Звезды в наше высокотехнологичное, суетное и прагматичное время практически полностью утратили свое прежнее значение. Даже самые заядлые мечтатели уже не рассчитывают в обозримом будущем до них добраться; капитаны морских и воздушных судов нынче ориентируются в пространстве не по этим небесным маякам, а по подсказкам спутниковых навигаторов, и, если в бархатной тьме южной ночи чей-то голос негромко произносит: «Смотри, вон там Южный Крест!», – можно не сомневаться, что он принадлежит какому-нибудь сексуально озабоченному самцу, усыпляющему бдительность партнерши (или партнера) с намерением вскоре ею (или им) овладеть.
Повальное безразличие людей к звездам можно расценивать как наконец-то наступившую ответную реакцию на полнейшее ледяное равнодушие, которое звезды проявляли к человечеству на всем протяжении его истории. Как аукнется, так и откликнется; астрологи придерживаются по этому поводу иного мнения, и их легко понять: редкий сумасшедший станет плевать в колодец, из которого пьет, и испражняться в кастрюлю, из которой ест.
Загадочно мерцая в поднимающихся от разогретой за день земли потоках теплого воздуха, звезды со свойственной им философской отстраненностью наблюдали, как в распахнутые ворота заводской транспортной проходной, рыча дизельным двигателем, вползает мощный тягач с длинной, старательно укутанной брезентом грузовой платформой. Тягач прибыл из речного порта в Сьюдад-Гуаяна, где несколько часов назад пришвартовалась пришедшая по Ориноко со стороны побережья самоходная баржа. Груз, доставленный им на завод, был достаточно важным, чтобы его охраняли целых два набитых вооруженными до зубов солдатами джипа.
Если бы звезды дали себе труд запомнить такую ничего не значащую мелочь и сочли необходимым с кем-нибудь ею поделиться, они могли бы рассказать, что тягач доставил из порта привезенные сначала морем, а затем по реке длинные стальные трубы, подозрительно смахивающие на танковые орудия. Звезды видели, как их выгружали из трюма баржи и бережно укладывали на платформу тягача; в отличие от грузчиков и вооруженной охраны, звезды видели еще кое-что любопытное, но, как обычно, не стали вмешиваться в людские дела, предоставив событиям идти своим чередом.
Пройдя проверку, которая сегодня была куда более придирчивой, чем обычно, тягач въехал на территорию вагоностроительного завода. Джипы охраны остались снаружи: здесь, внутри тщательного охраняемого периметра, в них уже не было необходимости, да и солдаты, которые в них ехали, не имели допуска, соответствующего установленному на объекте уровню секретности.
Преодолев последний короткий отрезок пути, тягач остановился под длинным навесом, где его уже поджидала стоящая на рельсах мотодрезина с подъемником и пустой грузовой платформой. Не по-здешнему молчаливые и расторопные грузчики живо сняли брезент и приступили к перегрузке. Стрела подъемника плавно поворачивалась из стороны в сторону, переправляя длинные, маслянисто поблескивающие в свете прожекторов орудийные стволы с прицепа на платформу. По контрасту со слепящим сиянием сильных галогенных ламп тьма за пределами освещенного пространства казалась густой и угольно-черной, как китайская тушь. Поэтому бесшумно отделившаяся от днища прицепа и тенью скользнувшая за угол грузового пандуса человеческая фигура осталась никем не замеченной. Этому немало способствовали черный, как тьма тропической ночи, комбинезон и густо нанесенный на лицо грим того же цвета. Со стороны этот человек мог показаться похожим на японского ниндзя, но при ярко выраженном сходстве имелись и отличия: описываемый персонаж, во-первых, не являлся японцем, а во-вторых, был безоружен. При нем не было даже перочинного ножа, и вовсе не потому, что бесшумно скользящий во тьме черный призрак причислял себя к пацифистам: просто сегодня он охотился на крупную дичь и не собирался размениваться на такие мелочи, как снятие часовых и перестрелки с охраной.
Что он действительно собирался сделать, так это попасть в плен, но – не сразу и по возможности живым, что было бы довольно затруднительно, устрой он беготню со стрельбой на территории тщательно охраняемого стратегического объекта.
Кроме того, разжиться достойным упоминания оружием, которое могло бы выручить не в случайном столкновении с уличными грабителями, а в стычке с элитным армейским подразделением, ему было негде. Чужак в чужом краю, он поневоле больше полагался на голову и простое человеческое везение, чем на огнестрельное оружие. Когда-то давно, в юности, он прочел, что оружие способно сыграть со своим владельцем злую шутку, заставив его чувствовать себя всесильным хозяином положения, от поступи которого содрогается земля, и все живое в страхе бросается врассыпную. В подавляющем большинстве случаев это ощущение всесилия – просто опасная иллюзия; прежде чем пустить оружие в ход, нужно очень трезво и тщательно оценить свои шансы на победу. А если шансов заведомо нет ввиду отсутствия оружия, человек поневоле становится предельно осторожным и старательно избегает ситуаций, в которых его могли бы запросто укокошить, волоки он на себе хоть весь ассортимент крупного оружейного магазина.
Позже, когда юность давно осталась в прошлом, вычитанную в приключенческом романе истину подтвердили опытные инструкторы в закрытой школе. Истина эта справедлива, в основном, для не нюхавших пороха и не получивших специальной психологической подготовки новичков, говорили они, – но забывать о ней все равно не стоит. Глеб Сиверов таких вещей не забывал никогда; кроме того, он сам по себе являлся достаточно грозным оружием, чтобы не особенно переживать по поводу отсутствия за пазухой любимого «Стечкина».
Железнодорожная платформа, на которую перегружали орудийные стволы, наверняка направлялась в подземный сборочный цех. Именно туда стремился попасть Глеб; платформа обещала стать почти идеальным транспортным средством, но садиться в этот следующий до нужной станции автобус было рано: у Слепого еще остались незаконченные дела на поверхности.
Перед тем как совершить партизанскую вылазку с проникновением на охраняемую государственную дачу на побережье, Глеб довольно долго колебался и раздумывал, решая, стоит ли эта овчинка выделки. Но в конце концов решил, что стоит: втроем они действительно могли управиться с работой намного быстрее, а главное, качественнее, чем он сделал бы это в одиночку. А время, как и прежде, решало многое. Федор Филиппович был объявлен в розыск и находился на нелегальном положении, готовиться к экспедиции в Латинскую Америку по-настоящему, всерьез было некогда. Где-то жили и работали люди, которые проектировали и строили завод в Сьюдад-Боливаре, и Глеб допускал, что большинство из них до сих пор живы и здоровы; где-то почти наверняка хранилась проектная документация, которая позволила бы обойтись без общения с этими людьми. Но мотаться по Москве, разыскивая этих людей и эти бумаги, не было времени, а застрявшие в Венесуэле танкисты, предположительно, могли знать, в какой именно точке обширной заводской территории расположен подземный сборочный цех.
На резидента ЦРУ в Каракасе Дикенсона в этом плане надежды было мало. Он получил от своего руководства приказ оказать Глебу посильную помощь и при встрече был само дружелюбие, очень напомнив этим своего московского коллегу мистера Боба. Но обольщаться на его счет, разумеется, не стоило: он был офицер разведки и работал не на Москву, а на Вашингтон; в этом деле он приходился Глебу случайным попутчиком, и попутчик этот был сильно себе на уме.
Он не столько давал информацию, которой, скорее всего, не владел, сколько пытался вытащить ее из собеседника. Глеб отнесся к его ухищрениям с полным пониманием и даже сочувствием, однако откровенничать с ним не стал: дружба дружбой, а табачок врозь.
Интерес американцев к вагоностроительному заводу в Сьюдад-Боливаре представлялся вполне закономерным. Простой здравый смысл подсказывал, что стране, в которой нет достойной упоминания сети железных дорог, такой завод нужен, как кашалоту мобильный телефон. О том, что на самом деле представляют собой Уралвагонзавод и его основная продукция, в наше время известно любому, кто не ленится время от времени читать новости в интернете или хотя бы смотреть телевизор. Чтобы это знать, не нужно оканчивать разведшколу, и участие в реализации амбициозного проекта молодой боливарианской республики специалистов именно этого предприятия, естественно, не могло не встревожить дядюшку Сэма.
Поначалу американцев наверняка беспокоила в основном перспектива незапланированного и резкого обострения конкуренции на латиноамериканском рынке торговли оружием. Но, когда стараниями генерала Моралеса, поднявшего на ноги чуть ли не всех, сколько их есть на свете, вербовщиков, в узких кругах распространилась информация о том, что Каракасу нужен специалист, знакомый с Т-95, тревога осведомленных лиц из штаб-квартиры в Лэнгли значительно усилилась и приобрела гораздо более конкретные и зловещие очертания, чем раньше. Соответственно, усилился и интерес ко всему происходящему в Сьюдад-Боливаре и его окрестностях – в частности, на объекте с кодовым названием «Гнездо орла». Отбирать у сержанта Камински медаль Конгресса не стали, но уже было окончательно ясно, что наградили его за услугу, оказанную противнику – попросту говоря, за то, что с риском для жизни помог Моралесу подсунуть ЦРУ дезинформацию.
