поставил Дину рядом с Юрой и пожалел, что выронил ломик, пока нес девочку. Найти его теперь нереально.
— Держитесь за перила и пропустите меня вперед.
Он прошел к двери, дернул ручку. Дверь оказалась закрыта на замок. Он попробовал ударить ногой, но под водой это вышло неловко. Надавил плечом, показалось, что дверь поддается.
Вода уже полностью затопила трюм. Они оказались под колпаком высокой ниши перед дверью. Но между поверхностью воды и верхней точкой потолка оставалось сантиметров сорок, и это расстояние зримо сокращалось. У детей уже не было сил на крики и эмоции. Юра зацепился за решетку потухшего плафона на потолке, Дина держалась за него.
