Тут Дойт прорвало, слезы, душившие ее, нашли выход, и она, закрыв лицо сгибом локтя, зарыдала.
Плакала она долго. В каюте с ней оставалась только Ирам, которая ее совсем не утешала, и от этого было очень хорошо. Когда Дойт затихла, Ирам вдруг вышла, а в каюту вошел и смущенно остановился у входа Эвис.
— Позволь побыть с тобой, — сказал он глуховато.
Дойт молча кивнула и вытерла слезы с опухших глаз.
Эвис сел рядом, подкатив стул. Помолчал, потом заговорил.
— Дойт. Вот что я хочу сказать тебе. У каждого из нас есть счет к злым силам. У меня, честно скажу тебе, он невелик. Но ты можешь считать, что твой счет стал и моим.
— Спасибо, — прошептала Дойт. Как-то само по себе получилось, что ее вздрагивающая рука оказалась в жестких крупных ладонях Эвиса.
— Я первый из нас увидел тебя, — продолжал Эвис. — Если ты согласишься, я стану твоей защитой. Только одно еще. Разные миры родили нас. Ты — ученый человек. Я же — простой солдат.
— Это ничего не значит, — прошептала Дойт. Она испытывала ужасную слабость, иначе обязательно придвинулась ближе к этим сильным рукам.
— И самое последнее, — тихо сказал Эвис. — Ты, сколько я понял, земного корня. На нашем же корабле есть двое… не земных корней.
Дойт снизу вверх вопросительно взглянула на его бородатое лицо — серьезное, очень серьезное, — и, с ее точки зрения, очень мужественное.
— Одна из этих двоих — Ирам, Небесная Душа, — сказал Эвис.
— Так она астлин, — сказала Дойт. — Я так сразу и подумала. Прекрасный народ, и она — его лучшая дочь. А кто же второй?
— Я.
Секунду Дойт подумала, перебирая в уме неземные человечества. Белокожие, средний рост… Галактический Восток… подопечная планета Конфедерации… домотканая одежда…
— Ты — хелианин, — уверенно сказала Дойт.
— Да.
Дойт понимала, что его беспокоит. Он не хотел оказаться в ее понимании не равным. Но как, как ему объяснить, что в ее понимании любой гуманоид «не земных корней» не просто равен — в чем-то и выше, неизмеримо выше? Как?
Дойт решила вопрос просто. Преодолев отвратительную слабость, она все-таки приподнялась и уткнулась лицом в ладони Эвиса, сжимавшие ее руку.
Джампер «Лось» шел на Телем. В рубке в это время был один только вахтенный — Реми. Он читал справочную систему корабельного мозга, стараясь разобраться в том, что и как делает джампер. Логика движения этой машины, как оказалось, значительно отличалась от обычной навигации инерционных кораблей предыдущих поколений, в принципе не менявшейся со времен самых первых из них — прямоточников легендарной «нулевой серии», пошедших в серию в героическом сто десятом. Прямоточникам нужно было порядка полусотни гиперпереходов, чтобы выйти с Галактического Востока (именуемого еще Солнечной стороной) к Вальхалле: экспедиция Бромбурга, говорят, шла в те края больше года. Следующие серии инерционников все сокращали число необходимых гиперскачков, наращивали инерционную отдачу и компенсаторность. Современные инерционники, класса дзета, обходились четырьмя-пятью прыжками и полутора месяцами пути, большей частью состоящего из разгонов-торможений в поисках максимально точного направления на следующий прыжок, выводящий в разведанный, снабженный бакенами и маяками гарантированно пустой сектор. Джамперу все это было не нужно. Он съедал основную часть пути за один прыжок. Только прыжок не инерционный, по сплошной римановой прямой, а так называемый дискретный, не зависимый от наизнанку вывернутой в гиперпространстве гравитации скрытой массы Вселенной. Такой прыжок выводил сразу в район цели, но довольно грубо: проблема заключалась в накапливании ошибок с увеличением реального, физического расстояния. Скажем, от Земли к Телему любой джампер выходил бы в один прыжок с очень высокой точностью, вплоть до того, что корабль мог сразу занимать довольно низкую орбиту и готовиться к посадке на вспомогательной гравистатической тяге. А вот расстояние в восемь-десять килопарсек, как от Солнечной стороны до Восточного Внешнего ядра, означало возможную ошибку в определении точки выхода в десятки, сотни, иногда даже тысячи астрономических единиц. Чтобы не рисковать со столь неточным выходом вблизи звездных систем, точку выхода при прыжках на такие дистанции задавали с большим запасом, чтобы не выскочить вне стандартных секторов в точке, занятой физическим телом или газовым облаком значительной плотности, как случается при аварийном прямом гиперпереходе. Поэтому «Лось» вышел из прыжка в добрых семистах астрономических единицах от границ системы Толимана, да еще и вне планетарной плоскости, и теперь по проникающей безгиперной траектории на тяге в одну сотую от маршевой шел вниз, к звезде, постепенно выходя на ту кривую, которую мозг корабля определил как оптимальную для соскальзывания на низкую орбиту вокруг Телема. По расчетам навигационной системы, до того момента, когда можно запросить телемскую диспетчерскую, оставалось около шестнадцати часов. Было двадцать первое апреля.
* * *
Было девять тридцать утра по абсолютному времени, совпадающему с Гринвичским временем на Земле. Капитан-лейтенант Объединенной службы слежения Восточной Внешней Сферы Кён Чжа как раз только что закончила считать всю текущую оперативную документацию, поступающую к ним на командный пункт Объединенной службы на планетарной орбите звезды Соль, той самой, вокруг которой обращается имперская планета Тежу. Кён Чжа не так давно служила на командном пункте, еще совсем недавно она командовала маленькой станцией слежения в соседней систему Экс-Тау и еще не успела привыкнуть к новому, более размеренному и менее напряженному ритму службы здесь, где обстановку в пространстве контролировали не семь специалистов в смену, как на прежнем месте, а почти четыреста.
Убедившись в том, что больше непрочитанных рапортов у нее нет, Чжа вывела на оба рабочих монитора окна оперативного контроля всех закрепленных за ней служб и, уверенная в том, что не попустит изменений ситуации, погрузилась в размышления. Вот этим-то ей и нравилось новое место службы, на которое она попала вроде как даже случайно (хотя она, конечно, знала, что так и сидела бы старшим лейтенантом на своей станции, если бы не Чен, который помог ей переслать рапорт самому контр-адмиралу Эссибио — ну, а тот не мог, конечно, не обратить внимания на ее блестящие данные). На станции Экс-Тау-один за всю восьмичасовую смену не бывало ни одной минуты, когда она могла бы отвлечься. Метеорные потоки, астероиды, гравитационные флюктуации, нейтринные атаки, гамма-выбросы, альфа-выбросы, иррегулярные и постоянные смешанные лучевые потоки; техногенный мусор, отчеты диспетчерских о плановых и неплановых проводках судов, контроль расписаний прохождения спутников, маяков, бакенов, танкеров и прочей регулярной автоматической мелочи; постоянный поток широкополосного сканирования пространства во всех мыслимых и немыслимых диапазонах — все это непрестанно идет через серверы станций слежения и, конечно, требует безусловного полного внимания дежурного специалиста, тем более, если он — старший по званию и должности на станции.
Теперь же Чжа, поднявшись в звании на одну ступеньку, стала старшим специалистом командного пункта службы, что означало, что при том же объеме дежурств она имеет дело не со всем массивом поступающих и обрабатываемых данных, а только с выжимкой, экстрактом из экстракта, самыми пиками этого массива — так называемыми «иррегулярными отклонениями режима безопасности выше третьего уровня», или, попросту говоря, «тройкой-плюс». Зато при поступлении явной «тройки-плюс» старший специалист должен произвести моментальный ее анализ и выйти к дежурному диспетчеру не просто с информацией, а с ее многосторонним разбором и рекомендациями по дальнейшим действиям. А еще — выявить «тройку-плюс» в неявных проявлениях, далее по тексту.
Чжа была скромна. Она была из очень хорошей семьи кальерского происхождения и имела сразу два гражданства — имперское колониальное (отец был родом с галактического доминиона Жемчужина Империи) и федеральной периферии (мать была родом с федеральной планеты Могвай), причем с обеих сторон родители знали свою родословную вплоть до далеких предков в сказочной стране Чосен на древней Земле. Однако ей никогда не приходило в голову как-то хвастаться своим происхождением или отличным школьным образованием — почти все наследство дяди Чхе ушло на то, чтобы она и сестра смогли отучиться все восемь лет в лучшей на ее родной планете Когурё гимназии. Она просто знала, что она неглупа и вполне может справляться с самой сложной работой, и при этом ей не хотелось иметь дело с чем-то военным или политическим, а работа в космосе казалась самой желанной и интересной. Значит, Имперский Звездный флот или Космофлот Конфедерации почти наверняка отпадали — как найти там сложную и интересную службу, не связанную с чем-то военным или политическим? Оставалась Объединенная служба, в силу своего положения совершенно аполитичная и мирная и при этом решающая увлекательные и очень сложные задачи. Созданная тысячу лет назад ОСС в равной степени финансировалась Империей, Конфедерацией и даже некоторыми богатыми планетами независимой Периферии и призвана была обеспечивать безопасность людей везде и всюду в Пространстве — по большей мере путем получения и предоставления флотам и планетарным администрациям исчерпывающей информации обо всем, что могло таковой безопасности как-то угрожать. Нейтральный статус и высочайший авторитет Объединенной службы были общепризанны — даже в конфликтах между Империей и Конфедерацией семьсот лет назад, так называемой Второй Смуте (после которой был подписан основополагающий Пакт о Принципах), никто не посмел склонить службу на одну из сторон (хоть тогда и состояла она всего из нескольких сотен станций в пределах десяти-пятнадцати парсек от Солнечной системы).
