Но трястись от страха в ожидании неприятных известий я не привык. И никогда не пытался спрятаться от проблем, разумно полагая, что рано или поздно они все равно до меня доберутся.
Так лучше уж рано!
Я подошел к столу, взял дрожащий от нетерпения мобильник. Посмотрел на дисплей. «Номер не определен».
Это, конечно, мог быть и Антон. И Борщиха. Но почему-то я быт уверен: не они. Это ОТТУДА!
Большим пальцем я подцепил крышечку.
– Слушаю.
– Здравствуй, урод! – обласкал меня ровный, густой, как кисель, голос – мечта церковного певчего.
– И тебе здоровья, ублюдок, – спокойно ответил я. – Обзовись, что ли. С кем говорю, таким разлюбезным?
Церковный бас растерянно гукнул. Похоже, своим незамысловато-хамским приветствием он собирался с ходу поставить меня на измену.
Не тут-то было!
Ни хлюпать носом, ни заикаться, ни мямлить какую-нибудь белиберду я не собирался. И уж точно не горел желанием доставлять этим Наркевичам-Афанасовым удовольствие поиметь меня с первого же телефонного разговора.
– Короче, Забродин, – после двух-трех секунд замешательства разродился человеческой речью мой собеседник. – Обзываться не собираюсь. Да и зачем? Разговору с тобой всего на два слова.
– Тогда валяй. Выкладывай, что там у тебя.
– В общем, так. Облажался вчера ты, Забродин, со своим телевидением. Не по делу подставил хороших людей. Ты ведь в курсах?
– В курсах, что двоих хороших людей угораздило угодить под обстрел моих камер? И при этом их слегка зацепило. – Я ухмыльнулся. Посоветовал: – Так пусть не шастают где ни попадя сразу после суда. А вообще-то, передай им мои сожаления, что так получилось. Мы снимали совершенно другое и к твоим двум дедам не имели ни малейшего интереса.
– Ой, не имели ли? – И без того сочный голос моего собеседника в этот момент обильно пропитался еще и приторно-сладкой патокой иронии. – Другие считают иначе.
– Они ошибаются, – сказал я. Конечно же, в полной уверенности, что никто мне не поверит. И ожидал услышать в ответ нечто типа плакатного «Они никогда не ошибаются!» Но мой анонимный собеседник удивил меня абсолютно неожиданным признанием:
– Согласен с тобой. Я тоже думаю, что ты просто оказался не в нужном месте, не в нужный час. Не повезло тебе, парень. Просто не повезло! Но сути дела это никак не меняет. Отвечать придется.
Он взял паузу, наверное, уверенный в том, что сейчас услышит банальное «Как отвечать?». Но я молчал. Зачем задавать пустые вопросы?
– Забродин, ты слушаешь?
– Только почему-то ничего не слышу, – хмыкнул я, с удивлением отмечая, что этот звонок подействовал на меня куда эффективнее холодного душа, чудесным образом за считанные секунды избавив от напряжения, которое не оставляло меня все утро. Я чувствовал себя сейчас легко и свободно; способным решительно влезть в любой, хоть самый дерьмовый блудняк, и выйти оттуда, даже не замаравшись. Все-таки правильно говорят, что ожидание боя в сто раз страшнее самого боя. И вот он, бой, начался. – Говори, говори, не стесняйся. Чего там просили передать мне твои боссы?
– Просили передать, что тебе амба, приятель.
– И все? – Я даже слегка рассмеялся.
– Составляй завещание. Расплачивайся с долгами. Приводи в порядок дела. На это у тебя всего несколько дней. – Чувствовалось, что растерянный моим безразличием и полным отсутствием страха «церковный бас» потерял нить разговора и начинает, что называется, блудить словами. – И даже в голове не держи гаситься от нас! – решил добавить он громкости. – Достанем везде, бля!!! Понятно?!! Хоть на Северном полюсе, хоть…
– В общем, так, – перебил я собеседника, уже начавшего было запутываться в словах. – Передай своим боссам, что я тебя внимательно выслушал. Штаны при этом не намочил. Гаситься никуда не намерен. Так же как не собираюсь составлять завещание и готовиться к смерти. У тебя еще есть что сказать?
Похоже, что не было. «Церковный бас» молчал, скрипел мозговыми извилинами. Может быть, даже аккуратно, дабы я (не дай бог!) не услышал, советовался с консультантами.
Я терпеливо ждал.
– Короче, Забродин, ты слушаешь? – наконец донеслось из трубы.
– Говори, говори.
– Тебя найдут. Или позвонят и забьют стрелку. Все, приятель, удачи, – на прощание пожелал мне аноним с густым голосом. И отключился.
А я так и остался стоять возле журнального столика с трубкой в руке. С глупой улыбочкой на устах.
Безуспешно тужась понять: «А что это было? Розыгрыш? Или прелюдия какой-то изощренной садистской комбинации? Как вообще расценивать подобный звонок, скорее напоминающий хулиганскую выходку пустоголовых подростков? Серьезные люди, а уж тем паче „крестные отцы питерской мафии“ подобным не занимаются. Такие уж если и бьют, так сразу и наверняка. И не размениваются на телефонные прелюдии типа „тебе амба, приятель!“» Из кухни высунулась Катя.
– Кто звонил, Денис?
Я не знал кто. И даже не был уверен, что этот звонок связан с Наркевичем-Афанасовым. И все-таки ответил:
– Передали привет от Костлявой. Говорят, ждет к себе в гости.
– Не шути так, – нахмурилась Катерина.
– Я и не шучу. Сварила яйца? – улыбнулся я.
И окончательно утвердился во мнении, что все не так уж и тошно, как мне виделось еще десять минут назад. Раз уж пошли такие звонки…
* * *
Весь оставшийся день у меня, как ни странно, было великолепное настроение. Я отвез Катерину и наконец вернулся домой. До позднего вечера вылизывал основательно запылившуюся за последнее время квартиру, а когда из-за стены донеслись привычные звуки музыки, не долго думая, отправился к Василисе. Как ни странно, за три дня я успел соскучиться по девочке с едко-лиловыми волосами.
Мы сидели за неудобной стойкой, пили чай с шоколадным бисквитом, и я занятно рассказывал о своих похождениях в трактире «Цыганская мыза».
Уже под утро я засобирался к себе.
– Оставайся, зайка, – как обычно, вцепилась в меня Василиса.
Я нахмурился: «После Катерины? Да дайте мне хоть одну ночь передыха!»
Но все-таки спорить не стал.
– Я по тебе очень соскучилась. Останешься, правда?
Я молча кивнул и отправился в ванную.
* * *
В тот момент, когда в окно моей квартиры влетела осколочная граната, метко выпущенная из гранатомета РПГ-18, мы занимались любовью. Васюта даже еще не успела набрать полный голос, просто громко стонала.
И тут за стеной громыхнуло!!!
С такой мощью, что неизвестно еще каким образом из двух наших квартир в мгновение ока не образовалась одна. Но тонкая стенка, так хорошо пропускающая звуки, взрывную волну, как ни странно, выдержала достойно. Посыпалось развешанное на ней Василисино компьютерное железо! Жидкокристаллической мордой уткнулся в столешницу не удержавшийся на ногах монитор. Из-под стола стрелой вылетел обезумевший от страха котенок.
– Зайка… – замерла подо мной Василиса. – Взрыв. У тебя.
– У меня. А где же еще? – с издевательским безразличием отреагировал на этот факт я. Сдвинулся к краю дивана и принялся шарить по полу в поисках телефона. Стоило, пожалуй, позвонить по «01».
– А… – обычно невозмутимая Василиса потеряла дар речи. Бывать под обстрелом ей еще не доводилось. (Впрочем, мне тоже). – А… Почему?
– Потому что сегодня я закончил жить, детка. И начал выживать, – загадал я своей боевой подруге загадку и наконец отыскал телефонную трубку. Но прежде чем набрать номер, пожаловался: – Негодяи! А ведь обещали дать несколько дней, чтобы я мог привести в порядок дела!
Девочка с едко-лиловыми волосами смотрела на меня округлившимися глазами. И не понимала ни хрена!!!
– Пожарная охрана, – сексуальным голоском промурлыкала трубка.
Я ободряюще подмигнул Василисе – мол, все ништяк, детка, все по плану; просто у меня с твоей легкой руки такая работа. И прежде чем пожаловаться пожарникам на взрыв, успел со злорадством подумать:
«А ведь я застраховал от поджога квартиру всего три недели назад! Ха!!!
Если и дальше мое имущество будет уничтожаться с такой примечательной регулярностью, через полгода страховщики начнут шарахаться от меня, как от чумного».
Раскорячка (жарг.) – неприятность, сложная ситуация.
Matka Boska! (польск.) – Матерь Божья!
Сателлит – на профессиональном жаргоне телевизионщиков компактная станция для ретрансляции сигнала через спутники связи.
ПТС – передвижная телевизионная станция.
Свингерство – совместные занятия сексом двух или более семейных (устойчивых любовных) пар.
Удар ногой в голову.
В Санкт-Петербурге на Литейном находится городской травматологический офтальмологический центр.
