Неожиданно включилась радиостанция, о которой Александр уже успел позабыть.
- Внимание всем! Общий вызов! Подтвердите прием! — прохрипела радиостанция.
Александр увеличил громкость.
- Второй. Есть второй. Третий. Есть третий…
Прошла перекличка. После небольшой паузы радиостанция вновь ожила.
- Внимание всем! Объявляется повышенная готовность! У нас в тылу действует спецподразделение. Быть готовыми к отражению атаки. Город затеял грязную игру. Они решили с нами поиграть. Они должны понять, что шутки с нами не пройдут. Слушай приказ! Время эвакуации — шестнадцать тридцать, по дополнительной команде. Пункт сбора — Лузановка. Если команда на эвакуацию не поступит — взорвать цистерну с аммиаком на Заболотного ровно в шестнадцать тридцать одну. Если и это не прочистит им мозги — подорвать оставшиеся цистерны в семнадцать часов ровно. Дальнейшие действия — по обстоятельствам. И помните, настоящая власть над этим городом — в ваших руках — власть оружия. Все!
Головин машинально взглянул на часы. До назначенного срока оставалось ровно сорок пять минут.
Неужели он не один? Тогда почему никто не пришел ему на помощь на пустыре? Неужели они не слышали стрельбу, или взрыв в канализации? Да нет, такого не может быть. А может быть, они специально не ввязываются в активные боевые действия, а делают свое дело исподтишка? Нет, что-то тут не клеится. Как бы тогда террористы узнали бы о их присутствии.
Не может быть! Мысль, пришедшая в голову Александра, поразила своим идиотизмом, как гром среди ясного неба. Ведь это его одного принимают за какой-то мифический спецотряд. Его одного! И город здесь вовсе не причем.
Он как был один, так один и остался.
Головин еще раз взглянул на часы. Осталось тридцать пять минут. Надо было что-то делать. А что? Через тридцать шесть минут будет взорвана цистерна на Заболотного.
Погибнут ни в чем не повинные люди, потом еще две…
Ну, сволочь, держись! Головин схватил радиостанцию.
- Эй, ты, гад! Ты, слышишь меня? Я один, понимаешь, один!
Радиостанция молчала.
- Один я, сволочь, один, — с отчаянием в голосе, повторил Александр.
- Кто, это там, ругается? — неожиданно прошипела радиостанция.
- Отмени приказ, ублюдок! Город здесь не причем. Никакого отряда здесь нет. Я один, понимаешь, один.
- Ты, кто такой, умник? — спросила радиостанция голосом Гайманова.
- Вряд ли моя фамилия тебе что-то скажет, — ответил Головин.
- Я просто хочу знать, кого это я так обидел.
- Головин, — ответил Александр. — Моя фамилия, Головин.
- Звание.
- Капитан запаса воздушно-десантных сил.
— Так, вот, бывший капитан бывших воздушно-десантных сил, с тобой говорит полковник Гайманов. Хочешь жить, переходи на мою сторону. Мне нужны настоящие бойцы, и я готов все простить.
- Ты, что, бог? — спросил Головин.
- В какой-то степени, да, — ответил Гайманов. — По крайней мере, я сам руковожу своей судьбой.
- Ты больной, Гайманов.
— А ты мне нравишься, засранец.
- Мне наплевать, нравлюсь я тебе или нет. Отмени приказ, — сказал Головин.
— Так кто из нас больной? — спросил Гайманов и продолжил: — Дались тебе эти людишки. За кого ты воюешь, капитан? Что они сделали тебе хорошего?
- Не твое дело, — перебил Головин.
— Может, тебе дали хорошую работу, квартиру, машину и обеспечили до конца жизни? — продолжил Гайманов. — Ты же боевой офицер! У тебя, наверняка, за спиной Афган. За кого ты проливал кровь? Зачем гибли твои друзья?
- Я давал присягу, — ответил Головин.
- Они наплевали на твою присягу. Они просто использовали тебя, — продолжал говорить Гайманов. — Кем ты работаешь? Наверняка в охране. Я угадал?
Головин молчал.
— Угадал. Достойная работа для боевого офицера, — Гайманов сделал паузу и продолжил: — Переходи на мою сторону и возьми себе все сам, что ты заслужил.
Слова Гайманова задели Головина за живое, он и сам много раз задумывался о том, как несправедливо с ним обошлись. Но разве есть в этом вина обычных людей? Со многими, наверняка, поступили так же. Нет, не для того он проливал свою кровь, и гибли его товарищи, чтобы сейчас ценой жизни других людей отвоевывать себе место под солнцем.
Головин поднес радиостанцию к губам.
— Да пошел ты…
— Жаль, — ответил Гайманов. — Встретил настоящего мужика, и того придется уничтожить. Я никогда не отменял свои приказы, все остается в силе, и мне плевать — замешан город или нет. Если хочешь кого-то спасти, герой, — у тебя двадцать минут. Все!
Головин со всей силы швырнул радиостанцию в стену магазинчика.
- Черт, черт, черт…
Александр, проверив, перезарядил автомат и бросился бежать в сторону Заболотного.
Времени оставалось совсем мало.
— А этот Головин настоящий боец, — с восторгом произнес генерал после прослушивания радиоперехвата.
— Может, ему помочь? — предложил командир спецподразделения. — Мои парни рвутся в бой.
Генерал задумчиво пожал плечами.
- Опасаюсь, что этого делать не следует, — вступил в разговор моложавый полковник.
Все присутствующие офицеры штаба обернулись в его сторону.
— Если мы сейчас начнем атаку, это спровоцирует Гайманова, — продолжал полковник.
- Другими словами, Вы предлагаете ждать, сложа руки? — спросил командир спецподразделения.
- Я предлагаю, — ответил полковник, делая акцент на слове «предлагаю», — просто ждать и нанести удар в нужный и решающий момент, а не ввязываться в «уличную войну», подвергая опасности жизни мирных граждан.
По комнате, в которой разместился штаб, пробежал легкий ропот.
- Что у нас с транспортом? — несколько повысив голос, спросил генерал у одного из офицеров.
Гул в комнате стих.
— Корабль на переходе из Николаева, — ответил офицер. — Предполагаемое время прибытия — шестнадцать сорок пять.
- Значит не успеваем… — задумчиво произнес генерал и отошел к окну.
- Мы готовы атаковать, — напомнил о себе командир спецотряда.
- И этот ненормальный зальет аммиаком половину поселка, — хмыкнул полковник.
— А ведь полковник прав, — сказал генерал, обернувшись к присутствующим. — Надо набраться терпения и хладнокровно ждать. Мы должны полностью использовать каждый шанс. У нас есть козырь в этой игре — Головин. Я не думаю, что парень просто так сдастся. У него, похоже, свои счета с Гаймановым.
- Но он ведь там один, — возразил командир спецотряда.
— Подтяните своих орлов к Лузановке, — генерал на некоторое время замолчал, а затем продолжил: — И никаких провокаций. Ждать, ждать, ждать. Он справится. Мне почему-то так кажется.
Перебегая от одного дома к другому, постоянно оглядываясь по сторонам, Головин продвигался по улице Заболотного к пересечению с проспектом Добровольского, где террористы поставили тягач с цистерной аммиака.
Сказать, что у Александра был какой-то конкретный план — значит солгать.
Плана не было и Головин, как всегда, полагался на свою интуицию, чутье и, немного, на везение.
Подобравшись как можно ближе к площади, в которую стекались две улицы, Головин затаился в кустарнике и стал наблюдать за происходящими событиями.
На площади царила какая-то суета. Взглянув на часы, Александр понял причину столь возбужденного состояния — на часах было шестнадцать двадцать девять, и секундная стрелка уже завершала свой пробег по циферблату, норовя прибавить еще одну минуту. Команды на начало эвакуации, судя по всему, до сих пор не поступало.
Бойцы грузились в грузовик, который должен был отвезти их на безопасное расстояние от эпицентра взрыва. Посреди площади замер тягач с прицепленной к нему огромной цистерной. Метрах в пятидесяти от него находился танк, орудие которого было нацелено на цистерну.
В кузов автомобиля забрался последний боец, и грузовик, натужно взревев двигателем, сорвался с места и помчался вдоль проспекта Добровольского.
Наступила резкая тишина. На площади остались трое — Головин, танк и цистерна с аммиаком.
Началось!
В распоряжении Александра была ровно одна минута. Он мельком взглянул на часы и бросился бежать через всю площадь к тягачу.
Только бы кабина была не закрыта!
Дверца кабины тягача оказалась распахнутой настежь, более того, из-за суеты и спешки, а может быть, из-за чрезмерной уверенности, боевики оставили ключи от машины, которые торчали в замке зажигания.
Александр вспрыгнул на подножку кабины и забрался вовнутрь.
До подрыва цистерны оставалось тридцать секунд.
