– Это единственный путь внутрь? – спросил Ричер.
– На задах есть пожарные лестницы, – ответила Фрелих. – Но не спешите с выводами. Видите камеры?
Она указала на потолок. Каждый из коридоров просматривался миниатюрными камерами наблюдения.
Фрелих вела их все дальше и дальше, пока они не достигли конца этажа. Тут имелся длинный, узкий коридор, выходивший в лишенное окон квадратное помещение. У боковой стены квадрата располагался секретарский рабочий стол, места за которым хватало только одному человеку. За столом находился запасной выход. Над ним висела камера наблюдения. Напротив стола виднелась голая, без таблички, дверь.
– Кабинет Стайвесанта, – сказала Фрелих.
Она открыла дверь, ввела их внутрь. Щелкнула выключателем, и кабинет залил яркий галогенный свет.
– Окно открывается? – спросила Нигли.
– Нет, – ответила Фрелих. – Да и в любом случае, оно выходит на Пенсильвания-авеню. Если какие-то взломщики полезут на третий этаж, кто-нибудь их да заметит, поверьте.
В маленьком кабинете доминировал огромный рабочий стол с серой столешницей. Стол был совершенно пуст.
– Он что же, и телефоном не пользуется? – спросил Ричер.
– Он держит его в ящике стола, – ответила Фрелих. Вдоль стены выстроились высокие шкафы. Имелось еще два кожаных кресла для гостей. Больше ничего.
– Итак, – сказала Фрелих. – Письмо с угрозой появилось в понедельник после выборов. Следующее – в среду вечером. Стайвесант уходит домой около семи тридцати. Его секретарша – часом позже. Перед тем как уйти, она заглядывает сюда. По ее утверждению, стол был пуст.
Ричер кивнул. Тут и пылинка бросилась бы в глаза.
– В четверг, в восемь утра, секретарша вернулась. Кабинет Стайвесанта она не открывала. В десять минут девятого появился Стайвесант. С кейсом и в плаще. Плащ он снял и повесил на вешалку. Кейс оставил на столе секретарши. Вошел в кабинет. Секунд через пять вышел снова. Пригласил секретаршу в кабинет. Оба говорят, что на столе лежал лист бумаги.
– Это всего-навсего их показания? – спросила Нигли. – Камеры наблюдения подключены к видеомагнитофонам?
– Обе, – ответила Фрелих. – Каждая к своему.
– И что еще показывают записи? – спросил Ричер.
– Уборщиков, – ответила Фрелих.
Она отвела их в свой кабинет и вынула из ящика письменного стола три видеокассеты.
– Это копии, – сказала она. – Оригиналы хранятся под замком. На каждой ленте шестичасовая запись. С шести утра до полудня, с полудня до шести вечера, с шести до полуночи, с полуночи до шести, а потом все начинается сначала.
Она включила видеомагнитофон. Поставила первую пленку. На экране появилось мутное изображение.
– Это вечер среды, – сказала Фрелих. – С шести и далее. Камера, висевшая над головой секретарши, показывала все квадратное помещение. Секретарша была немолода. Седа. В левом нижнем углу изображения указывались дата и время суток. Фрелих нажала кнопку «ПЕРЕМОТКА ВПЕРЕД». Голова секретарши замоталась вниз-вверх. Появился какой-то человек с кипой внутренней почты, свалил ее на стол и удалился. Секретарша начала разбирать почту, шлепая резиновым штемпелем в углу каждого пакета.
– Что это она делает? – поинтересовался Ричер.
– Проставляет время и дату приема, – ответила Фрелих.
– Так, вот Стайвесант уходит домой.
Ричер снова взглянул на экран и увидел, как счетчик времени показал сначала семь тридцать, потом семь тридцать одну. Из кабинета на утроенной скорости выскочил Стайвесант. Рослый мужчина, широкоплечий, чуть сутуловатый, с седыми висками. Тонкий кейс в руке. Видеозапись заставляла его двигаться с абсурдной энергичностью. Он подбежал к столу секретарши. Резко согнулся, что-то сказал и бегом скрылся с глаз. Как только семерка сменилась восьмеркой, секретарша подскочила на месте, и Фрелих опять замедлила воспроизведение, чтобы показать, как секретарша на секунду приоткрывает дверь, ведущую в кабинет Стайвесанта. Секретарша побегала по квадратной комнате, подхватила свою сумочку, плащ и скрылась.
– Когда приходят уборщики? – спросил Ричер.
– Перед самой полуночью, – ответила Фрелих.
Она щелкала кнопками, переключаясь с быстрого воспроизведения на нормальное. В одиннадцать пятьдесят она установила нормальное. В одиннадцать пятьдесят две появились трое уборщиков. Две женщины и мужчина в темных комбинезонах. Все трое выглядели латиноамериканцами. Все трое казались усталыми. Как и любые ночные труженики. Впрочем, выглядели они опрятно и профессионально. Подстрижены коротко. Фрелих остановила картинку.
– Кто они? – спросил Ричер.
– Правительственные служащие, – ответила Фрелих. – Большинство уборщиков в городе работают по договору, от фирм. Однако мы нанимаем собственных. И ФБР тоже. Их должным образом опрашивают и дважды проверяют.
– И все же вы думаете, что письмо пронес кто-то из них?
– Это единственное возможное объяснение.
Она нажала на кнопку «ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ», и уборщики снова начали продвигаться к кабинету Стайвесанта. Дверь за ними захлопнулась. Счетчик отсчитывал время – пять минут, семь, восемь. Потом запись закончилась.
– Полночь, – сказала Фрелих.
Она извлекла кассету, вставила вторую.
В семь минут первого уборщики вышли из кабинета.
– Итак, вы полагаете, что письмо уже лежит на столе, – сказал Ричер.
Фрелих кивнула. На экране уборщики принялись за стол секретарши. Они не пропускали ничего. Черный мешок для мусора раздулся, став вдвое больше. Мужчина приобрел вид немного растрепанный. В шестнадцать минут первого все они удалились.
– Все, – сказала Фрелих. – В следующие пять часов и сорок пять минут никого. Мы просмотрели и третью пленку – с шести до восьми на ней пусто, потом пришла секретарша, а дальше все происходило так, как рассказывает Стайвесант.
– Чего и можно было ожидать, – произнес от двери голос. – И думаю, нашим словам можно верить. В конце концов, я прослужил правительству двадцать пять лет, а моя секретарша, сколько я знаю, и того дольше.
Человеком, стоявшим у двери, был Стайвесант, тут сомневаться не приходилось. Ричер уже видел его на видео. Он был в костюме и при галстуке – это в воскресенье-то. Смотрел прямо на Нигли.
– Вы та женщина с видеозаписи, – сказал он. – Из бального зала.
Затем он перевел взгляд на Ричера и вступил в комнату:
– А вы брат Джо Ричера. Очень на него похожи.
Ричер кивнул.
– Джек Ричер, – сказал он и протянул руку. Стайвесант пожал ее.
– Сожалею о вашей потере, – сказал он.
Ричер кивнул снова.
– Это Фрэнсис Нигли, – сказал он.
– Ричер привлек ее, чтобы помочь нам с аудитом, – вставила Фрелих.
– Это я понял, – отозвался Стайвесант. – Толковый ход. Каковы результаты?
В кабинете наступила тишина.
– Настолько плохо? – спросил Стайвесант. – Что ж, я именно так и полагал. Они должны были найти путь сквозь наш заслон. Я прав?
– Три пути, верных, – ответила Фрелих.
– Очевидно, бальный зал. Вероятно, семейный дом и та дурацкая встреча под открытым небом. Так?
– Так, – ответила Фрелих.
– Давайте перейдем в конференц-зал, – сказал Стайвесант.
Он привел их в довольно просторную комнату, находившуюся в самом центре комплекса. Сел, указал на кресла.
– Я буду говорить прямо, что для меня нехарактерно, – произнес он. – Это, как вы понимаете, вынужденный ход – просто потому, что, на мой взгляд, мы обязаны кое-что вам объяснить. Так что давайте поговорим о бейсболе.
Все молча ждали продолжения.
– Когда я попал в город, «Вашингтонских сенаторов» уже не было, – продолжал он, – так что мне пришлось довольствоваться «Балтиморскими иволгами». Хотя постойте, вы понимаете, в чем уникальность этой игры?
– Продолжительность сезона, – сказал Ричер. – И процент побед.
– Особенность бейсбола, – продолжал Стайвесант, – в том, что стандартный сезон состоит из ста шестидесяти двух матчей. В любом другом виде спорта он может включать пятнадцать, двадцать, тридцать игр. В любом другом виде спорта игрокам начинает казаться, что они способны победить в каждой отдельной игре. И время от времени им это даже удается.
А вот в бейсболе такое невозможно. Даже самые лучшие команды проигрывают примерно треть игр. Президентская охрана в точности то же самое.
– Вы проиграли только один раз, – сказала Нигли. – В 1963-м.
– Нет, – ответил Стайвесант. – Мы проигрываем постоянно. Просто не каждый наш проигрыш столь значителен. Совсем как в бейсболе. Не каждое поражение команды выводит ее из чемпионата. Так и у нас – не каждая ошибка приводит к смерти нашего подопечного.
– Так о чем же вы говорите? – спросила Нигли.
– О том, что, какие бы результаты ни дал ваш аудит, вы должны сохранять веру в нас.
– А что насчет этой конкретной угрозы? – спросил Ричер. Стайвесант покачал головой:
