Гринчук встал на колени и попытался крикнуть. Больно. Захотелось позвать смерть, пусть вернется, пусть заберет… Тень бросилась к нему навстречу.
Песок. Холодный и влажный… Гринчук тянулся к морю, а море тянулось к нему… рука и прибой…
Песок…
* * *
…Песок. Горячий, сухой песок. Гринчук открыл глаза и сел. Кто-то играл возле пальм, были слышны веселые голоса.
Браток лежал неподалеку, раскинув руки.
– Не сгоришь? – спросил Гринчук.
– Куда уж, – улыбнулся Браток. – Некуда сгорать. Уже который день греюсь на солнце. Даже надоедать начало. Не думал, что такой рай может надоесть…
– Ничего, – успокоил Гринчук, – сегодня уйдем в море. Закончим вот дела на берегу.
Браток легко вскочил на ноги, потянулся, сделал несколько приседаний и наклонов:
– Я уже со всеми попрощался. Готов уйти за горизонт.
Браток помахал рукой кому-то, Гринчук не видел, кому именно.
– Полковник появился, – сказал Браток. – Идите к нам, ваше превосходительство.
– Высокопревосходительство, – поправил Полковник. – Для покойника вы, Иван Бортнев, выглядите очень живо и загорело.
– А что нам, убитым, делать? Загорай да плавай…
– Здравствуйте, Полковник, – сказал, вставая Гринчук. – Руку подадите?
– В рожу бы вам плюнуть за такое, – ворчливо произнес Полковник. – Ну да ладно.
Он пожал протянутую руку Гринчука, потом обменялся рукопожатиям с Иваном.
– Поболтаем? – предложил Гринчук, указывая на кресла под пальмами.
– А чего это я, по-вашему, сюда перся, извините, на другой конец света? – осведомился Полковник.
– А у вас другого выхода не было.
– Не было, – согласился Полковник. – Но все-таки…
– Мы вас долго искали… То, что в подвале из вас вытекло много крови – мы поняли. Но куда вы подевались… Куда исчезло ваше тело… И тело Братка мы так и не нашли. Спасибо, Ваня, – Полковник чуть поклонился, принимая стакан с холодным соком. – Как вы умудрились все это инсценировать…
– Убийство? Легко… Для хорошего дела мне своей крови не жалко… Вот когда свой собственный «джип» взрывал, чуть не плакал. А кровь… Немного откачали в посудину, стрелок пальнул в бронежилет, потом в пакет с кровью, который был возле головы… Мы потому перед камерами и выступали, чтобы сомнений не было.
– И зачем вам нужно было… Юрий Иванович, мы записи, найденные в вашей сумке, внимательно прослушали, всё понятно, вы в своих лучших традициях спровоцировали… – увидев выражение лица Гринчука, Полковник осекся и замолчал, оглянулся. – Это не Инга там, случайно? Возле самой воды…
– Инга, – не глядя, ответил Гринчук. – Там на яхте Михаил, баба Ира, Доктор… Отец Варфоломей отказался, Милу, понятное дело, я не потащу от родителей и друзей. Она и так еле высидела в той глухомани две недели. Граф не сможет жить без своего «Клуба»… Я вас, собственно, для того и пригласил.
Полковник кивнул задумчиво, отпил из стакана. Инга посмотрела в их сторону, махнула рукой. Полковник помахал в ответ.
– И вы год ждали, прежде чем со мной связаться? Целый год ваши друзья ломали головы, что с вами, где вы… Живы, нет? Нехорошо, Юрий Иванович!
– Нехорошо, – согласился Гринчук. – Но…
– А Юрий Иванович, считайте, умер, – жизнерадостно сообщил Браток. – Его когда Миша подобрал, доставил к врачам, они сказали – помер клиент. От потери крови, плюс легкое… Умер. Они, наверное, до сих пор помнят и другим рассказывают, что такое настоящая работа по реанимации… Миша не рассказывал особо, но Инга, когда приходила, слышала разговоры… Больница стояла на ушах, Миша тихо сидел в уголке с автоматом на коленях, и четыре больничных охранника лежали там и сям с различными повреждениями… степени тяжести…
Это, считайте, два месяца, плюс реабилитация, потом все дела нужно было закончить… Ну и тут отдохнуть, перед дальней дорогой.
Инга что-то крикнула. Гринчук встал с плетеного кресла и пошел к ней. Полковник увидел у него на спине шрам – белый на темно-коричневом.
– Резали, вынимали пулю. Еще у него было сильное сотрясение мозга, нервы… – тихо, словно боясь, что Гринчук услышит, сказал Браток. – Свободно может уйти по инвалидности из органов… Если бы числился живым.
– Если бы числился… – повторил задумчиво Полковник.
– А так всё хорошо. Улыбается, шутит… А потом замолчит и смотрит на море. Как привязало его к морю. Яхта эта… Нет, пока ничего, всем нравится. Все понимают, что ему это зачем-то нужно. Баба Ира – и та довольна. Недавно в шторм попали – и ничего. Доктор только бутылку коньяку выкушал в процессе, а так… Ходим от курорта к курорту, как Летучий Голландец. Я уже даже язык почти выучил… Могу на английском слепить любую фразу. Типа, от этого суицида концептуально тянет инцестом…
– Что?
– Это обычному человеку не понять, – засмеялся Браток. – Это для больших эстетов, типа меня… В жизни бы не поверил, что так мало нужно, чтобы люди приняли тебя за кого угодно. Поверили в любую фигню…
– В вашу смерть, например.
– И даже в мою смерть.
– По вам очень несколько дамочек убивалось, художниц, – сказал Полковник, – просто места себе не находили. Одна, так даже в вашу честь пер… перфор…
– Перформанс, – подсказал Браток. – Я выучил с пятого раза. – Это Нелька, наверное, такая кобылица с грудью…
– С грудью, – кивнул Полковник, – вы это очень образно… А вас, Юрий Иванович, недавно странный типаж разыскивал. Некто Аркадий Иванович Клинченко, мэр славного города Приморска.
– Все-таки, мэр? – удивился Гринчук. – Я шутил, а поди ж ты…
– Он мне рассказал о своей предвыборной программе. Хорошо, что вы не занялись пиаром по серьезному. С такими идеями…
Инга собрала вещи в сумку, пошла к лодке, лежащей на песке возле самой воды.
– Креативом, – сказал Браток. – С таким креативом.
Полковник откашлялся:
– Я по поводу Михаила… Как его самочувствие? Помню его срывы в прошлом году…
Гринчук чуть заметно улыбнулся. Браток засмеялся.
– Можете не объяснять, – тяжело вздохнул Полковник. – В очередной раз вы всех кинули и подставили. Миша играл припадки, а вы…
– А мы готовили свой отход… – потянулся Гринчук.
– Уголовники наши городские очень… ждали вас. Абрек, мне рассказывали, плакал, когда узнал, что вашей кровью залит подвал. Хотели ехать в Приморск, но там так чистили… Потому-то ваш Аркадий и проскочил в мэры… Все заинтересованные били друг друга по рукам, следили и мешали. А он, как ничей и независимый, да еще обещающий воровать меньше других… Будете смеяться, наши уголовники на полном серьезе у меня спрашивали, против кого из них не возражал бы Юрий Иванович Зеленый при подборе кандидатуры на пост держателя общака…
– Мне это неинтересно, – сказал Гринчук. – Я ухожу в море.
– Да, и что же мне прикажете делать с вашим особняком в Приморске, с мебелью и коллекцией холодного оружия? Клинченко мне всучил бумаги, дарственную и такое прочее… У меня в столе…
– Пусть лежит, – пожал плечами Гринчук. – Вряд ли мы еще с вами встретимся. Я очень на это надеюсь… в ваших же интересах.
Полковник допил сок, посмотрел на ледышки, оставшиеся на дне стакана. Вот это уже похоже на угрозу. На угрозу. И даже не похоже – это прямая угроза.
– И чем же я вас прогневил? – стараясь выглядеть спокойным, поинтересовался Полковник.
– Ничем. И, надеюсь, не прогневите. Дело вот в чем… В городе остались люди, небезразличные мне… Кто-то слишком уверен в своих силах, кто-то не понимает, кому-то наплевать… И если кто-то захочет меня достать по то или иной причине, может попытаться сделать это через них…
Инга присела на борт лодки и ждала, время от времени посматривая на сидящих в креслах, прикрывая ладонью глаза от солнца.
– Я хотел попросить вас, Полковник… – Полковник качнул стакан, и льдинки звякнули о стекло, будто эхо отозвалось на лед в голосе Гринчука. – Если с моими друзьями что-то случится… Ответите вы, Полковник.
– Что? При чем здесь я?
– А мне на это наплевать. Вы и Владимир Родионыч. Вы ему передадите наш разговор. Дайте всем понять, что эти люди – под вашей защитой.
– Я бы не стал разговаривать с Владимиром Родионычем в таком тоне… Да и сам я…
– Вы ведь помните, что происходило в прошлом году, перед убийством Братка. Хорошо помните? Кто-нибудь бросился вам помогать? Кто-то встал рядом с вами плечом к плечу?
Полковник поставил стакан на песок.
– Это может начаться в любой момент, – сказал Гринчук. – И это не шантаж, это мой гонорар. За архив из Приморска. Его больше нет, все знают, что его нет. Знают наверняка.
– И некоторые сильно на вас сердятся за это, – напомнил Полковник. – Вы лишили их возможности даже поиграть намеками, будто есть архив, сохранился… Кстати, тут я подумал – архив этот, настоящий. То, что хранил в голове учитель, не могло быть ни для кого угрозой. Скорее, он держал в голове имена и адреса, а где-нибудь в подвале или пещере – безымянные пленки, фотографии… Я так думаю.
