Одно Николай знал наверняка: если (опять «если»!) он не попытается, то еще одно, последнее «вдруг» будет преследовать его до конца жизни: а вдруг получилось бы? Ведь, помимо логики и холодного расчета, на свете есть еще и удача! А она, как известно, любит смелых…
И теперь, зависнув в зеленоватом сумраке в полуметре от покрытого ковром водорослей дна за пределами освещаемого прожекторами приближающейся подлодки пространства, слегка пошевеливая ластами и, как за якорь, держась за набитый взрывчаткой и детонаторами непромокаемый мешок, чтобы током воды не затянуло под винт, Николай Подольский молча (поскольку во рту, распирая его, торчал резиновый загубник акваланга) радовался тому, что не послушался Комбата, рискнул и выиграл. До окончательной победы было еще очень далеко, но этот раунд, по крайней мере, точно остался за ним.
Похожая на средних размеров кита субмарина прошла над тем местом, где к кабелю было привязано взрывное устройство с часовым механизмом. Луч прожектора уперся в бугристую, косматую от водорослей каменную стену, высветив ее до мельчайших деталей, и стена, словно не в силах устоять перед его напором, дрогнула и медленно поползла в сторону, вздымая медлительно клубящиеся тучи песка и ила. Вода вокруг пришла в движение, через зажатые в кулаке лямки мешка Подольский ощутил вибрацию скального основания. Возле самой маски, блеснув серебром в отсветах прожекторов, мелькнула испуганная рыбешка, а потом все исчезло в клубящейся, подсвеченной электрическим заревом, желтовато-зеленой мути. Дождавшись, пока свет станет слабее, а тяжелая, будто в лихорадке, дрожь береговой скалы уляжется, Николай с усилием оторвал от песка тяжелый даже под водой мешок, всплыл над медленно, будто через силу, ворочающейся у дна и постепенно редеющей песчаной тучей и, усиленно работая ластами, устремился в возникший на месте сплошной каменной стены широкий провал. Он проплыл мимо торцовой стороны закрывавшей проход плиты и, оценив ее толщину (которая значительно превышала его немалый рост), понял, что принесенная им в непромокаемом мешке взрывчатка способна навредить этому колоссу не больше, чем заряд перепелиной дроби, всаженный с приличного расстояния в бронированную корму африканского носорога. При виде этой штуковины у него возникло очень неприятное чувство, будто они с Комбатом и Казаковым объявили безнадежную войну могущественной расе титанов, поступь которых сотрясает землю, а головы находятся выше облаков.
Впереди в зеленоватой мгле двигалось размытое облако света; вода снова передала глухой, тяжелый рокот, и, обернувшись, он увидел, что многотонная плита опять пришла в движение, перекрывая проход и отрезая его от пробивающегося сквозь толщу воды тусклого дневного света.
Резонно рассудив, что с лодки его теперь не заметят (а если заметят, все равно ничего не поймут и тем более не смогут предпринять), Подольский включил фонарь. Мутный рассеянный луч ушел в темную глубину, метнулся назад и заскользил, словно ощупывая, по косматой от водорослей поверхности задвигающейся бетонной плиты, схваченной толстыми стальными балками. Николай увидел могучие, медленно вращающиеся шестерни и коленчатые рычаги, из-за колышущихся водорослей похожие на волосатые лапы гигантского морского паука. Их воистину циклопические размеры поражали воображение; а впрочем, они его не только поражали, но и будили.
Николай сверился с часами, убедился, что время еще есть, и решил немного задержаться здесь, у ворот. Он до конца пронаблюдал неторопливый процесс работы громоздкого архаичного механизма, а когда тот застопорился, подплыл к нему вплотную и некоторое время возился там, зачем-то пересчитывая изъеденные морской водой зубцы самой крупной шестерни. Когда он, оттолкнувшись ногами и подхватив немного полегчавший мешок, поплыл в ту сторону, где несколько минут назад исчезло сияние курсовых прожекторов субмарины, и без того мудреное устройство, сдвигавшее в сторону непробиваемо толстую и фантастически тяжелую железобетонную плиту ворот, стало еще чуточку мудренее. Подольский не знал, выгорит ли этот фокус, но очень надеялся, что выгорит. Сегодня фортуна ему улыбалась, не зря ведь он так кстати, будто по заказу, повстречался с «Треской»!
Луч фонаря рассеивался в толще воды, выхватывая из темноты то бледную, смешно перебирающую полупрозрачными лапками креветку, то мелкую рыбешку, то медленно дрейфующий лоскут чего-то подозрительно похожего на туалетную бумагу… В воде плавали, беспорядочно перемещаясь, какие-то клочья и слизистые комки, и до Николая как-то вдруг дошло, что канализационные стоки бункера, вероятнее всего, попадают именно сюда – а куда, спрашивается, им еще попадать? Потом ему очень некстати вспомнилось, что здесь же, в море, охрана хоронит тела погибших во время опытов пленников, и он едва не захлебнулся, представив, какой дрянью пропитана вода вокруг.
«Интересно, а душ у них работает?» – подумал он, и тут луч фонарика наткнулся на что-то большое, косматое, округлое, медленно поднимающееся навстречу из темной глубины. Покрытая толстым слоем ила и водорослей шкура морского чудовища изобиловала какими-то наростами, торчащими в стороны, как иглы морского ежа, но, в отличие от игл, короткими и тупыми. Они имели цилиндрическую форму, и, осознав этот странный факт, Николай наконец понял, что видит всего-навсего всплывающую со дна морскую мину.
«Вот суки!» – подумал он за неимением возможности выругаться вслух и повел лучом вокруг себя. Мины были повсюду – спереди, сзади, с боков, сверху и снизу. Некоторые уже стояли на месте, едва заметно покачиваясь на натянувшихся, косматых от водорослей тросах, другие еще продолжали плавно подниматься. Их было много, целый лес; это зрелище производило воистину неизгладимое впечатление, и Николай от души посочувствовал водолазам и боевым пловцам: все-таки воевать на суше намного привычнее и не в пример спокойнее.
Ему пришлось напомнить себе, что мины оснащены детонаторами ударно-нажимного действия, рассчитанными на столкновение с кораблем, а значит, абсолютно безопасны для человека. Только после этого закоченевшие от жуткого зрелища шевелящейся повсюду рогатой смерти мышцы вновь обрели подвижность, и он продолжил путь. Вскоре впереди снова блеснул размытый свет, и, подплыв ближе, Николай разглядел у себя над головой длинный светлый прямоугольник причального дока с неподвижно зависшим почти точно посередине черным веретенообразным телом подлодки. Впереди и чуточку правее сиял мягким искусственным светом еще один прямоугольник, точнее, квадрат, означавший вход в тоннель, явно не предназначенный для судов, размером превосходящих одноместную надувную лодку. Припомнив рассказы Казакова о том, какой суетой всякий раз сопровождается прибытие «Трески», Подольский решил, что будет явно лишним на этом празднике жизни, и направился туда.
Перед ним открылся освещенный сильными лампами в забранных решетчатыми колпаками водонепроницаемых плафонах бетонный коридор. Метрах в двадцати от устья он поворачивал, и разглядеть, что там, за углом, не было никакой возможности. Николай оглянулся на прямоугольный бассейн дока с висящей в нем, словно парящей в зеленоватом небе, подлодкой. Выпущенные клапаном дыхательного аппарата пузыри, весело бурля, устремились вверх и исчезли где-то под бетонным сводом подводного бассейна. Николай знал, что они могут оставаться там долго, постепенно накапливаясь, но рано или поздно все же отыщут путь на поверхность. Достать аппарат с замкнутым циклом ему не удалось, а о том, чтобы доплыть до подлодки без акваланга, нечего было и думать. То есть доплыть-то он доплывет, но на обратный путь воздуха в легких уже не хватит, и придется вынырнуть. То-то обрадуется охрана! Да и как ей не обрадоваться? Раньше приходилось отлавливать подопытных кроликов по всей стране, тратить на это массу времени, сил и денег, а тут, глядите-ка, нашелся доброволец! Добрался сам, своим ходом, за собственный счет – ну как есть подарок, только розовой ленточки с бантом не хватает…
«Не все коту масленица», – решил Николай и, отказавшись от заманчивой мысли заминировать еще и подлодку, двинулся по коридору. Воздух в баллонах кончался, да и время не стояло на месте. А проверять на собственной, ничем, кроме плавок, не защищенной шкуре, насколько все-таки далеко и быстро распространяется в водной среде мощный электрический заряд, почему-то не хотелось.
Коридор привел его на дно круглого колодца. Здесь, на дне, легонько покачиваясь на привязи, обретался некий механизм, отдаленно напоминающий электрического ската с квадратной фарой в передней части «головы» и торчащими по бокам ручками, как у мотоцикла. Нечто подобное Подольский видел только по телевизору, в каком-то боевике, где лихой американский спецназ при помощи таких вот штуковин скрытно, из-под воды, атаковал засевших в здании бывшей тюрьмы на острове Алькатрас террористов. Он вспомнил подводный буй напротив «Водоплавающей техники», водные мотоциклы, вечно пьяного Петровича и мысленно похвалил себя за сообразительность: пока что все его догадки били точно в цель, прямо как Комбат на стрельбище. Вот только что его поджидает там, наверху?
