– Отставить рев! Сколько можно. – Полковник мягко отстранил женщин, смахивая навернувшиеся слезы. – Даю вам машину с водителем, едете за Ванькой. Но сначала меня на аэродром забросите. Отставить, я сказал! Три минуты на сборы!
Женщины, получившие четкую команду, стряхнули оцепенение и бросились собираться. «Как он там, бедненький?», «Что взять с собой?», «Он же не ел ничего», – слышались их мечущиеся из комнаты в кухню голоса.
Полковник набрал телефон дежурного офицера на аэродроме:
– Говорит полковник Тимофеев. Вертолет с экипажем подготовьте.
– Товарищ полковник, никак нельзя, – встрепенулся дежурный. – Все вертолеты заняты в поисково-спасательной операции по приземлению спускаемого космического аппарата. Международный экипаж сажаем – Йена из ГДР.
– Черт! Скоро еще вьетнамцев с кубинцами начнем в космос запускать. – Тимофеев нервно застучал пальцем по аппарату. – Тогда готовьте моего «ястребка».
– Никак нельзя. Все полеты до завершения поисково-спасательной операции запрещены. Вы же знаете, сколько начальства понаехало из-за этого немца.
– Черт! Передай моему механику Егорычу что я хочу посидеть в кабине ястребка. Очень хочу! И все! Так и передайте. А ты меня не слышал.
– Слушаюсь, товарищ полковник.
Через полчаса Василий Тимофеев был уже на взлетном поле в полной экипировке.
– Все готово? – тихо спросил он механика, на ходу поправляя высотно-компенсирующий костюм.
– Да. Как положено, – заговорщицки подтвердил Егорыч. – Только топливо невозможно было заправить. Баки неполные, учтите.
Полковник быстро взобрался по тонкой лесенке. Через полминуты МиГ-25 стремительно разгонялся по взлетной полосе. Делая привычный вираж-разворот после набора высоты, полковник услышал в наушниках торопливый голос диспетчера:
– Ноль первый! Ноль первый! Срочно вернитесь на базу! Все полеты запрещены!
– Повторите, вас не слышу! Повторите, вас не слышу! – монотонно пробубнил Тимофеев и отключил связь.
Он летел на средней высоте в сторону рисоводческого колхоза. Вот в открытой степи показались два вытянутых барака – студенческий лагерь. Полковник снизился и виртуозно покачал крыльями. Там внизу зять с внуком, должен увидеть. Может, Ваньке деда покажет. Губы полковника под кислородной маской растянулись в мягкую улыбку и сразу же резко сжались. Теперь можно начинать поиски бандитов.
Военный истребитель МиГ-25 планомерно прочесывал большой квадрат между рекой, аулом и железной дорогой. Степь лежала как на ладони, лента реки блестела холодной сталью, издалека по рельсам, пыхтя дымной струйкой, полз длинный товарняк.
В центре поискового квадрата Тимофеев заприметил верблюдицу и верблюжонка. Полковник напряг внимание и снизился. Белые сахарные горбы, равнодушная, уставшая от жизни морда, поднятая вверх, и проницательный взгляд больших темных глаз – все это он уже видел несколько дней назад. Значит, не привиделось, и никакого проникновения сквозь время не было. А как же огромное войско в древних одеждах?
Полковник не успел обдумать эту мысль. Его внимание привлек человек с ружьем, шедший прямо к верблюдице. Самолет пролетел над головой путника, молодое казахское лицо с любопытством поглядело на боевую машину. Нет, это не тот, кто нужен полковнику.
Самолет зашел на новый круг.
Два велосипедиста, сверху похожие на жучков из мультфильмов, тащатся по дороге. Устало крутят педали по направлению к станции, не больше километра им осталось. Синие джинсовые костюмы! Полковник пошел на снижение. У одного волосы прихвачены в пучок, другой – толстый, испуганно таращится вверх. Он! Вот вы где, голубчики!
Василий Тимофеев включил связь с землей.
– База, вызывает ноль первый! Срочно передайте в милицию: у станции Джусалы обнаружены двое преступников, похитивших грудного младенца. Ориентир – мой самолет. Пусть выезжают, я их задержу.
– Ноль первый! Немедленно вернитесь на базу. Все полеты запрещены! – звенел резкий голос диспетчера. – Я вынужден сообщить о вашем самоуправстве.
– Да отстань ты! – ругнулся полковник. – Эти подонки моего внука украли! Ему еще месяца нет, ты понимаешь?
– Ноль первый! – Голос диспетчера стал мягче. – У вас заканчивается топливо.
Полковник взглянул на показания приборов. Диспетчер не ошибся, надо уходить на базу. Но ведь велосипедисты скоро доедут до станции, а там – поезда. Милиция не успеет. Вон товарняк подходит. Уйдут! Нет, боевой летчик этого не допустит.
Машинист тепловоза с удивлением смотрел на странные виражи боевого самолета.
Двухвостая блестящая птица на небольшой высоте пролетает над проселочной дорогой, идет по дуге резко вверх и делает мертвую петлю – у машиниста аж голова закружилась. Самолет с ревом несется прямо в землю, на головы двух обычных велосипедистов. Летчик не успевает выровнять машину!
Сейчас произойдет страшный взрыв! Машинист зажмуривает глаза.
Рев достигает невиданной силы – совсем не слышно стука железных колес, тепловоз вздрагивает не на стыках, а от воздушной ударной волны.
Машинист приоткрывает краешек глаза.
Самолет в последний момент чудом выходит из пике, нижняя точка его траектории почти касается путников, воздушная струя поднимает оба велосипеда в воздух. Ноги велосипедистов тупо крутят облегченные педали, их парящие тела заваливаются в стороны, все скрывается в облаке пыли.
Проделав это маневр, Тимофеев еще раз взглянул на остаток топлива. Теперь и до аэродрома дотянуть проблематично. Что предпринять? Катапультироваться? Из-за двух ублюдков гробить такую дивную технику? Нет. Не пойдет. Полковник быстро оценил ровность степной поверхности. Была не была!
Разворот, заход на посадку.
Через две минуты колеса самолета плавно касаются земли, боевая машина с мелкой дрожью мчится по степи, сзади раздается хлопок тормозного парашюта, реактивные двигатели глохнут. Горючее закончилось.
Славян поднимает взлохмаченную голову. Рука застряла между спиц велосипеда. Тело, кувырком летевшее по земле, отдается болью со всех сторон. «В какое чертово место нас занесло, – в двадцатый раз за сутки хнычет он. – Когда это все закончится?!»
Славян протирает запыленные глаза. Что это? На него катится черная шина на железной ноге, под ней жутко хрустит сухой песок. Острая тень от клюва истребителя наползает на безвольную тушу. Славян визжит.
Колесо замирает перед носом Славы Пивкина. Его глаза туманятся, голова в обмороке валится на песок.
– База, вызывает ноль первый. У меня вынужденное приземление. Вышлите топливозаправщик в квадрат 32–94.
– Ноль первый! Цел! Уф-ф! А мы потеряли вас на локаторе, товарищ полковник.
ГЛАВА 65
Возвращение к могиле
Тихон Заколов примостился на стульчике рядом с громоздким сейфом в небольшой комнатушке. Железная дверь и крепкая решетка на единственном окне не оставляли иллюзий, что отсюда можно выбраться. Да он и не собирался этого делать. Сашка спасен, и теперь Тихон готов был ответить за любой поступок.
Формально, конечно, старший сержант Федорчук был прав. Нападение на сотрудника милиции, завладение его оружием и так далее, и тому подобное. Любой следователь, если понадобится, раскрутит на полную катушку. А сержант оказался нормальным мужиком, не стал мстить. Запер, утихомирил. Завтра на свежую голову можно и разобраться.
Только вот чересчур легкомысленно он отнесся к словам Тихона о найденном захоронении. Мимо ушей пропустил. А там есть над чем подумать. Останки четырех человек! Неужели это все дело рук колдуна? И зачем? Бр-р-р! Дрожь берет, когда вспомнишь зловещее лицо с изуродованным носом. А как докажешь? Колдун съехал. Теперь и место, где его юрта стояла, точно не определишь. Да и что это доказывает? Поставил где придется, надоело – переехал. Одно слово – кочевник.
Хорошо хоть успел рассказать Карасько о находке. Тот отнесся серьезно. Завтра вместе подумаем, как изобличить колдуна-убийцу. А ведь с ним Мурат живет. Возможно, парень что-то знает? Только захочет ли свидетельствовать против деда?
Размышления Заколова прервал резкий стук в стекло. Уже давно стемнело. Черный прямоугольник окна притаился за белыми квадратиками решетки. Тихон взглянул на часы – полвторого ночи. Кто бы это мог быть?
Неизвестность и темнота пугала. Заколов выключил свет. Теперь ситуация изменилась. Снаружи стало чуть светлее, чем внутри, и в сером прямоугольнике проявился черный силуэт.
Стук повторился, на этот раз более сдержанный, чем прежде.
– Тихон, ты здесь? – услышал Заколов сдавленный голос. – Это я, Мурат.
Тихон подошел к окну. Он хорошо различил Мурата. Тот был взволнован, нервно озирался и сипел:
– Тихон. Это Мурат!
– Слышу я, слышу, – отозвался Заколов и прильнул к решетке.
– Я только недавно узнал, что ты заперт, – сказал Мурат, словно оправдываясь. – Представляешь, я ее убил!
