Дверца кабины тягача оказалась распахнутой настежь, более того, из-за суеты и спешки, а может быть, из-за чрезмерной уверенности, боевики оставили ключи от машины, которые торчали в замке зажигания.
Александр вспрыгнул на подножку кабины и забрался вовнутрь.
До подрыва цистерны оставалось тридцать секунд.
Головин выжал сцепление, повернул ключ зажигания и нажал кнопку стартера.
Мотор не заводился.
Осталось двадцать секунд.
Еще одна попытка завести двигатель потерпела фиаско. Стартер изо всех сил вращал коленвал, но мотор по-прежнему не оживал.
Десять секунд до подрыва.
- Ну, давай же! Давай! — в сердцах закричал Головин.
Рабочая смесь в цилиндрах двигателя достигла критической температуры и, взорвавшись, толкнула поршни вниз, заставив вздрогнуть весь автомобиль. Выпустив клубы черного дыма, мотор заревел, быстро набирая обороты.
Головин включил первую передачу и, выкручивая руль влево, стал медленно отпускать сцепление. Тягач вздрогнул и, постепенно набирая скорость, начал выезжать на улицу Заболотного.
Террористы, находящиеся в танке, были в недоумении — с одной стороны, у них был приказ расстрелять цистерну ровно в шестнадцать часов тридцать одну минуту, а с другой стороны, эту самую цистерну нагло и дерзко увозили у них «из под носа».
До назначенного срока оставалось три секунды, две, одна…
Тягач уже вырулил на улицу Заболотного и, все больше набирая скорость, двигался в сторону днепропетровской дороги.
Орудийная башня танка, медленно вращаясь, отслеживала продвижение тягача по Заболотного.
Выстрел!
На какую-то долю секунды раньше танкового залпа тягач успел сделать резкий рывок вперед, и снаряд, пролетев в каком-то метре позади цистерны, попал в магазинчик у обочины дороги. «Пронесло», — мелькнуло в голове у Александра и он, изо всех сил вцепившись в руль, еще больше выжал педаль «газа».
Наверняка террористы бросятся в погоню. «Опять погоня. Что-то я сегодня весь день убегаю», — подумал Головин.
Александр оказался прав. Танк террористов, выехав на Заболотного, мчался за тягачом, где-то в двухстах метрах позади него.
До поворота на днепропетровскую дорогу осталось около тридцати метров.
Александр слегка притормозил и перешел на пониженную передачу.
Громада аммиаковоза приблизилась к перекрестку, и Головин, быстро перебирая руками, стал вращать руль вправо. Тяжелогруженая машина плохо слушалась руля, скорость оказалась великоватой для спокойного выполнения подобного маневра. В то время, как сам тягач почти уже повернул направо, тяжелая цистерна, по инерции, продолжала движение прямо и, оставляя на асфальте черные следы от шин, пошла юзом.
В это время прогремел второй выстрел. Цистерна, как бы сама, уклонилась от попадания, и снаряд пролетел мимо, разорвавшись на противоположной стороне дороги.
Вывернув руль в противоположную сторону от заноса, Головин с трудом выровнял аммиаковоз на дороге и, выжав педаль «газа» до полика, помчался по днепропетровской дороге в сторону Лузановки.
Стрелка спидометра медленно приближалась к отметке восемьдесят километров в час. Держать на дороге многотонную, мчащуюся на огромной скорости махину становилось все труднее. «Хорошо, хоть машин нет», — подумал Головин. Впереди дорога делала легкий поворот вправо. Александр слегка отпустил педаль «газа» и стал притормаживать. В это время где-то сзади раздался очередной выстрел.
Снаряд, протяжно свистя, пролетел над кабиной и разорвался в двадцати, тридцати метрах перед тягачом. Куски асфальта и мелкий гравий, вырванные взрывом из полотна дороги, ударили градом по крыше кабины, разбив при этом лобовое стекло. От неожиданности Головин слегка пригнулся и выкрутил руль резко вправо, инстинктивно нажав на «тормоз». Аммиаковоз понесло юзом. Многотонная глыба отказывалась резко изменить направление движения и остановиться, она визжала тормозами, скрежетала шинами, оставляя черные, дымящиеся следы на асфальте. Управлять тягачом стало совершенно невозможно. Оставалось одно — полностью отдаться в руки провидения.
Задние колеса цистерны достигли края воронки и соскочили в нее. Как будто после резкой подсечки, вся махина аммиаковоза опрокинулась на бок и, вереща, скрипя, высекая искры и сметая все на своем пути, продолжила свой путь вдоль дороги.
Танк резко сбросил скорость и, свернув в ближайший переулок, направился к проспекту Добровольского. Террористы не стали преследовать аммиаковоз потому, что в этот момент в эфире прозвучала команда к эвакуации, да и вряд ли таинственный водитель тягача мог выжить в подобной переделке.
16:50. ДЕНЬ.
Дверь комнаты, в которой находился городской штаб, резко открылась. Мэр, обычно спокойный и уравновешенный человек, ворвался в комнату и быстрым шагом направился прямо к генералу.
- Почему до сих пор не начался штурм?
Голос его звучал угрожающе. Генерал, от неожиданности и резкого натиска, в первое мгновение слегка растерялся.
— Мы ждем приказа, — ответил генерал, совладав с собой и вытянувшись по стойке «смирно».
- Какого, к черту, приказа?
- Приказа на начало штурма.
Мэр остолбенел, лицо его залило краской гнева.
- Они стреляли по цистерне, — от напряжения и злости горло мэра сдавила спазма и слова звучали тихо, с легким шипением, от этого они приобретали еще более угрожающий оттенок. — Вы, понимаете, стреляли… По чистой случайности, благодаря этому парню… Как его?
- Головин, — подсказал один из офицеров.
Мэр бросил уничтожающий взгляд в сторону подсказчика.
— Вот, вот, благодаря Головину, — продолжал мэр, — до сих пор люди живы, хотя он наверное погиб. А Вы, ждете приказа… Боитесь взять на себя ответственность? А если бы меня в это время не было б в городе, Вы сидели бы сложа руки и ждали бы приказа!? Немедленно начинайте штурм! И так много времени потеряли, еще десять, пятнадцать минут, и они загрузятся на корабль и уберутся восвояси совершенно безнаказанно.
Генерал, вместе со всем городским штабом, был полностью «раздавлен» длительным монологом мэра, хотя некоторые штабные офицеры злорадствовали в душе.
Генерал, слегка оправившись от сказанного, схватил тангенту радиостанции и, мельком взглянув в сторону мэра, произнес:
— Внимание всем! Слушай мою команду! Зеленый свет! Повторяю. Зеленый свет! Начинаем штурм!
Генерал положил тангенту на стол и, посмотрев на мэра, не выдержав напряжения, присел на краешек стула.
Мэр вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
С трудом пробиваясь через скопище брошенных автомобилей по николаевской дороге, танковая колонна Гайманова свернула в районе Лузановки к морю.
К колонне то и дело примыкали новые танки, которые стояли на страже отдаленных районов поселка. Проделав проход сквозь низкорослые деревья, которыми порос бывший некогда пустырь вдоль лузановских пляжей, танки направились к громаде транспортного корабля, который огромной своей тушей выбросился на пляжный песок. Из гигантского зева судна, образованного распахнутыми створками носового люка, как огромный язык, торчала спущенная рампа.
Вокруг никого не было.
Гайманов, высунувшись на половину из люка первого танка, пристально оглядывал окрестности.
Тишина и спокойствие, царящие на пляже в жаркий летний день, несколько пугали и настораживали.
Не может быть, чтобы все прошло гладко, если все идет «как по маслу», наверняка где-то должна быть засада.
И чутье его не подвело.
Как только первый танк приблизился к рампе, из-за отдаленных деревьев в небо взвилась зеленая ракета, за ней — еще одна. Из-за кустарника, как из-под земли, появились бойцы в камуфляжной форме. Их было довольно много.
Растянувшись в цепь и, стреляя на ходу, они короткими перебежками стали продвигаться к судну.
Гайманов юркнул в люк, и танк, резко повернув и выплюнув клубы выхлопных газов, стал быстро взбираться на рампу. Прошло мгновение, и первый танк скрылся в чреве корабля, за ним последовал второй и третий. Четыре последних танка колонны, резко отвернув в сторону, заняли боевую позицию и вступили в бой со штурмующим отрядом. Два грузовика, проехав немного вдоль колонны, остановились, и из них стали выпрыгивать бойцы Гайманова. Они рассыпались по пляжу, словно горох, отстреливаясь от нападающих. Третий грузовик, промчавшись мимо колонны, подъехал к рампе и, истошно сигналя, чтобы его пропустили, исчез внутри корабля.
Наличие у Гайманова танков остановило штурм, и теперь городские войска должны были закрепиться и удерживать свои позиции до прибытия и развертывания артиллерии.
