Перед ними полукругом стояли наготове автоматчики. Оставалась опасность нападения.
Марат и Боб подняли руки вверх и замерли, увидев, как разевают рот охранники. Не надо быть глухонемым, чтобы понять по артикуляции, что те кричат: «Стой! Стрелять буду!»
Вскоре их узнали и пропустили. Они попробовали договориться, крича друг другу на ухо, с Миллером.
— Снаружи все выглядело правдоподобно. Вы здесь не оглохнете?
— Куда вы собираетесь сейчас? — спросил Миллер.
— Сообщим заговорщикам, что вы все сварились в лучшем виде.
— Хорошо. Минут через десять мы перекроем пар, а потом машины «Скорой помощи» начнут вывозить «трупы». Снаружи никто не пострадал?
— Нет, дворник начал поливать площадь, чтобы никто не бродил там.
— Это не дворник. А лично сам Снайдер с бородой, — открыл тайну Миллер.
Поднявшись на холм, друзья сообщили, что задание все-таки выполнено и можно приступать к расчету.
Поскольку все здесь были без охраны, то спорить с ними не приходилось.
— Хорошо, поехали, я только депутата нашего предупрежу: можно начинать выступление.
Рамаз на своей BMW возглавил колонну. Марат и Боб плелись позади на «девятке». Проезжая мимо полосы кустарника через два километра, Рамаз дал длинный-длинный гудок клаксона.
— Это он нам реквием исполняет, — заметил Боб.
Рамаз был поражен в самое сердце — два десятка его автоматчиков, снаряженные и подготовленные, куда-то запропастились, и машина этих головорезов-москвичей следовала, как ни в чем не бывало.
Сцена расчета в доме растерянного Давида Луарсабовича была непродолжительной.
Марат и Боб попросту достали дареные пистолеты и сказали:
— Князь, принесите наш гонорар.
Как только выяснилось, что он еще не готов, ребята сказали: «Приготовь к вечеру, мы зайдем. А может быть, ночью, или утром, или еще когда». Но деньги приготовь к вечеру!
Затем они ушли на выход, не выпуская из рук пистолетов.
— Что случилось, где твои люди? — вскричал князь.
Рамаз, едва не заикаясь от страха и злобы, ответил:
— Заткнись! Я не знаю. Телефоны молчат.
В этот момент со двора послышалась стрельба из двух пистолетов, которую тотчас же перекрыли автоматные очереди. Часть пуль прошила окна, поэтому трем заговорщикам пришлось лечь на пол и дожидаться ОМОНа там.
Они услышали, как входивший капитан докладывал в телефон:
— Двое ушли из дома через сад. Вооружены пистолетами, ведут огонь на поражение. Есть раненые. Трое задержаны: Лоладзе, Хоштария, Сесиашвили…
В парламенте, заседание которого вел заместитель Нино, стоял содом и гоморра. Захвативший трибуну старейший лидер «древней» оппозиции Ираклий Сакварелидзе никому ее не уступал, хотя его уже пытались стащить оттуда при помощи рук. Он уже два часа кричал о том, что пока президент находится в зарубежной поездке, парламент должен принять всю ответственность за положение в стране и принять меры против русских, осетин, курдов и прочих террористов. А когда президент вернется, надо будет подумать, сможет ли он сохранить в стране порядок, если он допустил такую страшную трагедию.
— Надо немедленно идти на площадь, к народу! — кричал он, оставаясь сам на трибуне.
Он просто ждал, пока подтянутся активисты партии на площадь и соберется народ, а главное — автоматчики Рамаза.
Еще через час он, охрипнув, но не сдавшись, дождался того, что в зал стремительной походкой ворвалась Нино Бурджанадзе с охраной.
Она согнала его с трибуны и сказала:
— Я только что пережила покушение. Перед вами два часа выступал его организатор. Я прошу проголосовать по вопросу лишения его депутатской неприкосновенности. Кто «за»?
Марат и Боб, выполнив свое поручение до конца, не теряя времени, отправились на полицейской машине к гостинице Tbilisi Marriott, куда уже доставили всех членов комиссии, неожиданно оказавшихся в кипящем политическими страстями городе.
Их на минуту провели к Миллеру, который пытался разорваться на десять частей, но все успеть.
Они о чем-то говорили с Мари Кунц, причем Мари покрикивала на него — и он это терпел.
— Поздравляю, — с некоторым облегчением вырвался он из общества журналистки. — Ваша операция войдет в учебники спецслужб всего мира!
— Думаю, ее назовут вашим именем, — галантно предположил Боб.
— Или — Мари, — указал глазами Марат на эту раскрасневшуюся от напора энергии женщину.
Миллер оглянулся:
— Ах да, Мари… Я хочу попросить вас выполнить два срочных поручения, хотя вы полностью выполнили свои обязательства по нашему соглашению.
— Увести от вас Мари? — сделал догадку Боб.
Миллер сумел оценить его юмор даже в такой экстремальной ситуации:
— Да, в некотором роде. У нее в распоряжении вертолет, это облегчит проблему перемещений. Во-первых, нам нужно знать, где находятся Зураб Гасиев и «майор Кожан». Мы предполагали, что они отправились к обнаруженному нами схрону, но их там нет как нет. Есть опасение, что они узнали расположение главного склада. Тогда это может закончиться катастрофой. Этот Леван предупрежден относительно вас, и если поторопиться, пока он не узнал о провале покушения, то вполне может вывести вас на эту парочку.
— Это нетрудно, — сказал Боб. — Я согласен. А второе.
— Пропал ваш друг Смирнов. Его не может найти отец. Гостиницу он покинул сутки назад. В Тбилиси он ни с кем не ехал. Телефон не отвечает. Остальное вам объяснит Мари… Вы можете разделиться для скорости!
Мари уже набросилась на свои новые жертвы:
— Куда сначала?
— Боб на машине — в Боржоми. Мы с вами на вертолете — в Акстафу. Сергей ведь остался там?
В легком английском «Скауте» было не в пример тише, чем в привычном Марату Ми-8. Можно было даже поговорить или вздремнуть. Марат, которому в последнее время спать приходилось редко, сначала с часок поспал, а уже потом обратил внимание на девушку.
— Давно хотел у вас спросить, — заговорил Марат, — что же вас больше увлекает экология или шпионаж? Вы бываете так убедительны в роли защитницы природы, что я поневоле вам сочувствую. Однако вряд ли экология стоит на первом месте…
Мари сморщила нос и ответила, не пытаясь что-нибудь выдумать для спасения «легенды»:
— Я люблю животных и деревья, и траву, а поэтому защищаю их от людей. Но я христианка и люблю людей не меньше, а потому должна защищать их от зверей — таких, как религиозные фанатики, национальные параноики, просто бандиты. Вот и все. Только времени на все не хватает и сил.
— А где доктор Шеин, который в последнее время был с Сергеем?
Мари спохватилась:
— Я совсем упустила это из виду!
Марат взялся за телефон и набрал номер старшего Смирнова:
— Петр Петрович, Сергей не объявился?
— Нет.
— Вы не скажете мне номер Шеина? Они вместе…
— Он не отвечает. Но — запишите…
Марат позвонил врачу. Телефон был доступен, но трубку никто не брал. Однако Марат, выждав десять гудков, почему-то не отключился, а продолжал гнать в эфир гудок за гудком.
— Вы не умеете искать! — сказал он, когда на сороковой раз кто-то ответил. — Доктор Шеин?
— Да, — раздался слабый голос.
— Где вы?
— Под городом, в овраге. Умираю…
— Далеко от города? В какой стороне?
— Километров пять к Баку…
— Мы на вертолете, сейчас найдем вас. Если вы не станете пока умирать и скажете в трубку: «Вижу!» — когда мы пролетим над дорогой, то все это будет быстро. Мы ведь подлетаем? — спросил он у пилота.
— Город уже виден, — показал он пальцем.
Вертолет на максимальной скорости и минимальной высоте полетел над шоссе в сторону Баку, пока в трубке не раздалось:
— Вижу… Я дожил…
— Пилот вас тоже заметил, разворачивается.
Они нашли доктора на дне оврага, туго связанного по рукам и ногам. Как он умудрился, извиваясь, выкинуть из кармана «мобилу», а потом нажать на нужную кнопку носом в таком состоянии — уму непостижимо. Но звонки тревожили его, и он сумел это сделать.
— Сколько вы уже связаны? — тревожно спросила Мари, увидев состояние конечностей.
— Сутки, — еле слышно ответил живой труп. — Не развязывайте, иначе я потеряю сознание от боли, а потом погибну от заражения…
— Сейчас мы доставим вас в больницу. Кто вас так, Сергей?
— Да.
Вмешался Марат:
— Он пошел к складу? Все-таки прорвалось в памяти?
— Нет, — сказал Шеин. — Губаренко вызвал его к телефону, сказал кодовое слово и отдал сам команду. Там было и про меня…
— Где склад?
— Покажите карту и водите по ней карандашом, я скажу…
Через несколько минут на летной карте пилота было обозначено точное место входа в пещеру.
— Скажите уж и заветное слово! — потребовал Марат.
