Оставив на память тягачу обломок заднего бампера, длинный «мерс» вырвался на поле и полетел вперед, не обращая внимания на разметку. От рывка смятое и задравшееся вверх крыло легло поперек лобового стекла, заслонив обзор, и Саша отчаянно завращал рулем, пытаясь сбросить помеху. Машина пошла юзом, завертевшись на бетоне, словно на льду, и приложилась обо что-то бортом. Внутри салона словно бы взорвалось подряд несколько петард, и надувные занавески вывалились из потолка, спасая головы пассажиров. Изуродованное крыло наконец-то отлетело в сторону и несколько раз перекувырнулось по бетону.
— Где стоянка? — бросил Саша, и ему ответил «солидный бизнесмен», первым сориентировавшийся в обстановке:
— Влево-вперед… Где вышка!
«Мерседес» слова вильнул задом и тут же выправился, направленный в нужную сторону. Саша гнал через аэродром, почти не обращая внимая ни на кидающихся, в стороны людей и судорожно отворачивающие с дороги машины, ни на автоматные очереди патрулей, оказавшихся рядом.
Большой и красивый джип, только что отъехавший от трапа изящного мини-лайнера, увернулся особенно неудачно: резкий поворот опрокинул его прямо на цистерну топливозаправщика. Полыхнула вспышка, и в мгновение ока на бетоне разлилось огненное море, бурлящее огнем и жирным, черным дымом.
«Мерс» влетел прямо в него, и Хомяку уже второй раз за последние минуты показалось, что время остановилось. Машина словно повисла в облаке адского пламени, и он решил, что еще секунда, и в этом же пламени растворятся все они, — но бронированный лимузин выскочил из пламени, лишь чуть-чуть закоптившись.
Хомяк еще не успел прийти в себя, а Саша-гонщик снова ударил по тормозам «Мерседеса». Сумасшедшая гонка по аэродрому не прошла для машины даром — вместо того, чтобы остановиться там, где задумано, лимузин резко вильнул и некоторое время под визг резины полз боком.
— По плану! — скомандовал «бизнесмен», и дверцы «мерса» синхронно открылись.
Сразу откуда-то издали прозвучали выстрелы. Двое парней, сидевших на откидных сиденьях, одновременно выскочили, тут же присев под прикрытие дверей, и открыли ответный огонь из компактных пистолет-пулеметов.
— Ну, летун, твой выход! Серега, прикрываешь… — распорядился Саша-гонщик, и «аналитик» извлек из-за чехла на потолке автомат.
— Я первый, ты бегом! — бросил он и, выпрыгнув из машины, направил оружие туда, откуда только что доносились выстрелы. Но в перестрелке наступило затишье, и Хомяк, поняв, что другого шанса может не представиться, со всех ног бросился к своему «Бе-32», сиротливо стоящему на окраине бетонного поля — дальше до самой взлетки шло уже грунтовое пространство.
Оказавшись внутри самолета, Хомяк прежде всего порадовался, что заботливые хозяева «Галф-Бизнес» таки убрали основные следы побоища, даже пятен крови нигде не было видно. Конечно, приборная доска все так же зияла пробоинами, а осколки разбитых приборов похрустывали под ногами — это-то ладно… Он быстро щелкнул тумблерами и удовлетворенно хмыкнул: аккумуляторы оказались заряженными, топливо тоже было, и даже двигатели грели не позже часа назад.
«Иди ж ты! Ведь сделали!» — удивился он. Он не очень-то верил, что самолет окажется готовым к вылету.
«Ладно, приступим…» Оказавшись в привычной обстановке на пилотском кресле, Хомяк сразу забыл про то, что совсем недавно обмирал от страха в несущейся машине. Здесь, в самолете, хозяином положения был он, и все зависело от него… А не от какого-то бритого мужика за рулем взбесившейся машины!
Стрельба за бортом самолета вспыхнула вновь и вновь прекратилась. «Поубивали он там всех, что ли?» — без энтузиазма подумал Хомяк и крикнул в открытую дверь:
— Все в порядке, грузимся!
— Понял! — отозвался Саша и взмахнул рукой. Трое из команды начали быстро закидывать в самолет небольшие темно-зеленые тюки, а сам он и еще два человека внимательно наблюдали за металлической конструкцией, увенчанной синим фонарем — за ней скрывались четверо полицейских, которые считались охраной арестованного самолета. Уже полминуты полицейские не подавали признаков жизни, но это вовсе не значило, что они убиты.
— Готово! — крикнул один из грузивших тюки.
— Поехали… — отозвался Саша и, проследив, как вся оставшаяся команда ныряет в дверь самолета, последовал за ними. Хомяк уже запустил двигатели и снял «Бе-32» с тормозов, когда Саша закрывал дверь.
— Пока никого, — с некоторым удивлением доложил один из «бандитов», занявший позицию около иллюминатора. Он держал наготове небольшой контейнер гранатомета и согласно плану был готов отбить попытки остановить самолет.
— У них, похоже, и без нас дела, — сообщил наблюдатель с другой стороны. Саша нагнулся и глянул в иллюминатор двери. Столб черного дыма от горящего заправщика уже поднялся высоко в небо, и около огромного костра мельтешили человеческие фигурки и силуэты пожарных машин.
— Да, им пока что не до нас, — согласился он, и схватился за кресло: Хомяк развернул самолет и дал полный газ, собираясь взлететь прямо с грунтового участка.
«СМ-97» уже выруливал на взлет, когда где-то вдали раздались выстрелы, а потом полыхнуло красное зарево. Взрыв и пожар не предусматривался никакими планами, но что-то менять было уже поздно.
«Будут с контрольной башни останавливать — сделаю вид, что помехи и не слышу!» — решил Казак для себя и двинул рычаги управления двигателями вперед, начиная разбег на полминуты раньше срока, указанного диспетчером. Но возмущенного голоса в наушниках не раздалось: на «Галф-Бизнес-Аэро» уже возникли проблемы гораздо более серьезные, чем полуминутное расхождение с графиком какого-то маленького самолетика.
Частные лица. Спасательная операция
На подлете к лагерю Хомяк отключил автоответчик, а Казак догнал «Бе-32». Теперь самолеты шли бок о бок, так, что на радарах должны были сливаться в одну точку, а автоответчик «СМ-97» заявлял, что он всего лишь безобидный «Фэмили Пайпер» с тайваньской регистрацией.
Хомяк надел зеркальные очки и кивнул Саше, который очки нацепил еще в начале полета.
— Лагерь «Аль-Хазиф», — английский Саши был безупречен, — прошу разрешения на посадку. Аварийная ситуация, вышло из строя радио- и навигационное оборудование, прием невозможен. Лагерь «Аль-Хазиф», идем на посадку.
— Неопознанный самолет, посадку запрещаю, закрытая зона! — нервно ответил дежурный диспетчер. Такая нештатная ситуация то ли не предусматривалась, то ли была не в его компетенции.
— Лагерь «Аль-Хазиф», иду на посадку, аварийная ситуация, — монотонно говорил Саша, не обращая внимания на истерику диспетчера и продолжая разыгрывать полную «глухоту» «Бе-32».
— Неопознанный самолет, посадку запрещаю, закрытая зона! — диспетчер просто растерялся и теперь повторял одно и то же как попугай. — Да вызовите же дежурного! — заорал он также по-английски, видимо, не соображая, что его может не понять арабский персонал.
Лагерь, нервно обшаривающий небо лучами прожекторов, вынырнул из-за барханов и оказался вдруг совсем близко.
— Хомяк, отсчет! Три, два, пошел! — азартно крикнул Казак, и с пусковых блоков «СМ-97» сорвались две ракеты. Одновременно те люди, кто находился в обеих пилотских кабинах, закрыли глаза и начали отсчет секунд.
Выпущенные Казаком ракеты не были абсолютно новой разработкой, но боевиков «Аль-Хазифа» ожидал забавный сюрприз. Осветительные ракеты известны давно, давно же стоят на вооружении полиции шоковые гранаты, однако до сих пор никто не додумался скомбинировать идеи и создать шоковую ракету. У нее не было даже собственного имени. Парень из КБ «Вымпел», проектирующего вооружение для «Спецтехники», назвал ее «ШАР»: шоковая авиационная ракета. Под этим названием ее и представят широкой публике… через день после первого боевого применения.
Действие «ШАРа» оказалось простым, эффектным и очень эффективным. Два «НУРСа» врезались в бетон посадочной полосы, и даже с закрытыми глазами, через темные очки, летчики увидели двойную вспышку, потеряв способность видеть, к счастью, всего секунд на пять. Те же, кто не был готов к «фейерверку», ослепли не менее чем на полторы минуты, конечно, если не смотрели в сторону ВПП, а таких было немного. Человек рефлекторно смотрит в сторону взрыва или вспышки, а начинка боевой части «ШАРа» активно действует около двадцати секунд. Те, кто был в радиусе сотни метров от ВПП, ослепли минут на пятнадцать и потом еще несколько часов будут видеть не блестяще.
Так и получилось, что в первые же секунды боя наблюдательные вышки были выведены из игры и палили бы в белый свет, пардон, в ночное небо, как в копеечку, не катайся их расчеты от боли в ослепших глазах.
— Казак, все о’кей, иду на посадку.
— Прикрываю.
