– Садись, Ибрагим, говорить будем. Будем?
– Абизатилна, дарагой! – Ибрагим бочком присел на топчан, неловко подогнув протез, руки сунул меж колен, во взор подпустил дикое дружелюбие. – Гаварыт – запраста! Сразу надо было гаварыт, зачэм шьтаны снимал?
– Да это так, просто дурная привычка, ты не обращай внимания… У нас есть два варианта развития событий. Первый – хороший: ты добровольно-полюбовно выкладываешь информацию, которая нам нужна, и мы сразу же отвозим тебя обратно…
– Да всё, что хочишь, дарагой! – пламенно сверкнул глазами Ибрагим, пристукнув для убедительности протезом. – Всё, что я знаю, ты будишь знат! Что хочишь?
– Второй вариант, – продолжал Костя. – Второй – нехороший. Если ты не пожелаешь делиться информацией, тобой будут заниматься вот эти товарищи (кивок в сторону Петрушина). Тогда ты всё равно скажешь, что нам нужно, но… обратно тебя мы уже не отвезём.
– Зачэм так сказал?! – Ибрагим вполне сносно изобразил искреннюю обиду. – Ищо нэ спрасил ничто, а сразу сказал!
– Потому что, после того, что они с тобой сделают, ты перестанешь быть мужчиной. – Реплика пленника осталась без внимания. – И мы автоматически становимся кровниками твоего тейпа.
– Вообще мне без разницы, – флегматично почесал задницу Петрушин. – Тейпом больше, тейпом меньше…
– То есть придётся тебя потихоньку удавить и вывезти куда-нибудь на свалку, – завершил преамбулу Костя. – Итак, ты готов?
– Давай, давай! – подбодрил Ибрагим. – Всё, что знаю, ты будишь знат – я сказал!
– Ну и молодец, – похвалил Костя. – Я думаю, ты будешь искренним. Потому что это в первую очередь в твоих же интересах. И знаешь почему?
– Слушай, скажи, что хочишь? – Ибрагим вымучил задушевную улыбку. – Твой, мой интэрэс – какой разница? Пачиму ищак за хвост тянишь?
– Разница есть. – Костя ответно улыбнулся – но без особой задушевности. – Я так подробно объясняю, чтобы у нас с тобой не получилось непонимания… Нам никто из ваших не нужен. Это важно, запомни это. Нам нужен наш человек, с которым ты иногда контактируешь…
Иванов за спиной Кости нервно вздохнул. Хитрый психолог не стал развивать самостоятельную версию, а взял за основу его предположение. В случае неудачи он имеет право кивнуть командиру: а это вообще ваша задумка! Что вы от меня хотите?
– Какой чилаэк тэбэ нужьн? – Ибрагим подался вперёд, всем своим видом показывая, что готов сотрудничать. – Я очинь многа ваш чилаэк встричаюс – кажьдый день, оччинь! Всэх сдам, запраста, гавары, какой нужьн!
– В общем, нам нужен наш стукач, – добавил конкретики Костя. – Который через тебя передаёт информацию нужным людям. И не абы какой, а самый высокий… Давай начнём с конца. Нас конкретно интересует наш человек, с которым ты встречался незадолго до неудачного похищения. Что скажешь?
– Ситукач – такой нэт, – покачал головой Ибрагим. – Какой «сливаит»? Такой сабсэм нэт! Кушат, сидэт, пиво-водка, лей-пей, мясо дастават нэдорого – такой многа ходит…
– Что-то руки зачесались. – Петрушин демонстративно почесал кулак. – Может, вы пойдёте чайку попить, а мы тут продолжим?
Иванов многозначительно прокашлялся. Показалось вдруг полковнику, что психолог занимается бесцельным трёпом. Полковник опытный, не одну сотню битых и ломаных товарищей допросил в своё время. За несколько минут созерцания определил: этот – матёрый, непримиримый, на какие-то общечеловеческие посулы его не возьмёшь. А пытка – весьма эффективный и весьма необъективный способ беседы, особенно если сформулировать конкретно вопрос нельзя, а есть лишь направление, в котором нужно работать. Он лично общался с «оборотнем» или только организовывал встречи между сторонами? Ответа не было. А это очень важно, от этого зависит правильная постановка вопроса. Потому что, как уже говорилось, человек под пыткой может наболтать кучу лишнего, поди потом разберись… В общем, надо было выйти и поговорить с психологом, определиться по ряду ключевых проблем…
– Ибрагим, мы не садисты. – Костя на соратников – ноль внимания, на «непонятливость» пленника – тоже, продолжал гнуть свою линию. – Но запытаем тебя до смерти, чтобы добыть эту информацию. Потому что этот стукач, если оперировать вашими категориями, – наш кровник. Он – прямая угроза нашим жизням… Кстати, о птичках: Абая сильно порезали?
Ибрагим разинул рот, уставился на психолога и на некоторое время впал в ступор. Петрушин с лейтенантом недоумённо переглянулись – в беседе появился какой-то новый, ранее не оговорённый элемент.
– Ибрагим, рот закрой. Я не просто так спросил, от делать нечего, это в первую очередь касается лично тебя. Вы сегодня расстались вполне по-дружески, да? Он тебя звал с собой, обещал укрыть в горах, обеспечить всем необходимым…
– Шайтан… – потерянно прошептал Ибрагим, опустив голову. – Нэ знаю никакой Абай…
– Так вот, расстались вы по-дружески. – Костя ободряюще кивнул Петрушину, который возмущённо округлял глаза и пожимал плечами, – всё по плану, потом объясню… – Но это ведь ничего не значит. Сам Абай ранен и некоторое время рукой действовать не сможет. Лучшие ребята Абая – в том числе и Рашид, убиты… Но это вовсе не значит, что у него кончились люди, правильно? Думаю, чтобы покарать предателя, пара метких стрелков у него всегда найдётся.
– Кто – предател? – Ибрагим поднял взгляд и с тревогой уставился на собеседника.
– Абай думает, что их сдал тот тип, который меня привёл в «Азамат». – Костя задумчиво уставился на пламя лампы, не удостоив собеседника взглядом. – А мы того типа сейчас арестуем, наденем наручники, под конвоем прогоним через всю базу и спустим в зиндан. Напишем подробные рапорта о нападении группы Абая Рустамова, с указанием всех имён и фамилий. Рапорта сдадим в три инстанции – на всякий случай. А тебя тоже проведём по лагерю, но не под конвоем, а так, чтобы все увидели, кого ведём… С почётом отвезём обратно и обнимем на прощание… Ну, и как ты думаешь, какие выводы сделает наш большой человек, который работает на вас?
Повисло тягостное молчание. Полковник сзади бил в нетерпении ножкой, Петрушин принялся чесать затылок, а Ибрагим… Ибрагим выглядел так, словно его прямо сейчас собирались насмерть закормить салом.
– Если у тебя плохо с памятью, я ещё раз напомню, – дожал ситуацию Костя. – Нам не нужен никто из ваших, мы сами в состоянии добыть такую информацию. Ты никого не предашь, сдав нам нашего же стукача. Да об этом никто и не узнает. Если ты заметил, мы действуем несколько… неофициально. Не будет никакого расследования. Этот стукач в тот же день умрёт. Понимаешь – несчастный случай…
– Я его имя нэ знаю. – Ибрагим тяжко вздохнул и покачал головой. – Толка лицо видел. Он приходит, кушаит, пьёт, сидит проста. Или приходит, сидит на кухня кабинет, где ты был, другой заходыт, с ним гаварыт. Или гаварыт, на, передай Другу пасилка. Мой пацан едит, передаст другой чэлаэк. Тот – другой чэлаэк передаст. Или другой чэлаэк – разный всякий, приезжаит, забираит… Вот так…
– Опиши его. Как он выглядит, в чём ходит, на чём ездит, кто с ним бывает?
– Мужжик, мой возраст. – Ибрагим развёл руками. – Такой. Круглый, да… Бываит с ним разный – такой, как он, да… Инагда щтатский мащина, инагда – военный, разный номера, нэ помню, многа всякий. Волосы мала – башка как калена, как это… лисина или плещ, что ли, называитса…
Полковник испустил едва слышимый стон. Вася – простая душа, не удержавшись, оценил информацию:
– Ну ни куя себе…
– Держи. – Костя, как ни в чём не бывало, достал из кармана свой «Кенвуд» и протянул Ибрагиму. – Твой позывной – Шашлык. Запомнил?
– Шащлык. – Ибрагим взял станцию, повертел, рассматривая. – Шьто делат?
– Ничего не делать. – Костя пожал плечами. – Как только этот стукач появится, выйдешь на меня – частоту я тебе дам, и скажешь: «Шашлык готов, можно приезжать». По твоей тематике, безопасно, никто ничего не заподозрит. Мы подъедем незаметно, рисоваться возле «Азамата» не станем, пройдём через задний двор. Всё понял?
– Понял. – Ибрагим сунул станцию за пазуху – Петрушин, негодяй, при обыске оторвал ему все карманы куртки. – Никому нэ гаварыт?
– Почему? – Костя усмехнулся. – Можешь всему Грозному рассказать, твоё дело. Как часто этот круглый у тебя бывает?
– Раз нэдэля – точна бываит. Кагда тры дня, кагда пят…
– В общем, так, – Костя встал с табурета и потянулся, – мы тебя не сдадим – резону нет. Ты, самое главное, сам себя не сдай. Напомню – это дело нашей личной безопасности, от этого зависят наши жизни. Поэтому, если в течение десяти дней от тебя не будет никаких известий… извини, но мы вынуждены будем сделать то, о чём я тебя проинформировал. То есть сделать тебя кругом предателем. Всё – сейчас тебя замаскируют в кузове, отвезут обратно и тайком высадят где-нибудь в развалинах. Удачи…
* * *
Глебыч ночевать не приехал. Рация его не отвечала: то ли выключил, негодяй, то ли промазал мимо Грозного и укатил куда-то за пределы зоны уверенного приёма. Искать сапёра было не на чем – он убыл на Васином «бардаке», а «66-й», на котором отвозили милого Костиному сердцу Ибрагишу, на обратном пути в очередной раз сдох – бээмпэшкой доволокли. Штатный водитель-контрактник Григорий Гвоздь всё ещё сидел на гауптвахте, а мастера на все руки братья Подгузные деловито доложили, что поршневая полегла в полном составе и поменять можно будет только завтра с утра. Сегодня все, от кого это зависит, уже пьяные.
