— Ну, до свидания, Надюша… Увидимся, точно говорю!
— Юрчик! — припала она к нему. — Боюсь я…
— Не трави душу! — буркнул Таран и торопливо выскользнул за дверь. Пока он спускался по лестнице, Надежда осторожно поглядела в окно. У них во дворе машин парковалось немного, и она даже знала, кому принадлежит большинство из них. Поэтому серую «Волгу», которая явно была нездешней, она сразу приметила.
Прячась за занавеской, Надежда стала наблюдать и за «Волгой», и за лавочкой у подъезда, которая хорошо просматривалась из окна кухни. Вот из подъезда вышел Таран и сел на лавочку, положив на колени пакет с автоматом, а поверх него — кейс. Почти сразу же после этого из «Волги», стоявшей метрах в пяти от подъезда, вышел молодой мужик. Коротко стриженный, в светло-голубых джинсах, черной рубахе с короткими рукавами и в темных очках. Он неторопливо подошел к лавочке и спросил Юрку:
— Вы от Вольдемара?
— Да, — ответил Таран, хотя голос у этого мужика был совсем не похож на тот, каким разговаривал Генрих.
— Садитесь в машину! — пригласил незнакомец. И Юрка пошел за ним к «Волге». Когда открылась задняя дверца, Надежда успела заметить чью-то ногу в кроссовке, торопливо убравшуюся внутрь салона. То есть в «Волге» сидели не только водитель и парень в черной рубашке, но и еще кто-то. «Чернорубашечник» пропустил Тарана на заднее сиденье, в середину диванчика, а сам сел справа и захлопнул дверцу.
«Волга» тут же покатила к выезду на улицу.
Веретенникова тяжко вздохнула. Ей стало ужасно одиноко и тревожно. Она прошла, шмыгая носом, в свою комнату, плюхнулась животом на неубранную и смятую постель, где они баловались с Тараном и где еще вовсю пахло Юркой, а затем уткнулась в подушку и разрыдалась, как по покойнику…
Юрка, оказавшись на заднем сиденье серой «Волги» между двумя молодцами, почти не уступающими по габаритам Пятаку и Миките (спереди еще двое таких же детинушек сидело!), почувствовал себя не очень уютно. Тем более что тот, кто его привел к машине, сразу сказал, едва «Волга» тронулась с места:
— Извините, молодой человек, у вас в пакете оружие?
— Да, — сознался Таран.
— Разрешения на него, конечно, не имеете?
— Нет.
— Отдайте его мне, пожалуйста.
Таран отдал — не дожидаться же, пока силой отберут!
— Что в чемодане? — спросил «чернорубашечник», спрятав пакет с автоматом в раскладную дорожную сумку.
— Я могу сказать об этом только Генриху, — произнес Юрка.
— Этот кейс вас просил передать Вольдемар?
— Меня просили передать привет от Вольдемара, — сказал Таран, решив, что называть фамилию Душина пока не стоит. — А был ли тот, кто передал кейс, Вольдемаром или нет — я не знаю.
— Вы в лицо Генриха знаете?
— Нет, — Таран сказал правду, хотя этот вопрос ему не понравился.
После этого носитель черной рубашки вопросов больше не задавал. Серая «Волга» между тем, попетляв по всяким улицам и переулкам, въехала через низкую подворотню во двор небольшого трехэтажного жилого дома и остановилась у входа в подвал, прикрытого сверху жестяной крышей.
— Прошу! — «Чернорубашечник» вылез с сумкой, в которую уложил Таранов автомат, выпустил Юрку с кейсом и указал на лестницу, ведущую в подвал. Остальные тоже повылезали, но остались наверху.
Таран с сопровождающим спустились к ничем не обитой, выкрашенной суриком стальной двери с «глазком», через «глазок» поглядели и открыли дверь, не дожидаясь стука. Сопровождающий пропустил Тарана вперед, зашел сам. Охранник в серо-голубой камуфляжке милицейского образца с нашивкой «ЧОП «Антарес» на рукаве, с кобурой, дубинкой и наручниками на ремне, запер за ними дверь.
— Сюда, пожалуйста! — «Чернорубашечник» указал Тарану на коридор, уводящий куда-то в глубь помещения. Пройдя по коридору мимо нескольких плотно закрытых дверей учрежденческого вида, но без каких-либо табличек — имелись только бирки с номерами, — Таран и его спутник дошли до конца коридора, где обнаружилась еще одна лестница, уводящая еще ниже под землю. Эта лестница уперлась опять-таки в стальную дверь. Ее тоже открыли без звонка, без стука, и охранник, точно так же экипированный, как тот, что дежурил на входе с улицы, пропустил Юрку в небольшую приемную, где за столом около компьютера и телефакса сидела светловолосая секретарша.
— Здравствуйте! — сказала она, и Таран сразу понял, что это она подходила к телефону.
— Здрассте… — отозвался Юрка.
— Проходите, Генрих Михайлович вас ждет! — приятно улыбнулась секретарша, чем немного подняла настроение Тарану, и указала на дверь с табличкой «Директор ЧОП Птицын Г.М.».
Юрка вошел, следом за ним — «чернорубашечник». Кабинет оказался совсем маленький, у Седого в «Атлете» раза в два просторнее было. А вот дядя лет сорока в сером костюме и синей рубашке, восседавший за столом, был заметно покрупнее не только Седого, но и покойных Пятака с Микитой. Он прогудел знакомым басом:
— Здравствуйте! Присаживайтесь, молодой человек. Я — Птицын Генрих Михайлович, директор частного охранного предприятия «Антарес». Может, тоже представитесь для начала?
— Меня зовут Юра… Таран Юрий.
— Знакомая что-то фамилия… — Птицын наморщил лоб и сдвинул густые, как у Брежнева, брови. — Первенство города среди школьников?
— Да… — кивнул Юрка. — Было дело.
— Понятно. Вы мне, значит, хотели передать привет от Вольдемара? А я, между прочим, не знаю такого человека. Может, назовете точно, кто вас послал?
— Душин Алексей Иванович.
— Душин… — опять наморщил лоб господин директор. — Толстый такой, ниже среднего роста, темноволосый? Лицо такое бледное, с усами?
— Нет, вы что-то путаете, по-моему… — удивился Таран. — Он, конечно, плотный, но не толстый совсем. И рост выше среднего, голова седая, лицо красноватое. И усов у него не было…
— Наверное, спутал! — согласился Генрих Михайлович. — А он что, по-прежнему в милиции работает?
— Вообще-то он фермер… — Таран уже начал беспокоиться.
— Это он вам сам сказал? — прищурился Птицын.
— Просто я у него был на ферме.
— Батрачили?
— Нет, я там прятался… — И Таран, ощущая явное недоверие Генриха Михайловича, взялся рассказывать всю свою историю, начиная с нападения на «лже-Крылова» и кончая своим появлением у Веретенниковой. При этом он старался рассказывать только то, что сам знал наверняка и видел собственными глазами. Все догадки и домыслы оставлял при себе. В них недолго было и самому запутаться, и других запутать. Хотя, честно говоря, особых надежд на помощь этого самого Генриха Юрка не питал. Что эти самые частные охранники могут? Во-первых, они сами немало смахивают на бандитов, а во-вторых, видно по внешности — контора небогатая. Жора и Седой смотрелись куда респектабельней.
Удивительно, но, несмотря на всю серьезность ситуации, Тарану не было страшно. То ли подсознание подсказывало, что, несмотря на суровый внешний вид и подозрительность, Генрих Птицын (Юрку так и подмывало назвать его «Генрихом-Птицеловом») вполне добрый и хороший человек, то ли просто Таран столько всего натерпелся за эти дни, что уже разучился бояться.
Про Генриха-Птицелова Юрка на уроке в школе когда-то слышал, а может, в книжке где-то читал. Помнил только, что был такой король и что правил он в средние века, а вот где — в Англии, Франции или Германии — уже позабыл. Но к Птицыну здорово подходила такая кликуха, во-первых, из-за фамилии, а во-вторых, Таран все время чувствовал в нем охотника, который на Юрку — маленькую, но очень гордую птичку — силки расставляет. Чувствовал, но все равно не боялся. Потому что говорил правду.
Птицын Тарана слушал внимательно и почти не перебивал. Лишь пару раз, может быть, кое-что уточнял. Например, попросил поподробнее описать, как выглядел Валентин Крылов. Потом почему-то поинтересовался аптечкой, которую Юрка сразу же достал из кармана и положил ему на стол. Генрих-Птицелов открыл коробочку, вынул один тюбик, рассмотрел и положил обратно.
Когда наконец долгое повествование Тарана было закончено, он спросил:
— Ничего больше не хотите добавить?
— Вроде больше нечего… — пожал плечами Юрка.
— Вы девушке, от которой сегодня звонили, ничего не рассказывали?
Вот оно что… Но Таран врать не стал:
— Рассказал. Как ей объяснить было, что я пришел с автоматом и с дозами? Сказал…
— Плохо! — произнес Генрих Михайлович. — Не пожалели вы ее! Конечно, может быть, она и получше, чем ваша первая любовь, но от опасности проболтаться женский пол никем не застрахован. Это раз. А во-вторых, те, кто вас сейчас ищет, наверняка до нее доберутся. Допрашивают они жестоко. То, что вы рассказывали насчет беседы на складе, — семечки.
