— Кто там? — спросил мягкий женский голос.
— Тетечка! Тетя Темечка!.. Это я — Говорков! — размазывая слезы, выкрикивал он. Дверь распахнулась, и свет упал на мальчика.
Грязный, ободранный, мокрый и исхудавший, Савелий стоял на пороге. Слезы пополам с дождем заливали его лицо.
— Савушка? — всплеснула руками тетя Тома. Обняв его за плечи, она ввела внутрь, где было тепло и три печи натужно гудели разгоревшимся углем, — Как же так? Тебя что, они выгнали? — расспрашивала она, снимая с парнишки мокрую одежду, суетливо набирая теплой воды в тазик, доставая полотенце, мыло…
— Она… она… — всхлипывая, пытался объяснить Савелий. — Каждый день била меня… В школу не пускала…
Женщина подвела его к тазику и хотела начать мыть, но тут свет упал на худенькую спинку Савелия, и женщина увидела багровые рубцы от ремня или веревки. Не выдержав, она всхлипнула, прижимая мальчика к себе.
— Тетечка родненькая! Не отдавайте меня больше в сыновья! Никогда не отдавайте! Скажите Марфе Иннокентьевне! Прошу вас! Пусть лучше меня здесь бьют! Я буду терпеть и сам никогда не буду драться! Тетенька…
Огромные голубые глаза тети Томы смотрели на него с жалостью и постепенно наполнялись слезами…
Над тайгой взошла круглая луна. Отражаясь в мокрых ветвях, она посеребрила деревья. Ночная тишина прерывалась глухими стонами Савелия — Он лежал в беспамятстве, и только пальцы рук нервно вздрагивали. Сквозь воспаленное сознание ему показалось, что над ним кто-то наклонился. Савелий медленно приоткрыл глаза, воспаленные и опухшие от истощения, -
— Кто ты такой? Откуда ты взялся? Знать тебя не знаю и не хочу знать! Не хочу тебя видеть!!! Видеть!!! — кричала Ларисам каким-то глухим, далеким голосом и вдруг захохотала громко, обидно, издевательски…
Савелий приподнял голову, чтобы спросить ее, но наткнулся на злобное лицо Альбины Семеновны, которая взяла его к себе из детского дома…
— Ты уже двадцать минут бездельничаешь, негодный мальчишка! — выкрикнула она и схватила его за ухо. — Иди, погуляй с Зинуленькой! Я тебя не для этого взяла в свой дом, чтобы ты лоботрясничал, неблагодарный мальчишка! Неблагодарный! Не-бла-го-дарный!!!
«Не-бла-го-дар-ный-ы-ый!» — разнесло эхо по тайге.
И вновь Савелий потянулся, чтобы сказать, но она исчезла в темноте среди деревьев, а рядом с ним на колени опустилась его мать… Такая же белокурая, с такой же прической, как и в день своей гибели. Она смотрела ласково и задумчиво, словно пытаясь определить, насколько изменился ее Савелий с тех пор, как она покинула его… нежно пригладила его спутавшиеся волосы… Савелий счастливо улыбнулся и прошептал:
— Мамочка, милая моя! Как же я рад, что ты рядом со мной.
— Что случилось, Савушка? — почему-то услышал он не голос матери, а Марфы Иннокентьевны, и действительно это она склонилась над ним. — Почему ты вернулся? Тебе что, не понравилось у Альбины Семеновны? — Она взяла его руку и прижалась щекой.
— Мама-Марфочка, не отдавайте меня в сыновья! Накогда-никогда…
— Я тебе обещаю, что больше никто не заберет тебя от нас.
— Мамочка, зачем ты покрасила свои волосы? Тебе так шли светлые! Ты такая красивая, мамочка! — шептали его израненные губы. Он то открывал глаза, то закрывал их… Неожиданно передним возникла та самая молодая афганка, которая была убита им в легковой машине. Ее глаза смотрели злобно, а губы мстительно улыбались. Из груди женщины, растекаясь по светлому платью, сочилась алая кровь… Зло усмехаясь, она все ниже склонялась к нему. Прикоснувшись длинными волосами к лицу, она… вдруг плюнула ему прямо в лицо.
Савелий дернулся и вновь куда-то провалился. А когда широко раскрыл глаза, то увидел не афганку, а незнакомое миловидное женское лицо. На какое-то мгновение взгляд его прояснился, он подался вперед, желая спросить, но губы успели только прошептать: «Кто…» И он снова откинулся назад, и последнее, что он услышал, прежде чем потерять сознание:
— Все будет хорошо! — сказал чужой низкий грудной голос.
К его израненному, покрытому испариной лицу прикоснулась несколько огрубевшая, но изящная, с длинными пальцами рука, которая промокала раны бинтом.
Возраст этой женщины определить было трудно: если судить по нежной коже на шее, по стройной фигуре, которая угадывалась под кожаным костюмом — куртке и таким же брюкам, — то вполне можно предположить, что она молодая, но уверенная, несколько грубоватая походка, сапоги, хотя и небольшого размера, широкий охотничий нож в ножнах за поясом, винтовка, лежащая рядом, — все это сбивало с толку…
Рядом с ней находились еще два живых существа: гнедая кобыла под седлом с притороченными к нему сумками и огромная пушистая черная собака, напоминающая небольшого медведя. Они внимательно вслушивались в голос хозяйки: кобыла, смешно вращая ушами, собака, поворачивая голову из стороны в сторону.
— Серьезно парень вляпался?! А, Мишутка? — обратилась она к псу. — И зачем в таком состоянии полез на дерево?.. Никак, заплутал. С дороги сбился… Несколько дней по тайге блуждает: вон как исхудал! Кожа да кости… — Женщина стала осторожно осматривать израненное лицо Савелия. — Один порез-то глубо-о-о-кий! — протянула она и покачала головой. — Швов бы парочку наложить, но… это мы не проходили… — нахмурилась, раздумывая. — Ладно, как-нибудь выкрутимся: пластырем стянем!.. А, Мишутка!.. Так, а что здесь у тебя? — Она осторожно прощупала грудную клетку и вновь покачала головой. — Три ребра… А ноги?.. Левая вроде в порядке… — Задрав правую штанину, она увидела сильную опухоль На голени, потрогала, и незнакомец застонал. — Худо… Неужели перелом? — Не обращая внимания на стоны, она закатала штанину повыше. — Точно, перелом!..
Огорченно вздохнув, женщина подошла к лошади, отвязала сумку и быстро вернулась к раненому. Она достала из сумки необходимое, первым делом обмазала какой-то мазью раны палице и самый глубокий порез стянула пластырем. Вытащив нож из-за пояса, выстругала из ветки нужную шину и плотно прибинтовала к ноге. Неожиданно собака жалобно заскулила.
— Что с тобой, Мишенька? — Женщина настороженно посмотрела по сторонам, но ничего не увидела, тут она заметила, что пес смотрит на незнакомца, изо рта которого показалась маленькая струйка крови. — Что с тобой, дружочек? — с тревогой наклонилась к нему женщина. — Неужели легкие отбил?.. Нет, слава Богу! Это, Мишутка, он губу от боли прикусил! До свадьбы все заживет!.. А теперь ребрами займемся…
Задрав до подбородка рубашку, она умело и туго перебинтовала Савелию грудную клетку, осторожно приподнимая за плечи. Закончив свою работу, немного посидела на земле, отдыхая, потом легко поднялась на ноги.
— С первой помощью пока все закончено. Внешние повреждения вроде бы все. Теперь покормить тебя, дружочек, не мешает, но сначала придется тебе бальзамчику отведать: как бьют волчьих ягодок не своротило… — Усмехнувшись, она вытащила из сумки стальную плоскую фляжку, отвинтила крышку и с большим трудом заставила его сделать несколько глотков темной жидкости. — Пей, дружочек, пей! Это очень славное средство: и сил прибавит, и отраву нейтрализует… Пей, пей… — ласково приговаривала она. — А потом угощу тебя мясным бульончиком. Не бульон — объедение: пальчики оближешь… Наваристый, из рябчиков. Съешь и еще попросишь. Потом и домой поедем…
Вытащив из кожаной сумки термос с широким горлом, женщина налила бульон в пластмассовую кружку и стала поить Савелия. К ее удивлению, незнакомец с жадностью выпил три полные порции.
— Все, больше тебе нельзя: для первого раза достаточно. Через пару часов еще получишь, — решительно заявила она, заткнула термос и убрала его в сумку. Приторочив ее к седлу, она вернулась к незнакомцу — Интересно, откуда же ты взялся, дружочек? Может, из какой-нибудь поисковой партии? Но поблизости вроде бы нет ни одной! Случайный охотник?.. Почему нет ни ружья, ни другого какого оружия? Да и одет больно странно: в рабочих джинсах, сапогах и в одной нательной рубашке… Может, из документов что есть?..
Она ощупала два единственных кармана и вытащили узенькую финку в ножнах и какой-то кусок материи. Больше в карманах ничего не было.
Вынув из ножен лезвие финки, осторожно потрогала блеснувшую на солнце холодную отполированную сталь и задумчиво сунула назад. На кусочке белой материи разглядела чью-то фамилию и адрес, а с другой стороны — набросок какой-то карты. Внимательно взглянув на незнакомца, она нахмурилась, еще раз взглянула на самодельную карту, аккуратно сложила и сунула ее назад в его карман. Финку воткнула себе за пояс.
Эти находки совсем сбили ее с толку: стало совсем непонятно, кем мог быть этот парень. Изящная финка явно не магазинного приобретения, но еще больше смущала карта… Ей показалось, что эту карту, точнее, манеру рисовать, она видит не впервые, и это более всего настораживало. Странно… А чего это она вдруг всполошилась?.. Какая разница, кто он?.. Этот человек находится в беде, и ему необходима помощь, ее помощь: не появись она вовремя, то неизвестно еще, выжил ли бы этот парень!.. Что же она раздумывает? Все потом! Кто? Откуда? Все можно узнать после того, как он выкарабкается, спасется от смерти! Если спасется…
