Движок катера завелся, что называется, с пол-оборота. Андрей, предварительно выбрав оба конца, крепивших катер к причальной стенке, отвалил от причала «Браво» и взял курс на освещенную с бака и кормы яхту Игоря Борткевича.
* * *
Андрей вначале заложил широкий круг, чтобы осмотреть шестидесятишестифутовую яхту со всех возможных ракурсов, затем аккуратно пришвартовался к ее правому борту, там, где были предусмотрительно опущены до ватерлинии пара прорезиненных «кранцев».
На открытом пространстве кормы, сместившись к правому борту, их ожидали двое: сам владелец яхты, темноволосый, спортивного вида мужчина лет сорока двух, одетый в темные брюки, водолазку и короткую куртку на молнии — к вечеру чуть похолодало, — а также крепкий, рослый парень лет тридцати, обладающий характерными для «секьюрити» наружностью и повадками.
— Милости прошу, Георгий. — Хозяин радушным жестом пригласил вновь прибывших подняться на борт его собственной яхты (стоимость четыре миллиона фунтов стерлингов без «тюнинга», спущена со стапеля в Англии менее двух лет назад, куплена Борткевичем во время его посещения мегавыставки яхт в Монако). — Я думал, что сопровождать тебя будет дама...
— Мой хороший друг и компаньон, — сказал Захаржевский, вступив вслед за Бушминым на палубу яхты. — Познакомьтесь... господин Борткевич Игорь Леонидович... господин Михайлов Андрей...
— Просто Андрей, — уточнил Бушмин.
— Здравствуйте, господин Михайлов, — пристально глядя на незнакомого ему субъекта, который был едва ли не на голову выше Жоржа и, судя по всему, намного сильнее физически и его самого и тем более молодого банкира, сказал Борткевич. — Надеюсь, вы не будете возражать, если мой «секьюрити» проверит вас на наличие оружия и иных опасных предметов?
— Я «пустой», — сказал Андрей. — Впрочем, как вам будет угодно.
— Подыми руки на затылок! — зычно произнес «секьюрити». — А теперь замри!
Андрей, стоя с заброшенными на затылок руками, заметил, как из надстройки на корму вышел еще один крепыш — по виду и повадкам тоже «секьюрити».
— Игорь, мы вообще-то так не договаривались, — спокойным тоном сказал Захаржевский. — Ты же говорил, что с тобой... с вами, вернее, будет только один охранник!
— Разве? — удивился Борткевич. — Да какая, Жорж, в сущности, разница, один или два.
«Пара „личников“ и оба при стволах, — промелькнуло в голове у Бушмина. — Но это еще цветочки».
— При нем только сигареты, зажигалка «Ронсон» и ключи от машины, — доложил завершивший шмон охранник. — А теперь вы, господин! — Он посмотрел на Захаржевского.
— Даже и не мечтайте, — сухо сказал Михайлов. — И вообще, мы, наверное, погребем сейчас обратно!
Борткевич, коротко посмотрев на молодого банкира, который на фоне всех прочих присутствующих здесь мужиков выглядел сущим пацаном, вяло махнул рукой:
— Ладно, господа, милости прошу в салон!
В салон, отделанный ценными породами дерева, они прошли вчетвером: Михайлов, банкир, сам хозяин и один из двух «секьюрити», судя по обличью, уроженец Средиземноморья. Другой же охранник, который досматривал Кондора, типичный русак, остался снаружи: он привел в действие электроприводом сдвижную крышу из тонированного фибергласса, которая накрыла кокпит, затем поднялся на мостик, выполняя, очевидно, роль наблюдателя.
— Жорж, я хотел бы поговорить с тобой тет-а-тет, — сказал хозяин яхты, покосившись на Бушмина. — Ведь речь у нас, как я понимаю, пойдет об оч-чень деликатных вещах.
— Господин Михайлов в «теме», — сказал банкир. — Без его участия переговоры лишены смысла... Кстати, Игорь, а ты не опасаешься, что твой «секьюрити» может услышать здесь кое-что, что не предназначается для ушей сотрудника охраны?
— Нет, не опасаюсь, — посмотрев на «бодигарда», занявшего позицию возле трапа, усмехнулся Борткевич. — Он не из наших — и по-русски говорит пока слабовато. Зато он — это не угроза, господа, а констатация факта — превосходно владеет оружием...
* * *
Переговорщики сняли плащи и куртки, сели за стол, за которым, при необходимости, нашлось бы место как минимум для восьмерых человек.
— У кого-нибудь есть желание промочить горло? — поинтересовался хозяин. — В баре имеются напитки на любой вкус.
— Не сейчас, Игорь, — сказал банкир, укладывая портфель себе плашмя на колени. — Потом, может, обмоем, если, конечно, у нас возникнет для этого повод.
— И то верно, — Борткевич согласно покивал. — Хочу сразу уточнить один важный вопрос, Георгий...
— Да?
— Я так понимаю, что присутствующий здесь «господин Михайлов»... — последовал сдержанный кивок в направлении упомянутого им господина, — является представителем твоей «крыши»?
— Да, причем полномочным.
— Гм... А нельзя ли сообщить что-нибудь более конкретное по данной теме?
— Можно, но не стоит.
— Вот как?
— Есть такая мудрая пословица, Игорь: «каждая избушка своей крышей крыта»... Давай-ка лучше поговорим о делах.
— Хорошо... Слушаю тебя, Георгий... Александрович.
— Нет, — усмехнулся Захаржевский, — это я тебя оч-чень внимательно слушаю, Игорь Леонидович! Итак, что ты надумал? Только давай конкретно и по существу!
Борткевич на какое-то время задумался, потом, пожав плечами, сказал:
— В принципе, я могу на определенных условиях передать тебе или людям, на которых ты укажешь, свою долю в «дочках». Передать тебе контроль над активами и вернуть реестры вместе с сертификатами акций. Я сам заинтересован, чтобы будущая наша сделка была проконвертирована в пакет взаимных гарантийных обязательств.
— Это уже неплохо, — неожиданно сухо произнес Захаржевский. — На тему возврата активов и перемещения ценных бумаг мы поговорим позднее. Сейчас пока речь о другом. Ты говорил, Игорь Леонидович, что в наших переговорах должен принять участие еще один пайщик? Я хотел бы в первую очередь поговорить о «вандомской коллекции».
— Этот человек сейчас подтянется, — посмотрев на часы, сказал хозяин яхты. — Я просто хотел сначала обсудить свой вопрос, ну а потом — все прочие, коллективные, или, если угодно, «корпоративные», интересы.
— Тогда ближе к «телу», — жестко сказал банкир. — Я тебя предупреждал, что наша сделка без того, чтобы ты передал или же перепродал мне свой перстень — он у тебя с розовым алмазом, верно, — не состоится?
— Да, такой разговор у нас был.
— Ты взял перстень с собой в эту поездку?
— Ну... допустим.
— Мне надо знать точно! Или ты мне его показываешь прямо здесь и сейчас, или на этом заканчиваем базар... Ну а дальше, Игорь, живи, как знаешь!
* * *
Борткевич, казалось, уже принял какое-то решение, как вдруг запиликал его сотовый.
— Минутку, — сказал Борткевич, затем, прислонив трубку к уху, отозвался: — Да, я слушаю... Да, они уже здесь... Да, их двое... Конечно, мы их просветили... Ладно, но более двух людей с собой не бери! Хорошо... Выходите к причалу, сейчас я за вами катер пришлю...
Он дал отбой и положил трубку на стол.
— Жорж, сейчас подтянется еще один наш общий знакомый. Не удивляйся, но это Голубев. Мы еще вчера с ним подгребли к Антибу, но Вадим предпочел провести эти сутки не на яхте, а на берегу.
* * *
Судя по звуку, катер отвалил от борта и ушел к причалу за очередным переговорщиком.
— Проблема заключается в том, Георгий, — нарушив повисшее было молчание, сказал Борткевич, — что не один только ты предлагаешь мне заключить сделку.
— Вадим Анатольевич? — догадался Захаржевский.
— Да. У него имеется довольно любопытное предложение. Бизнес есть бизнес, Жорж. Поверь, ничего личного, хотя я и в курсе, с кем ты сейчас путешествуешь... Ты же финансист, а следовательно, должен понимать, что там, где спрос превышает предложение, неизбежно начинается торг, причем на повышение.
Они втроем — а также торчащий у входа «секьюрити» — насторожили уши: да, к яхте подходил катер, звук работающего движка стал перемещаться... Значит, вновь прибывшие, как и ранее Бушмин, решили, прежде чем высадить своего пассажира на яхту, обойти ее по окружности и как следует осмотреться.
Описав еще один круг, катер наконец пришвартовался к белоснежной красавице яхте, стоящей на якоре в знаменитой антибской «бухте миллионеров».
* * *
Странно, но поначалу они не слышали ничьих голосов.
Даже звуков чьих-либо шагов — и то не было слышно.
Телохранитель, родом из Валенсии, сопровождающий бизнесмена Борткевича в его нынешней поездке из испанской Марбельи, обернулся к выходу, несколько озадаченный, а может, и встревоженный тем, что происходило в данную минуту за пределами салона.
Чуть наискосок, сверху от трапа, «кашлянуло»... раз... другой... и третий! Хотя эти звуки не казались опасными, «секьюрити» тем не менее, хватаясь за грудь или же за ставший уже бесполезным «браунинг-HP», рукоять которого торчала из его расстегнутой наплечной кобуры, завалился набок, оказавшись в итоге на полу...