– Они могут и нас сжечь! – Елена метнулась к выходу. – Они нас сожгут. Всех сожгут! Отпустите меня! Отпустите!
Крик оборвался резким звуком пощечины.
Игорь втолкнул Елену назад в комнату. Женщина упала на труп, взвизгнула и торопливо отползла прочь, подальше от покойника.
– Они нас сожгут. Сожгут. Они хотят, чтобы мы вышли наружу, и они нас убьют, – торопливо шептала Елена, на коленях переползая с места на место. – Они нас убьют. А если мы не выйдем под пули, то они нас сожгут вместе с домом. Сожгут. Сожгут, сожгут, сожгут, сожгут…
Елена все бормотала и бормотала, словно была дорогой куклой, в которой что-то сломалось, и которая теперь могла только бесконечно повторять одно слово: сожгут, сожгут, сожгут, сожгут…
Звонарев наклонился к ней, попытался что-то сказать, замахнулся, но Елена проворно отползла в сторону, не прекращая своего жутковатого «сожгутсожгутсожгутсожгут»…
– А еще возможен смешной вариант, – сказал Шатов, – что один из покойников и вправду был главным. А те, кто нас, простите, вас собирается замочить, действуют по собственной инициативе… Очень может получится смешно. Вы что предпочитаете – пулю, укольчик или огонь?
Елена запричитала громче, срываясь крика.
– Нашего полку прибыло, – Шатов подмигнул Звонареву, – процент нас, чокнутых, в обществе растет с каждой минутой. Вы еще не решили к нам присоединиться? Двинутых, говорят, сам бог бережет. Я, вот, например, совсем не боюсь. Елена, если сможет задуматься, тоже перестанет бояться.
– Игорь, – сказал Звонарев.
Игорь молча посмотрел в глаза врача и отвернулся.
– Хватит притворяться, Игорь. Если вы сейчас не начнете действовать, то мы просто не будем иметь возможности на вас покушаться.
Значит, устало подумал Шатов, Игорь. Вот не думал, что у него хватит ума выследить предыдущего главного и красиво его убрать. Остальные, похоже, тоже до последнего момента об этом не думали.
– Примите мои поздравления, – сказал Дмитрий Петрович, – вы просто мастер притворства. Я до последней секунды думал, что это Илья Васильевич.
– Не вышло у меня, – развел руками Звонарев, – только я стал подозревать Демьяна, как его нашли утречком с ножом за ухом.
– Не повезло, – кивнул Дмитрий Петрович.
В гостиной зазвенело, разлетаясь конное стекло. Шатов краем глаза заметил, как бледнеет лицо Звонарева, и на всякий случай медленно попятился от двери, увлекая за собой Светлану. Та пошла за ним, двигаясь как во сне.
Не хватало еще погибнуть во внутренней разборке этих уродов, хотя, кажется, разборка не совсем внутренняя.
– Игорь, пока они бросили камень, но свободно могут бросить и бутылку с бензином, – напомнил Шатов. – А не пора бы нам, пора, по этому случаю?..
Игорь распахнул дверь ведущую в ванную. Шатов пошел за ним, держа Светлану за руку, как маленькую. Девчонка не сопротивлялась, но и не пыталась двигаться самостоятельно. Как в ступоре девчонка.
И где тут у нас спрятанные двери?
Игорь потянул на себя ванну. Мышцы на руках напряглись, что-то скрипнуло – Шатов не понял мышцы или какая-то петля – и ванна отошла в сторону, открывая крышку квадратного люка.
– Хорошо, хорошо, – сказал Шатов, демонстративно отворачиваясь, – мне вовсе и не интересно.
Тело Светланы вдруг потяжелело и медленно стало оседать.
Черт, Шатов еле успел подхватить. Это тебе, девочка, не стриптиз показывать, и даже не людей убивать. Тут тебя убить могут. Когда меня первый раз попытались убить, я тоже это пережил очень серьезно. Шатов потер девушке виски, похлопал по щекам.
– Скоро вы там? – окликнул голос Дмитрий Петровича из спальни и послышался звон еще одного разлетающегося вдребезги окна.
– Давай, Игорек, они уже взялись за окно спальни.
Игорь поднял крышку люка и почти прыжком спустился вниз.
Не хватало, чтобы он еще дверь за собой закрыл. Шатов подхватил Светлану на руки и шагнул к люку.
– Я сама, – пробормотала Светлана.
– Ну, давай, – Шатов спустил ее на пол, и она легко, будто и не падала только что в обморок, скользнула в люк. Давайте там быстрее, крикнул Шатов и тоже, как мог быстро спустился по крашеным серой краской скобам спустился в не слишком высокий бетонный коридор, скорее бетонную трубу, метров двух в диаметре.
Через каждые три метра на потолке горели светильники. Игорь возился с дверью метрах в пятнадцати от колодца. Светлана стояла рядом.
Не люблю я колодцы. Меня в нем уже один раз пытались убить. Шрам на щеке тоже помнил место своего появления на свет.
Шатов оглянулся в другую сторону. Точно такой же тоннель, только заканчивается не дверью, а перекрестком. Там, видимо, спуски из других жилищ местной элиты.
– Кто там внизу, ловите даму, – потребовал сверху голос Дмитрия Петровича.
Шатов успел подхватить вырывающуюся и визжащую Елену и потащил ее к открывающимся дверям. Интересный поворот событий. Впервые известен главный в Замке, более того, впервые этот главный впускает в свое секретное убежище потенциальных конкурентов и убийц. И как бы кто-нибудь из них не попытался совершить небольшой дворцовый переворот прямо сейчас. У них нет привычки носить с собой в карманах пистолеты?
Елена принялась отбиваться уже серьезно. Шатов несколько раз удачно увернулся от ее когтей, но счастье не могло длиться вечно.
– Будь ты неладна, – прорычал Шатов и зашвырнул Елену в открытую дверь.
Светлана уже была внутри, а Игорь, включив свет в помещении, стоял возле двери, держа руку на замке. На лице ясно читалось желание захлопнуть бронированную дверь и оставить двоих приятелей в коридоре.
– А что скажет Император? – еле слышно сказал Шатов Игорю. – Это же будет почти убийство…
Игорь поиграл желваками, но промолчал. И дверь захлопывать не стал.
Подбежал, немного задыхаясь, Дмитрий Петрович, последним вошел Звонарев.
– Что вы так задержались? – Шатов посмотрел, как Игорь закрывает дверь.
Внутри, слава богу, кодового замка нет, только мощный засов.
– Илья Васильевич возвращался посмотреть, как там дела, – ответил Дмитрий Петрович и сел на табурет тут же, возле двери.
– И что там?
– Дом еще не подожгли, – недовольным тоном ответил Звонарев.
– И на том спасибо, – Шатов посмотрел на потолок. – Мы тут сколько сможем продержаться?
– Всемером – в течение трех месяцев.
Игорь открыл дверь, противоположную входной.
– Здесь слева туалет и душевая, дальше по коридору – столовая, потом склад, спальни и компьютерная. В компьютерную – не входить.
Звонарев промолчал. Они вместе с Дмитрием Петровичем подхватили под руки бьющуюся в истерике Елену и повели ее по коридору, к спальне.
– Аптечка – в столовой, – крикнул вдогонку Игорь.
– Можно я тут посижу? – спросил Шатов. – Запыхался совсем…
– Нет, – Игорь открыл небольшую дверцу в стене, которую Шатов принял поначалу за распределительный щит, достал пистолет и несколько обойм.
Не сводя взгляда с Шатова, Игорь вставил в пистолет обойму и передернул затвор.
– Все понятно, – кивнул Шатов, – вопросов больше нет. Где прикажете сидеть?
– В одной из спален. Можешь взять с собой и девку, – Игорь подождал, пока Шатов со Светланой выйдет из комнаты во внутренний коридор, и вышел следом, закрыв за собой дверь на ключ.
Недобрые у него глазки. Совсем недобрые. Вот также он рассматривал Шатова при первой встрече. Вот сейчас как влупит в спину из своего девятимиллиметрового итальянского чудовища. Шатов такие видел только в кино и в справочнике. И патронов в такой дуре было почти два десятка.
А нас здесь, если считать вместе с орущей сейчас Еленой, всего пятеро. В себя он стрелять не будет, выходит, четверо. Если даже не считать запасных обойм, которых Игорек сунул в карманы не менее четырех, то каждый может получить пуль эдак по пять.
Шатов остановился перед дверью с надписью «Спальня 2», потянул за дверную ручку и заглянул во внутрь, щелкнув выключателем.
Просто, но со вкусом. Две кровати вдоль стен, стол между ними. Одна лампа под потолком, забранная металлической сеткой.
– Входи, Света, и будь хозяйкой, – разрешил Шатов и сел на кровать. Не возражаешь, если я расположусь на этой?
– Нет, – тихо ответила Светлана.
Попахивало сыростью, не липкой сыростью болота, а пряной сыростью нежилого помещения. Шатов пощупал одеяло, на котором сидел. Нормально, не влажное.
– Успокоилась? – спросил Шатов.
– Да, – Света села на свободную кровать, поджала ноги и обняла себя за плечи.
Что-то она совсем расклеилась. Непохожа на себя. Куда-то подевались решительность и уверенность в себе. И сексуальность они унесли с собой. Но руки не дрожат, на это Шатов обратило внимание. У него всегда начинают трястись руки, когда приходится волноваться. Потому и стрельбой в свое время не стал заниматься.
