И смог.
Ямпольский раскраснелся, глаза блестели лихорадочно:
– Знаешь, сколько народу мечтает отправить ближнего своего на тот свет? Сотни. И чем эти люди богаче, тем меньше они хотят делать это своими руками. Нужно только найти заказчика. Договориться о цене – и все. Нужно только вовремя вырезать из бумаги дракона. И все. Появляется еще один «глухарь», добавленный к общему списку. И мы начинаем искать самих себя. И совершенно точно знаем, что первыми, кто получит информацию о настоящем маньяке, будем мы. Мы – оперативно-поисковый отдел.
Шатов слушал, зажмурившись, жалея, что не может зажать уши. Ямпольский говорит откровенно. Предельно откровенно. Это может значить только одно. Приговор. Смертный приговор. Через минуту, или через час. Мучительная смерть или легкая. Смерть.
– И понимаешь, вдруг появляется какой-то супер-перец, который спрашивает о покойниках только по списку. По нашему списку. Восемь из тридцати семи – это круто. Для совпадения – слишком круто, – Ямпольский отбросил окурок и подошел к Шатову, – похоже на фокус. Кто-то топчется по самым болевым точкам. Очень точно. Кто? Некто Евгений Шатов. Один из сотен журналистов, который по определению не может иметь этой информации. Или может? Где-то мы прокололись. Но где? Если он смог вычислить нас, то сможет и другой. А нам этого не нужно, сам понимаешь.
– Понимаю, – кивнул Шатов.
Это он действительно понимал. Они действительно испугались. Очень сильно испугались. Запаниковали. Схватили Шатова, потом поняли, что с наскоку не получится, и решили его наспугать. Им нужно было все сделать как можно быстрее. А что может настолько ускорить действия Шатова? Кровь. Смерть кого-нибудь близкого. И они ускорили его бег. И он привел их к Арсению Ильичу. Вернее, одернул себя Шатов, только к его дому.
– Твой Арсений Ильич, он что, очень умный мужик? – словно услышав мысли Шатова, спросил Ямпольский.
– Не знаю, – неуверенно пожал плечами Шатов, – он сказал, что коллекционирует информацию обо всех в городе, и что эти восемь смертей не укладываются в схемы.
– Не укладываются! – Ямпольский взъерошил у себя на голове волосы. – Умный мужик! Что-то мы там во всех этих убийствах не доглядели. Что-то общее. А он рассмотрел и сразу въехал, что эти восемь – чужие. Но что? Не знаешь?
– Не знаю, – честно признался Шатов, – он с самого начала не сказал мне, что это убийства. Просто смерти…
– Это ты уже потом сам допер.
– Сам. После разговора в публичном доме.
– Никогда не доверял шлюхам, – поцокал языком Ямпольский, – никак за ртом уследить не могут. Ну да ладно, эти двое больше трепаться не будут. Завтра, самое позднее – послезавтра маньяк увеличит свой список еще на две жертвы. А сегодня…
– Убьешь меня? – для себя неожиданно спокойно спросил Шатов.
– Не сразу. Сразу не смогу. Вначале мне нужно убедиться, что ты сказал все. Все, а это может занять время, – Ямпольский похлопал Шатова по щеке, – знаешь, в старые времена показания, полученные не под пытками, во внимание не принимались. Не принимались. Ты уж извини.
– Ничего, на том свете сочтемся.
– Вот и славно, – кивнул Ямпольский. – Не хочешь сказать, куда делся твой проницательный Арсений Ильич?
– Без пытки?
– Пока без пытки.
– Не знаю. Я пришел – его уже не было, – Шатов передернул плечами. – Не можешь наручники снять – затекли руки совсем.
– А смысл? – устало спросил Ямпольский.
– Убедил, – пробормотал Шатов, вспомнив старую шутку.
– Значит, ты понял, что нас интересует? Как найти Арсения Ильича? И… – неожиданно зазвонил телефон в кармане Шатова.
– Кто тебя может искать? – спросил Ямпольский.
– По этому телефону – только Арсений Ильич.
– Ага! – майор вытащил телефон, поднес его к голове Шатова, – Поговори, скажи, что ждешь его здесь.
– Да, – сказал Шатов.
– Вы где?
– Я? – Шатов облизнул разбитые губы и посмотрел на Ямпольского, тот кивнул, – Я у вас в доме, Арсений Ильич.
– И что вы там делаете? – голос Арсения Ильича был спокойный как всегда. Холод и презрение.
– Жду вас. Нам нужно поговорить.
– Поговорить можно и по телефону.
– Нам нужно встретиться.
– Для этого вам нужно было дождаться моего звонка и попросить – именно попросить – о встрече, – наставительно произнес Арсений Ильич.
– Я знаю, кто убил всех восьмерых, – выдохнул Шатов, и Ямпольский снова кивнул. – Я знаю имя убийцы, и как его найти.
– Вот даже как? – Арсений Ильич произнес это не удивленным тоном, а так, будто хотел наметить легкое удивление. Сыграть его. – Кто же это?
– Я скажу вам это лично. Когда вы выполните свое обещание.
– Гончая, значит, ставит условия охотнику? – Арсений Ильич коротко хохотнул. – Это становится интересным. Очень интересным.
– Это мое последнее условие, – чуть дрожащим голосом сказал Шатов.
– Мне нужно подумать, – произнес Арсений Ильич.
– Думайте, я жду вас в доме.
– Придет? – спросил Ямпольский, убирая телефон.
– Не знаю. Лучше тебе убрать своих от дома.
– Сам знаю, – Ямпольский вышел из комнаты.
Что будет теперь, подумал Шатов. Что будет теперь? Арсений Ильич попадется в ловушку или нет?
А хочет ли Шатов, чтобы Арсений Ильич попал в ловушку, чтобы и его рвали на куски эти… Эти… Шатов помотал головой.
Умный, проницательный, брезгливый Арсений Ильич будет умирать возле глупого и наивного журналиста Шатова. Гончая своим лаем заманит хозяина в логово зверя.
Это докажет, что собаке тоже не чужда гордость? Или подтвердит, что животное остается животным?
В комнату вернулся Ямпольский. За ним вошли Колян, Митяй и еще кто-то незнакомый.
– Дима, ты с Митяем наверх, к окнам, – приказал Ямпольский, – что там с задней дверью?
– На засове.
– Хорошо. Учтите, сразу не стрелять. Он нужен живым, – напомнил Ямпольский.
– Думаешь, он тебе скажет, чем дела маньяка отличались от наших? – спросил тот, кого майор назвал Димой.
– Скажет.
– И на хрена нам маньяк?
– Идиот. Его мы тихо уберем, на всякий случай. Он умрет, а бумажные драконы останутся. Дальше объяснять? – почти выкрикнул Ямпольский.
– Не нужно, – пожал плечами Дима.
Знакомый голос, подумал Шатов. Он его уже где-то слышал. Совсем недавно. С какой-то истеричной ноткой голос. А, вспомнил Шатов, ночной курильщик.
– Давайте наверх, – напомнил Ямпольский, – он может появиться в любой момент. Шатов, ты, когда пришел, все так и было?
– Да, – коротко ответил Шатов.
– Дверь не заперта, свет включен, дрова в камине горели?
– Да.
– Ты точно ничего не трогал?
– Пытки применишь? – спросил Шатов.
Ямпольский шагнул к нему, но тут снова зазвонил телефон.
– Снова – да! – сказал в трубку Шатов.
– Я скоро приду, – сообщил голос Арсения Ильича, – минут через десять-пятнадцать. Ждите.
– Хорошо, – сглотнул слюну Шатов.
– Что там у вас с голосом? – поинтересовался Арсений Ильич.
– Ничего.
– Ничего? Больше ничего сказать не хотите?
– Ничего.
– Тогда ждите, – голос Арсения Ильича был спокоен.
Слишком спокоен, мелькнуло у Шатова. Он закрыл глаза. Где он может быть?
– Не суетись перед шторами, – предупредил майор Коляна, – пересади журналиста на диван. Чтобы этот его приятель сразу не заметил, что дело нечисто.
Колян волновался, потер щеку рукой:
– Его на диване не к чему будет пристегнуть.
– Руки за спиной защелкни и все, учить тебя? – майор передернул затвор пистолета.
Колян отстегнул наручники, защелкнул их снова и толкнул Шатова на диван:
– Лежи тут.
Ямпольский огляделся:
– Давай на кухню, дверь приоткрой… Или нет, не надо.
– Что?
– Возьми стул и поставь за входную дверь. Можешь сидеть. Я сяду в угол, в кресло.
– Там Бахмут вымокнет, – сказал Колян, подтягивая стул и усаживаясь на него.
– Не расклеится, – оборвал Ямпольский, – меньше трепа!
Шатов пошевелил плечами, стараясь устроиться хоть сколько-нибудь удобно. Ломило плечи, рук он просто не чувствовал. Ныли губы…
– Слышь, майор! – окликнул Шатов.
– Что?
– Ты не боишься, что мое лицо может не понравиться хозяину дома?
– Твою мать, – Ямпольский вскочил, – где тут у него вода?
– Для меня ее нет, – сказал Шатов.
– Сходи на кухню, – Ямпольский указал пистолетом на дверь, – поищи воду. Ведро, или там, в чайнике.
Колян вдоль стены, чтобы не отбрасывать тень на шторы, прошел к кухне.
– Тряпку намочи, – подсказал Ямпольский.
Тряпку намочи. Все происходящее в комнате отодвигалось от Шатова все дальше и дальше. Комната заполнялась чем-то упругим, эластично сдавливающим все тело. Шатов моргнул. Перед глазами плавала какая-то кисея. Словно призрачные тени каких-то предметов, которых Шатов ни как не мог опознать.
Вернулся Колян, несколькими движениями вытер Шатову лицо, бросил тряпку на пол за диван.
