– Есть что сказать, товарищ генерал, хотя я рад поздравить вас и коллег из Абхазии с удачей. А у нас серьезные неприятности. Несмотря на наши усилия, похищен профессор Скипидаров, в своих номерах убиты два его охранника.
– Значит, Мартинес добился своего?
– Мартинес опоздал. И мы опоздали, хотя все случилось под нашим носом. Мы следили за Мартинесом и его группой. Сам Скипидаров спал пьяный в своем номере. Я принял за охранника совсем другого человека, который постоянно ходил за профессором. А это, должно быть, был один из убийц и похитителей. И меня ведь предупреждал Валдай – лаял за окно и на стену с соседним номером, а я списал это на волнение пса на незнакомую обстановку. Охранники жили рядом со мной. Валдай, похоже, чувствовал, когда людей убивали. Потому и лаял. Однако я надеюсь, что это не окончательный провал. И имею подозрения по поводу того, кто похитил профессора. В этом случае я просто прошу, по возможности, наших абхазских коллег подстраховать нас. Мы займемся похитителями профессора и потому будем вынуждены отпустить группу Мартинеса. Но я попросил бы абхазскую сторону выпустить группу, а самого Мартинеса, если возможно, захватить и передать российской стороне.
– Хорошо, Давид Вениаминович. Я передам вашу просьбу руководителю операцией подполковнику Ахубе. Мы сейчас как раз сидим с ним и изучаем инструкцию по экипировке под названием «солдат будущего». Неплохая штука, хотя и имеет много недостатков, которые еще предстоит исправлять. Меня пока используют в качестве переводчика. «Солдат будущего» – это как раз то оборудование, в котором Мартинес просил встретить его на границе. Я попрошу, чтобы полковника действительно встретили, но не проводили, в отличие от остальной группы. А если отсечь его от остальных не удастся? Допустим ли вариант с уничтожением?
– Не думаю, что такая необходимость есть, хотя уничтожение врага может тоже оказаться полезным. Но мы должны исходить из того, что известный враг – слабый враг. Мартинеса мы знаем. А если на его место придет другой, будет сложнее. Можно будет захватить, отлично. Нужно захватывать. Сможет уйти, его счастье. Нам же важны только показания, которые он может дать о сотрудничестве американских спецслужб с официальными, признанными даже США, террористами типа Доку Умарова. А для нас главное – позаботиться о профессоре Скипидарове.
– Вопрос можно, Давид Вениаминович? Я просто хочу проверить свою догадку…
– Можно, товарищ генерал. Спрашивайте.
– Похитители – грузинская сторона? А руководит операцией полковник Габиани?
– Так точно, товарищ генерал. Анзор Георгиевич повел двойную игру. Но тогда и у меня встречный вопрос. Вы опираетесь на данные спутниковой разведки?
– Нет. Я опираюсь на наши агентурные сведения. А они говорят, что грузинская сторона получила «добро» на сотрудничество с «Моссадом»[27]в каких-то действиях, связанных с командировкой на Северный Кавказ. «Моссад» не будет поддерживать того же Доку Умарова, поскольку Израиль в любом виде выступает против терроризма как страна, жестоко пострадавшая от террористов. Значит, есть другой интерес. Нам он пока неизвестен. Вот я и предположил, что именно с этим интересом мы в данном случае и столкнулись. А действия профессора Скипидарова не могут не заинтересовать «Моссад» после многочисленных, хотя и неопределенных в военном использовании, высказываний в Интернете и в научных журналах бывшего научного руководителя Скипидарова профессора Горяева. Вот «Моссад» и заинтересовался. Насколько нам известно, даже к самому Горяеву искались пути подступа, но там ничего толкового не вышло. Однако, когда в лаборатории Горяева впервые в мире удалось регенерировать поджелудочную железу крысы прямо в организме, то есть волновым путем запрограммировать ее стволовые клетки, а физикам – добиться результата, которого не могут добиться медики, к лаборатории возник повышенный интерес во всем мире. Мне трудно оперировать научными фактами, но если говорить просто, то в лаборатории Горяева научились снимать с любого органа волновой клон и волновым же методом передавать его больному органу другого существа. А когда в лаборатории Горяева провели опыты с арабидопсисом и опубликовали результаты, то есть доказали, что волновым методом можно уничтожать в живых организмах всю наследственную память о способах выживания и программировать живые организмы на самоуничтожение, разговор уже зашел о мощном генном оружии, применять которое вполне возможно даже без объявления войны. Самые сильные спецслужбы мира проявили к этим работам интерес. И неизвестно, каким образом произошла утечка информации о создании при Министерстве обороны лаборатории профессора Ски-пидарова. Вот тогда-то и поднялась паника. И ничего нет удивительного, что за Скипидаровым началась настоящая охота.
– Понятно, хотя и не все, товарищ генерал. Но мне и нет необходимости все понимать. Мое дело не позволить противнику вывести Скипидарова за пределы России. Следовательно, мы начинаем охоту на охотников. У меня, товарищ генерал, все. Я звонил вам с одной лишь просьбой – взять под контроль группу Мартинеса, потому что мы их отпускаем в вольное плавание. Если плавать умеют, выплывут.
– Я понял, Давид Вениаминович. Подполковник Ахуба готовится к работе…
* * *Во второй половине дня пошел снег. Сырой, липкий, густой, затрудняющий передвижение среди гор. И совсем некстати. Словно специально кто-то заказал снегопад, чтобы затруднить передвижение группы Мартинеса. Но «затруднить» – это вовсе не синоним слова «помешать». Помешать полковнику не мог уже, как казалось, никто, разве что российские пограничники сдуру сунутся туда, куда им соваться не следует.
Полковник Мартинес шел первым без смены, сам удивляясь, откуда у него берутся силы торить тропу.
Конечно, он ощущал усталость. Он не мог ее не ощущать, потому что марш через горы начался еще ночью и продолжался почти без перерыва весь день и должен был бы продолжиться еще до утра. Короткие привалы нельзя было считать перерывами, поскольку на привалах не успеваешь отдохнуть. Только когда начало темнеть, зная, что в горах всегда темнеет быстро, тем более что скалистые горы они уже прошли, а дальше горы пошли лесистые и невысокие, полковник Мартинес, сам в душе радуясь тому, что есть уважительная причина для остановки, остановился и дал команду Бексолтану, который держался лучше других и даже дышал более ровно в сравнении с самим полковником:
– Звони своему Мшвагу.
И сам, видя, как садятся в снег другие, все, кроме Бексолтана, который вытащил телефон, отстегнул лыжи и сел.
Бексолтан разговаривал на незнакомом языке, полковник сначала прислушивался, желая уловить интонацию разговора, но фразы Бексолтана были короткими, резаными, и он больше слушал, чем говорил. Потому и понять суть разговора было невозможно. Но дослушать разговор до конца Мартинес не успел, потому что у него у самого зазвонил телефон. Посмотрев на определитель номера, полковник не сразу вспомнил, кому принадлежит номер. В принципе, пугаться каких-то посторонних звонков не стоило, и полковник ответил, поскольку номер абонента был российским, на русском языке:
– Слушаю вас.
– Далеко же вы, господин полковник, забрались. Я не думал, что вы со своей группой сумеете так быстро ходить. Еле-еле удалось вас догнать. Никак такой прыти от вас не ожидал!
Мартинес узнал голос отставного подполковника спецназа ГРУ Кольчугина, но не сразу сообразил, что его назвали по званию, и не понимая еще, что пора открывать карты, попытался продолжить игру и сказал холодно, почти равнодушно:
– Вы, очевидно, не туда попали. Номером ошиблись, любезный…
– Или вы предпочитаете, чтобы вас называли господином Валентино? Или мистером Мартинесом? Но ведь не доном Мартинесом же, поскольку к Мексике вы имеете отношение, скорее всего, такое же, как я к Грузии. У меня, если вам это неизвестно, мама была грузинка, но она российская грузинка, она в России родилась и всегда жила там. Впрочем, я не уверен, что в Мексике часто употребляется слово «дон». Но мы сейчас это не будем выяснять.
– Кто это? – стараясь выиграть время для раздумий, спросил полковник.
– Подполковник Кольчугин. Не узнали? Ничего, не расстраивайтесь, скоро увидимся. Я вот в данный момент с биноклем стою и вас рассматриваю. Хорошо хоть, снегопад кончился и небо очистилось. Могу вас видеть. Но я спешу пожать вам руку, а заодно и отрезать вам выход к границе. Я не думаю, что вам удастся улизнуть. По крайней мере, если пограничники не сумеют перекрыть вам все пути прохода, я со своими людьми буду иметь возможность преследовать вас даже на территории Абхазии. Абхазская сторона не станет возражать.
– А зачем меня преследовать? – задал полковник на первый взгляд глупый вопрос, но в действительности он, не интересуясь ответом, соображал, как ему вести себя с этим представителем российского спецназа. Отключаться от разговора было нельзя. Подполковник, видимо, хвастлив, если решил позвонить. Он мог бы со своими людьми подойти незамеченным и атаковать из засады. Но он решил предупредить. Значит, наслаждается своей возможной победой. А хвастливый человек может и еще что-то сболтнуть, из чего можно извлечь пользу. Значит, поговорить стоит, хотя следует и проверить, в действительности ли Кольчугин умудрился догнать группу. Мартинес считал, что они идут очень быстро. С чисто американской группой совершить такой марш было бы, скорее всего, невозможно. Американские солдаты и офицеры привыкли передвигаться не на лыжах и не на своих ногах, а на транспорте по земле и по воздуху.
