– Верю... – сказал Мазур.
– И, бога ради, не пытайся со м н о й играть в игры. Ты, конечно, на тот свет отправил гораздо больше народу, но и у меня, скажу по секрету, есть пара жмуриков на счету. Так что крови, если что, не испугаюсь.
– Верю, – повторил Мазур так же серьезно. – Коли уж у нас пошел столь откровенный разговор... Это ведь тебя я тогда встретил в Москве, на лестнице?
– Когда вы собрались навестить Удава? – безмятежно произнесла Анка, улыбаясь ему мирно и невинно. – Было дело, напарничек... Было дело. Отметилась. Так что ты уж относись ко мне серьезно и дружбу не паскудь... Договорились?
– Договорились, – сказал Мазур веско.
– От Олеськи тебе удалось что-нибудь интересное узнать? В промежутке меж двумя позами? – спросила Анка уже деловым тоном.
– Ничего, – честно сказал Мазур. – Я и не особенно старался, по правде говоря. Баба умная и под случайным мужиком не разомлеет… думаю, под неслучайным тоже. Так что я, конечно, пробовал осторожненько прояснить то и это, но без особых успехов...
– Аналогично, Ватсон, – сказала Анка. – Я ведь ее тоже малость разложила. Иногда, для разнообразия, могу пошалить с девочками. Так, пикантности ради. Но, признаюсь тебе по совести, я ее завалила не удовольствия ради, а сразу после того, как узнала, кто она на самом деле такая. Эксперимента ради. Так вот, могу тебе со всей уверенностью сказать, что допрежь того она с женщиной ни разу не пробовала. И не похоже, чтобы ей понравилось. Но внезапно прорвавшуюся страсть талантливо изображала стервочка, через большое «не могу и не хочу». И потому возникают разные интересные вопросы. Точнее, один-единственный: почему дамочка такого формата не протестует, когда ей задирают подол наемные служащие вроде нас с тобой. Интересно, верно?
– Безусловно, – сказал Мазур.
– Правдоподобных ответов тут всего два: либо она шлюха последняя, на что ох как не похоже, либо мы оба ей зачем-то чертовски необходимы. Настолько, что она стоически терпит, пока мы ее валяем...
– А з а ч е м? – спросил Мазур с искренним интересом. – Не пробовала докопаться?
– Не доискалась пока. Но что-то тут должно быть, нешуточное, серьезное... И это не забота о целости и сохранности президента – я-то в этом никаким боком не замешана, я вообще все это время сижу без дела, слушаю туманные намеки насчет того, что мой выход на арену еще впереди...
– Так-таки и никаких следочков?
– Один, смутный, – сказала Анка. – Вроде бы будущее предприятие связано с алмазами. Этакие зыбкие, непроверенные данные. Но, хоть убей, не пойму, в чем тут фокус. Наши с тобой работодатели и так д е р ж а т три четверти акций алмазных приисков, а остальное у президента, через подставных лиц, понятно.
– Все-то ты знаешь...
– Шалею от безделья, вот и приходится работать на себя, – сказала Анка. – Благо среди здешних богатеньких Буратин находятся такие, что язык распускают после того, как предприимчивая девушка сама язык распустит... – она усмехнулась с мечтательным цинизмом. – Так что парочку болтунов я тут выдоила не только в прямом смысле, но и в переносном. Что-то готовится, с алмазами связанное... и это меня окончательно сбивает с толку. Алмазы и так и х н и е. Не собираются же они у президента отбирать его долю? Совершенно нерационально. Нынешнее состояние дел гораздо выгоднее. И не будут они красть эти долбаные камешки у самих себя... Измучилась я над этим ребусом.
– Хорошо тебе, – сказал Мазур, нисколечко не играя. – А я вот и до таких мелочей не докопался. Некогда. С места в карьер заставили президента оберегать, как собственные яйца...
– Должна сказать, у тебя получается. Этих, в Королевском Краале, ты хорошо сделал.
– Учили, знаешь ли, – сказал Мазур скромненько.
Настроение у него самую чуточку испортилось – потому что второй раз, теперь из чужих уст, выслушал те самые вопросы, которыми задавался без малейших пока что шансов ребусы разгадать. Умная девочка, пронырливая, с ней надо держать ухо востро, такая в случае чего в затылок бабахнет, глазом не моргнув...
– Всадить бы этой холеной выдре пару иголок под ухоженные ноготки... – мечтательно сказала Анка. – Иногда так и подмывает...
– Злая ты девочка, – сказал Мазур.
– Я-то? Да брось. Наоборот, добрая и душевная, пока меня не обижают. Стихи даже люблю... про доброту.
– Стихи? – изумился Мазур.
– А ты думал. Душевные стихи о добрых людях, – она подняла голову, глядя в лицо Мазуру лукаво и весело, продекламировала:
На исходе века
взял и ниспроверг
злого человека
добрый человек.
Из гранатомета
шлёп его, козла!
Стало быть, добро-то
посильнее зла...
– Сильно, – сказал Мазур. – Сама сочинила?
– Где уж мне. Читала где-то. Что так смотришь? Приходилось и книжки читать, в том числе и серьезные... только толку от этого оказалось мало.
– Москвичка? – спросил Мазур напрямую.
– А что?
– На-армальный ма-асковский говорок.
– Ну, москвичка. Черт-те в каком поколении, с дореволюционных времен. Только и это само по себе принесло мало пользы. Уж если господа адмиралы отправляются на левые заработки, то нищете вроде меня сам бог велел...
Глава третья
Особенности национальной журналистики
Своего человека Мазур заметил сразу, едва тот показался метрах в ста от того зонта, где они с Анкой обосновались. Моментально узнал по фотографии, да и немудрено: субъект оказался колоритным, с точки зрения Мазура, обладавшим совершенно ненужным набором запоминающихся примет. Ну, что поделать, у каждого ремесла свои заморочки...
В ожидании Мазур приосанился, еще непринужденнее развалился в синем шезлонге – классическая новорусская харя в шортах и легкой рубашечке, распахнутой настежь, чтобы продемонстрировать якорную цепь из благородного металла во всей красе. Мазур давно уже отметил с удовольствием, что соседи справа и слева, болтавшие на неизвестных ему языках, косились на него не то чтобы испуганно, но в несомненном ожидании чего-нибудь этакого. Судя по взглядам, уже сталкивались с беззаботными отдыхающими из России, что им веселья и оптимизма не прибавило...
Анка тоже не подкачала, полулежала в экстравагантнейшем купальнике, скорее напоминавшем пучок узких ленточек, лениво озирая окружающее вавилонское столпотворение с пресыщенным и даже брезгливым видом, тянула что-то ледяное из высокого стакана, картинно отставив мизинец – классическая Дуня из-под Тамбова, подцепленная если не на панели, то безусловно где-то поблизости от таковой. От нее за кабельтов шибало вульгарностью и деревенской простотой, что и требовалось.
Когда приближавшемуся к о н т а к т у осталось до них прошагать метров пять, Мазур откровенно повернул голову и уставился тому прямо в глаза. Субъект лет тридцати в ярком прикиде, с наголо бритой головой, усиками в ниточку и узенькой бородкой, охватывавшей лишь самую оконечность подбородка. При этом незнакомец вовсе не выглядел братком или чем-то аналогичным, а как раз и производил впечатление человека творческого. Быть может, еще и оттого, что на нем не было ни грамма золотишка – зато в левом ухе болталась массивная серьга, вроде бы серебряная, в виде креста на полумесяце.
Ну, а когда тому осталось два шага, Мазур неторопливо встал навстречу, вяло поднял руку в знак приветствия и сказал с ленивой интонацией:
– Вы, я так понимаю, Егор?
– А вы, я так понимаю, Николай? – произнес тот.
И выжидательно скосил глаза в сторону Анки – ага, хотел прояснить ее роль в событиях...
Нагнувшись к спутнице, Мазур сказал чуть-чуть свысока, с надлежащими интонациями хозяина жизни, не особенно и дорожащего такими вот мимолетными спутницами жизни:
– Зайка, я пойду поброжу, дела у меня...
Анка, капризно выгнув губы, ответила в стиле дешевой провинциалки:
– Колян, только недолго, а то меня заколебало тут все – и жара, и негры эти дурацкие... Ты ж обещал в приличный кабак поехать...
Мазур форменным образом отмахнулся:
– Кончу дела, поедем...
Вопросительно воззрился на Егора. Тот не спеша направился вдоль берега в ту сторону, где начинался порт и виднелись белые корабли. Мазур сговорчиво направился следом.
– Вот так мне вас и описывали, – сказал Егор. – Златая цепь на дубе том... Да вы не хмурьтесь, я ж понимаю, что это для декорации.
– Ну, надо же имиджу соответствовать, – сказал Мазур и продолжил самодовольно: – А телку хорошо рассмотрели? Еще более убедительная декорация, да к тому же живая и сорок слов знает на великом и могучем...
– Да уж... Из России перли?
– А что делать? – пожал плечами Мазур. – Расходы невелики, зато придает образу достоверность. И потом, от нее польза во всех смыслах...
Он залихватски подмигнул, но Егор лишь вежливо улыбнулся – мужичок, кажется, вульгарностей избегал.
