А вообще плевать! Настроение у Сержанта было чудное: он собрался убить Варяга и ощущал какую-то отчаянную веру в собственную неуязвимость. Ему мнилось, что месть за брата, который стал жертвой то ли оплошности, то ли безразличия Варяга, должна быть осуществлена, а потому никаких серьезных опасностей на его пути возникнуть не может. То есть разумом он этих опасностей не исключал, но интуитивно понимал, что с ним сейчас не может ничего случиться. До тех пор, пока он не осуществит свою месть.
Вспомнив о брате, он вдруг увидел себя и его на берегу озера. Сколько им было? Ему — двадцать один, Ромке — четырнадцать. Степан, тогда курсант школы милиции, приехал погостить к отцу в Вологду. Единственный случай, когда отец взял обоих своих сыновей с собой на рыбалку. Этот первый их выезд на природу втроем, мужской компанией, оказался и последним. Наутро, до зари, отец отправился в залив на раннюю рыбалку. Степан возился с костром, а Ромка, еще не привыкший к старшему брату и немного его стеснявшийся, ушел купаться. Потом к нему присоединился и Степан. Стали нырять — кто глубже. Да только он, здоровенный парень, забыл, что четырнадцатилетний мальчишка не сможет на равных состязаться с ним… И вот, в очередной раз вынырнув, он не обнаружил Романа ни рядом, на воде, ни на берегу. Испытывая беспокойство, он нырнул, но ничего не нашел в мутной воде. Помня, где последний раз видел Ромку, что есть силы поплыл к тому месту и снова нырнул.
Брат барахтался на глубине. Моток колючей проволоки, кем-то брошенный в воду, опутал ему ногу, острые шипы глубоко вонзились в икру и, как капканом, приковали Ромку. Степан быстро разобрался с ситуацией. В первый момент он было запаниковал, но сразу взял себя в руки и, пока освобождал Ромкину ногу, вдруг представил себе, что вот сейчас лишится брата, — и перепугался не на шутку: Он распутал проволоку и смог выволочь уже бездыханнее тело Ромки на берег. Потом делал ему искусственное дыхание, и по мере того, как время шло, а брат не приходил в себя, им начало овладевать чувство отчаяния. Степан вдруг представил себе брата совсем маленьким, лет пяти, в ту пору, когда он его не видел и не мог видеть, и это воображенное воспоминание больно ранило его в самое сердце. И в тот момент, когда он уже был готов смириться с Ромкиной смертью, тот открыл глаза, судорожно вздохнул. захлебнулся кашлем — и, выхаркивая воду из легких, задышал, задышал!
Тогда в первый раз Степан понял, как сильно он привязан к брату, как тот ему дорог, и вот сейчас, вспомнив тот случай, неожиданно почувствовал такой прилив ненависти к Варягу, что аж зубами заскрежетал…
Но ненавидеть вот так издалека, ненавидеть тогда, когда сделать ничего нельзя, — себе дороже, только нервы трепать. Сержант решительно отбросил болезненные воспоминания. Надо отвлечься…
От Милана он ехал в купе первого класса в одиночестве. Между тем поезд подошел к большой станции. На перроне было довольно людно. Проворные мальчишки в белых фартуках торговали баночным пивом и горячими сосисками. Совсем рядом у вагона стояла девица в мини-юбке — видно, кого-то провожала: она разговаривала с кем-то в поезде. Симпатичная: густой альпийский загар, русые волосы крупными кольцами лежат над ушами, глаза темные, озорные… Она выразительно жестикулировала, и ее тонкие руки порхали в воздухе, едва поспевая за словами. С этой свеженькой ведьмочкой хорошо оказаться вдвоем в гостиничном номере — без обязательств, без будущего, без последствий — и броситься в пучину анонимного секса…
Сержант ухмыльнулся и, обернувшись, увидел, что в купе прибавилось пассажиров: в дальнем углу, у самой двери, скромно устроился статный падре с газетой, а напротив него — приятная молодая дама лет тридцати с небольшим. Дама с затаенным интересом косила голубым глазом сквозь бархатные ресницы на светловолосого господина у окна. Что ж, лучший способ отвлечься от неприятных мыслей — случайное знакомство в поезде.
Минут через десять Сержант уже весело болтал с общительной спутницей о разных разностях: о миланской погоде, о швейцарских сырах, о мелькнувшей за окном новенькой «Ауди-ТТ» и — совсем неожиданно — о социологии.
— Я уже пять лет работаю по контракту в финансовой компании. Проекты редко бывают интересные, по большей части скучные… Налог на добавленную стоимость, сводки балансов… Обычно крупные компании заказывают нам квартальные сводки, финансовые отчеты… Это самое скучное, хотя платят за эти сводки очень неплохо… — весело щебетала она по-английски с почти неуловимым восточнославянским акцентом. — Хлеб зарабатывается трудно, порой по двенадцать часов сидишь у компьютера. К ночи перед глазами столбцы цифр скачут… В прошлом месяце у меня закончился контракт, и вот теперь я рада хоть немного отдохнуть, а через месяц подписываю новый контракт… Буду работать в инвестиционной корпорации. О, какая красивая машина проехала! Да вон там, на дороге, голубой кабриолет, вы не туда смотрите…
Сержант слушал ее вполуха, точнее, совсем не слушал, не вникал в легкомысленный щебет, а с наигранно равнодушным видом внимательно изучал соседку: точеное загорелое лицо, глубоко посаженные голубые глазки, чувственные губы и необычайно пикантная ямочка на подбородке. Голос низкий, приятный, что называется, ласкающий слух… А под обтягивающей черной блузкой со смело низким вырезом — соблазнительное тело, и в пристальном взгляде — нескрываемая жажда романтического приключения. Наверное, полька. Польки — изумительные любовницы, почему-то подумал Сержант. И дома ее никто не ждет — сама же и сообщила. Неожиданно ему самому захотелось приключения. А что? Задержаться на денек в Лугано, позвонить в авиакомпанию, перенести вылет из Цюриха на завтра или послезавтра… Тем более если его пасут в аэропорту, то сбить со следа филеров будет даже интересно!
Поезд остановился, и падре, смущенно улыбнувшись. вышел из купе. Наверное, в сортир. Или просто надоело слушать полусветскую болтовню. Ну и ладно. Бог с ним, как говорится…
— А вы куда едете, простите за любопытство? — изволила поинтересоваться попутчица.
— О, я еду в командировку. Я — обувной фабрикант, член совета директоров. Сейчас еду в Восточную Европу прощупывать почву на предмет заключения контрактов, — с готовностью отрапортовал Сержант. И, вжившись в роль, продолжал: — Могу показать образцы продукции. Мы делаем модную обувь… — И потянулся к чемодану.
— Как интересно! Я ужасно, ужасно люблю обувь! Это моя вторая страсть. Как увижу в витрине симпатичные туфли, так не могу не войти в магазин, померить… Вы не поверите, но это так…
Сержант отметил про себя ее замечание о «второй страсти»… Понятно, на что она намекает, эта аппетитная пани. Но он не станет играть с ней в поддавки… Он снял с багажной полки чемодан, поставил на пол, открыл и сказал с гордостью:
— Наша продукция известна по всей Европе. У меня здесь несколько коробок с образцами.
Он разложил перед дамой три обувных коробки, предлагая ей полюбоваться первоклассным товаром.
— Какая прелесть! — воскликнула она, цепко схватив белые босоножки на высокой шнуровке. — Да у вас тут настоящий миланский шик! Кстати, меня зовут Ирэн… Ирэн Кочетковска. Я из Польши.
— О, простите, как это я забыл представиться! — спохватился Степан и отметил про себя: значит, все-таки полька. Ирэн Кочетковска… Ира Кочеткова… — А я Клод Тернье. Отец француз, мать англичанка, живу в Милане. Да вы не стесняйтесь, Ирэн, можете примерить… У вас какой размер?
Через пару минут все в чемодане «коммивояжера» было перерыто. Одна пара туфель — коричневых, с большой пряжкой, купленных в лучшем миланском обувном бутике на виа Наполеоне, — приковала внимание прекрасной Ирэн. Голубые глазки ее алчно сияли, и Сержант понял, что дама готова на все — лишь бы заполучить эти изящные туфельки. В его чемодане обнаружилась бутылка «Хеннесси», мельхиоровые рюмки и коробка бельгийских шоколадных конфет «Нойхаус». Сержант лихо вытащил пробку, разлил коньяк по рюмкам и пододвинул поближе коробку с аккуратно уложенными глянцевыми шоколадными брусочками.
— Мне кажется, будто мы где-то встречались. Или, может быть, я видел вас во сне? — улыбаясь, заметил Степан. — Вы, я вижу, свободны, да и я тоже не связан графиком. Что, если нам сойти на ближайшей остановке и прогуляться вместе по городу? Заодно вы сможете обновить туфельки… Учитывая, что это образец, я мог бы вам уступить их за символическую цену.
— Вы коварный соблазнитель! — засмеялась Ирэн, обнажая два ряда жемчужно белых зубов.
Через час они сошли в Лугано. Свой чемодан Сержант сдал в камеру хранения, предварительно вынув из него коробку с коричневыми туфельками (Ирэн обожгла его благодарным голубым взглядом). А еще через полчаса Сержант, затворив дверь двухместного номера в тихом привокзальном отеле, обернулся к Ирэн и обнял ее за плечи:
