по строительству новой бани. Мороза тут не было, поэтому пасмурная погода не мешала заниматься строительством хоть круглый год. Рядом развернули пункты обогрева — палатки, в которых были установлены типичные буржуйки. Рядом с ними всегда можно было погреться, выпить чаю. Даже организовали дополнительное питание — черный хлеб с луком и салом. Его было много — ешь, не хочу. Конечно, это сало и рядом не лежало с тем, которым меня угощая Кикоть Василий Николаевич.
Я даже успел вновь побывать на птицеферме, где мы когда-то варили суп. На этот раз тоже без яичницы не обошлось, а с тушенкой получилось вообще божественно. Правда, теперь наряд ездил не на трое суток, а только с утра, до вечера. Не более. Ночевали в казарме.
Когда мы вернулись обратно, меня сразу же вызвали к ротному.
— Товарищ капитан, ефр… Младший сержант Громов прибыл!
— Хорошо. Мне тут уже весь телефон оборвали. Какой-то капитан Игнатьев… Через десять минут он перезвонит, поэтому жди!
Помимо командира в канцелярии сидел старший лейтенант Карпов. Увидев меня, он почти никак не отреагировал — продолжил что-то писать в журнале. Собирал информацию для майора Кикоть? Ну и пусть, тот и так все узнает. Наверное, зубами скрипит от злости, что я выскользнул из его цепких КГБшных лап.
— Ну что, Громов?! — спросил взводник, оторвавшись от писанины. — Покидаешь нас?
— Это не мое решение. Выше решили, что там я нужнее.
— А я и не удивлен. После того, что ты сделал, тебе уже давно выше пора! Нечего в этом сухом болоте сидеть!
— Э-э, полегче! — хмыкнул капитан. — Ничего не болото! Тихо, спокойно! А нам другого и не надо, мало уже наших ребят в Афганистане полегло?
Карпов не мог не согласиться, уж он-то видел, какая мясорубка иногда случается.
Наконец, время истекло и в канцелярии снова раздался звонок.
— Капитан Воронин, слушаю! — произнес офицер, затем перевел взгляд на меня — Секунду!
Взяв трубку, я тут же обозначил себя:
— Младший сержант Громов!
— Привет Максим! — раздался с той стороны знакомый голос. — Ну что, тебя можно поздравить с внеочередным воинским званием?
— Так точно. Но это так, ерунда.
— Ну, за полгода службы и это круто. Ты не торопись, у тебя еще все впереди! Насыщенную дальнейшую службу я тебе точно обещаю, причем по полной программе. Значит так, слушай внимательно. Завтра, в двенадцать дня к вам вылетит вертолет.
— Это чтобы забрать одного младшего сержанта целую вертушку выделили? — поразился я. — Круто, не ожидал такой щедрости от Министерства Обороны.
— Ты губу-то не сильно раскатывай… — с той стороны раздался едва различимый смех. — Помимо тебя, на вертушке будут еще люди. Возможно, кого-то ты уже знаешь. Кстати, прямо сейчас у тебя есть право выбрать, кто может лететь с тобой! Но только один человек! Мне нужна фамилия!
Последние слова разведчика меня сильно удивили. Вот уж неожиданность — что значит выбрать, кто полетит со мной?
— Разрешите уточнить, это что, шутка?
— Вовсе нет. Так как я назначен старшим, то у меня есть приоритет в выборе кандидатов. А поскольку ты чуть ли не самый первый претендент, то я и решил, может у тебя на примете есть кто-то, кого ты порекомендуешь? Итак?
Честно говоря, я даже растерялся.
— Ну, не знаю…
— Думай, Громов! У тебя пара минут на размышления! — голос у Игнатьева был твердый, а значит, он не шутит. Хоть его слова и звучали странно, у меня не было оснований ему не верить.
В голове резко стало пусто — все знакомые фамилии словно выветрились. Почему-то в голове крутились только две — Чоговадзе и Кольский. Второй как раз стоял дневальным на тумбочке. Ну уж нет, этих брать точно не стоит — один отличился тем, что от ракеты в кабине трактора убегал, второй не в ладах с техникой. Точнее, не в ладах на практике, с теорией все хорошо. А еще у него морда страшная — такого увидишь, подумаешь, что пятница тринадцатое наступило. Ведь на казенных армейских харчах, Кольского разнесло вширь, поэтому теперь он стал выглядеть еще опаснее. На самом-то деле, Валера тот самый человек, на котором поговорка — внешность обманчива — как раз попала в цель.
Ну и кого? Ну? Куртова? Да ну, ничего особого он из себя не представляет. Ильина? Так тот стороны между собой путает. Степанкова? У того память дырявая. Куда ни глянь, а в роте собралась сборная солянка, про каждого есть, где посмеяться.
Да и вообще, все это было как-то глупо. Словно детская игра — дружишь, не дружишь. На кого пальцем показал, тот друг. В моем случае, пальцем можно показать только один раз.
— Ну что, решил?
— Пусть будет Самарин! — отозвался я. Когда я назвал фамилию Димки, ротный напрягся. Посмотрел на меня с удивлением, но ничего не сказал.
— Точно?
— Абсолютно!
— Ну и отлично. Все, ждите завтра прибытия вертушки. А приказ насчет твоего друга телеграммой отправим, не переживай. Главное, что бы он сам был согласен! Все, до связи. И внешний вид в порядок приведите, командование хочет на вас посмотреть.
Затем Игнатьев отключился, а я положил трубку на корпус аппарата. В канцелярии повисла тишина.
— Что там по Самарину? — спросил Воронин.
— Его тоже забирают! — ответил я.
— Черта с два! — яростно возмутился капитан, поднявшись с места. — Двоих бойцов я им не отдам! Они там что, совсем обалдели?
Я промолчал. Карпов тоже.
— Приказа на Самарина не было.
— Сказали, пришлют. А он сам-то знает? — тут я схитрил еще раз. Не хотел, чтобы на меня потом пальцем тыкали, мол, за него решил. Хотя, по факту, так оно и было.
— Что еще сказали?
— Завтра в двенадцать вертолет пришлют.
Воронин только хмыкнул, несколько раз кивнул головой и снова уселся на свой стул. Взял в руки карандаш, постучал им по столу. Шумно вздохнул.
Я его прекрасно понимал. В прошлой жизни у меня тоже бойцов забирали, причем мое разрешение им совершенно не требовалось, как и согласие о переводе самого бойца. Умные дяди сверху решили, что раз они так хотят, то так и будет. И никак иначе.
— Ладно, все Громов! Свободен!
Я молча вышел из канцелярии. Постоял несколько секунд и отправился искать Самарина. Во время ротации личного состава между первой и второй ротой, его оставили на прежнем месте. Помимо меня, он был единственный срочник с боевым опытом. Чем и гордился.
Его я нашел в бытовке — подшивал форму. После возвращения из душманского плена, он серьезно поднабрал, вес резко скакнул к девяноста килограммам. А потому форма
