В его голосе звучала непререкаемая уверенность прямого наследника. Но все же в зале зашумели, задвигались, вот-вот начнется толковище. Значит, ничего не решено! И этот фофан рано уселся на стул Валета! Питон оживился. В этот момент заговорил Степашка. Он быт мелковат, суетлив, страдал одышкой и своей скороговоркой напоминал древний пулемет «Максим» с водяным охлаждением, «говоривший» длинными тарахтящими очередями, но очень эффективный:
— Короче, «папа» болел долго, то в больницах лежал, то за мотор хватался, короче, вожжи выпустил. А без сильной власти дела наперекосяк пошли! Чуть все не просрали, между собой переругались, кое-кто стал под его место клинья бить, — Степашка бросил выразительный взгляд на Питона. — Короче, еле удержали порт, а пока он по америкам катался, ленгородские совсем обнаглели. А он, и когда вернулся, порядок навести не успел. Короче, дел много, и пахан нам нужен конкретный. Тянуть нельзя, надо выбирать. Я думаю, Гарика поставим. Мнения есть, братва, или че?
Ненадолго установилась тишина. Когда-то Питон готовил подобный сценарий, и примерно то же самое должен быт сказать Биток, а в конце предложить его, Питона. А Кащей должен был активно поддержать, да и Коляша обещал подписаться… Но сейчас они все языки в жопу засунули, отворачиваются, как неродные, значит, помощи от этих б…ей не дождешься… А если промолчать, то о претензиях на лидерство можно забыть. Он поднялся и веско произнес:
— Я смотрю, вы тут вдвоем за нас нормально порешали…
Но ему не дали договорить. Гарик недобро ощерился:
— Ты не подскакивай, брателла. Ты один вон какое дело решил, никого не спрашивая! О тебе отдельный разговор будет!
— Не понял? — озадаченно промычал Питон.
— А хрен ли тут понимать! — взвился Степашка. — Кому тут че не ясно?! Ты же буром пер на Валета, все видели! Ты его прямо сожрать хотел! А потом вдруг на свой Кипр укатил, а «папу» сразу вальнули. А ты вроде не при делах. Вот и выходит — ты умный, а мы все — дураки!
— Да ты что?! — побледнел Питон. — Да ты базар-то фильтруй! Ты соображаешь, какую предъяву кидаешь?!
Мужчины в черных костюмах вскочили, поднялся шум и гам. Хотя обвинение было серьезным, «общество» явно настроилось против Питона.
— Да вы чего?! Вы порожняки под такую предъяву пристегиваете?!
Но его голос растворился в возбужденных выкриках. Чьи-то тяжелые руки легли ему на плечи, легко усадив на место.
Шум начал стихать. Мокей крикнул, как припечатал:
— Ша, братва! Пусть пока посидит, помолчит. Сначала — о главном. Я тоже подписываюсь за Гарика. Кто как, пацаны?
Дружно откликнулись братья Корниловы:
— Мы — за!
— Я — само собой, — кивнул Лучина. Коляша, не глядя на старого кореша, выдавил:
— Поддерживаю.
И Кащей поддержал, и Биток, да и все остальные. Ни одного голоса «против» не поступило. С этого момента руководителем речпортовской ОПГ стал Гарик. Он поднялся, уперся крепкими кулаками в стол, изобразил поклон обществу.
— Спасибо, братва. Постараюсь не облажаться. Сейчас накроют стол, помянем Валета по-человечески. Я предлагаю и сынка его не забыть, «подогреть» из доли этой… Галки крашеной! Все-таки сын есть сын, а жадная баба и есть жадная баба… Согласны со мной!
Он обвел зал цепким взглядом.
— Одобряем!
— Правильно, Гарик, мудро решил!
— По справедливости!
— Теперь второе. Завтра забиваем стрелку ленгородским и разъясняем им, что к чему. Если не поймут — им же и хуже!
По залу снова прошел одобрительный гул.
— А что до тебя, — Гарик повернулся к Питону. — По понятиям положено спросить бы, кровь за кровь. Да хоть всем все ясно, за руку тебя не поймали. И потом, обществу это не надо. Это — уже не бизнес, а личные счеты. Был бы Ванька другим пацаном, он бы спросил, а так… Так что живи, копти небо. Только — сам по себе! Мы тебя не знаем, ты — нас. И дорогу сюда забудь. Как братва, правильно я говорю?
Первые два решения Гарика в новой роли всем понравились. А третье братву озадачило. Но и начинать с крови, наверное, тоже было неправильно. Опять же, с Питоном не один год знались. Пили водку, пялили девок, ездили на «стрелки». Может, так оно и верно…
— Молчание — знак согласия. Значит, решили! — подвел итог Гарик, не услышав возражений. С первых минут он проявил себя как мудрый, щедрый, решительный и гуманный руководитель. А значит, набрал много баллов.
— Все, Питон, уходи!
Изгой медленно вышел из-за стола. Оправдываться он не собирался. Любое лишнее слово могло послужить детонатором к общественному гневу. Месть — дело святое. Пожелай кто шмальнуть в спину, и сходняк не осудит. В таких случаях лучше не провоцировать…
Питон осторожно обогнул бывших соратников и поплелся к выходу. Незащищенная спина покрылась липким холодным потом. Но ничего не произошло. Люди в костюмах сидели молча и не шевелились. Только отводили глаза, чтобы не встречаться взглядом с бывшим кентом. Он аккуратно прикрыт дверь и зашагал к машине. Ноги тряслись. Рубашка прилипла к спине. Но он остался жив при неожиданно крутом замесе. Это было почти чудом…
* * *
После похорон отца Иван отлеживался двое суток. Не хотелось даже шевелиться. Не говоря уже о том, чтобы пойти в училище. Мать мелькала мимо его комнаты бледной неслышимой тенью. Изредка стучалась в закрытую дверь, звала поесть. Он отвечал односложно. Наскоро проглотив бутерброд, опять запирался у себя, валялся на кровати и негромко подвывал, как брошенный стаей волчонок. Теперь никто не предложит ларьки на набережной, никто не купит машину, никто не решит внезапно возникший вопрос… Особенно отчетливо он ощутил это, когда незнакомый парень принес пять тысяч долларов, сказал — от Гарика. На самом деле, это быт последний привет от отца. Хотелось плакать, но слезы не приходили. Саднящая пустота больно царапала душу. И тяжелый камень давил на него многотонной тяжестью: Питон! По мистическому совпадению, этот отвратительный ползучий гад, который лапал Ирку своими мясистыми ручищами, тыкался слюнявыми губами и делал с ней все, что хотел, этот гад и убил отца!
Иван зарычал. Страшно, свирепо. Так когда-то в молодости рычал Валет, выходя на очередную разборку. Нет, это ему с рук не сойдет! Месть — вот что стало его главной целью… Странным образом, но реальная цель принесла облегчение. Тоска отступила — теперь все мысли направлены на выработку конкретного плана. Собственно, план простой: выследить этого гада, отрубить ему башку, и все станет на свои места… Но теперь следовало проработать детали: как выслеживать, где, как и чем убивать… Хотя логово этой твари знает Ирка…
Он набрал телефонный номер:
— Привет, Иришка. Не хочешь покататься?
— Конечно! — обрадовалась она. — Когда заедешь?
— Через полчасика. Собирайся.
Свежий воздух, непривычный после долгого затворничества, прочистил легкие. Угасающий день отбрасывал последние блики заходящего солнца на стылую лужу перед автостоянкой. Иван одним прыжком преодолел ее и взялся за ручку «Фольксвагена». В этот момент его окликнули. Смутно знакомый голос произнес из-за спины:
— Прими соболезнования, Иван!
Дернувшись, как от выстрела, Иван развернулся. Но опасности не было. У припаркованного по соседству «БМВ» стоял тот самый мент, который хотел сделать из него Павлика Морозова. Коренев его фамилия, подполковник. Он подошел, протянул руку, Иван машинально ответил на рукопожатие. Со стороны могло показаться, что встретились хорошие знакомые.
— Видишь, как оно вышло, — тихо сказал Коренев. — Я же тебя предупреждал… Если бы ты мне помог, может, и я бы смог помочь Михаилу Васильевичу…
— Если бы, да кабы… Знаем мы таких… помогальщков! — раздраженно ответил Иван. — Вы и так должны людей защищать, а убийц ловить! И что? Отец убит, а кто убийца — вы и не знаете. Ладно, что сделано, то сделано. И без вас обойдемся…
— Не спеши, парень, — настойчиво заговорил подполковник. — Возможно, для тебя еще не все закончилось. У тебя, случаем, не остались каких-нибудь отцовских вещей? Они могут быть опасны. Иногда семью убитого авторитета вырезают за простой блокнот с цифрами. Потому что это — номера счетов!
В том, что далеко не все закончилось со смертью отца, Иван знал и без подсказок. Более того, он быт уверен, что для него начинается настоящая, серьезная мужская жизнь. И в ней не было отведено времени на пустые разговоры. Он мрачно хмыкнул:
— Как-то отец у нас в новые туфли переобулся, а старые оставил. Но мать их выбросила. Пока, подполковник!
Обогнув незваного собеседника, Иван нырнул в свою машину.
Лис отметил, что Иван сильно изменился. Из зеленого курсантика он превратился в настоящего сына своего отца. Походка, фигура, жесты, манера разговора, взгляд — все, как было у Валета. Похоже, что речной флот недосчитается одного судоводителя…
