Ольга почувствовала, что, произнося в видеокамеру свою предсмертную речь, сильно устала. Наверное, от напряжения, с которым она вглядывалась в блестящий глазок объектива, в глазах появилась резь, словно при конъюнктивите. А на лбу выступил пот. Ручейками стекал по лицу, неприятно щекотал кожу. Ольга подняла руку, попробовала стереть ладошкой испарину. Это движение далось ей с огромным трудом. Рука казалась словно набитой песком. Бесчувственной. Неуправляемой. Уже почти мертвой.
«И я вся, как эта рука, уже почти мертвая, – безучастно подумала Ольга и закрыла глаза. Все равно она ничего не видела, кроме непроницаемого розового тумана, который вдруг заполнил комнату. – Нет, ему неоткуда взяться, этому туману. Он мне мерещится. Я вижу то, чего нет. Я слышу… я ничего не слышу. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Так же, как перед тем, когда на меня набросилась кобра. Только тогда я утратила власть над своим телом от ужаса. Теперь я утратила ее навсегда. Странно… даже странно, как стремительно все происходит. Как быстро начал действовать яд. Или это потому, что его у меня в крови слишком много? Гадина израсходовала на меня все свои запасы? Что ж, оно, пожалуй, и к лучшему. Чем скорее прикончит меня яд, тем легче».
Это была последняя более или менее здравая мысль, промелькнувшая у нее в мозгу. Потом все смешалось. Остались лишь ослепительные красные вспышки, с периодичностью сумасшедшего метронома бившие по плотно закрытым глазам. Все ярче и ярче… Словно аварийная сигнализация… Ярче и ярче… Все – дальше уже не проехать. Больше уже не пожить. Дорога – такая короткая, такая ухабистая несуразица-жизнь! – закончилась.
Когда у нее остановилось сердце, Ольга так и осталась сидеть на полу, покрытом серым линолеумом. Опершись спиной об оклеенную виниловыми обоями стену. Вытянув измазанные кровью ниже колен, так и не загоревшие этим летом ноги. Склонив на грудь черноволосую голову.
Нет, это когда-то – черноволосую. Теперь – совершенно седую.
Глава 1
ДЕВОЧКА И ВЕЛОСИПЕД
Уже полтора месяца я, долечивая свои ущербные ноги, влачил скромное существование на тихой даче в пяти километрах от Вырицы соответственно, в шестидесяти километрах от Питера на берегу реки Оредеж. С новыми, довольно надежными документами на имя Павловского Дениса Валериевича – даже имя осталось прежним. С новой машиной. С новой легендой о том, кто я такой, для бдительных мусоров и любопытных соседей. И со старым лицом Дениса Сельцова. Которое в любой момент могло появиться – если уже не появилось – в ментовских ориентировках на розыск преступников. Ведь сохранились же где-нибудь документы этого, будь он неладен, Сельцова, ведь должны же остаться его фотографии в паспортном столе города Новосибирска.
Стоит мусорам лишь захотеть, и они без особых проблем выяснят, кто на самом деле несколько месяцев скрывался под личиной Дениса Сельцова, за кем охотился покойный кум в Питере, кого задерживал в Минеральных Водах, кто просидел полгода у него в гараже, кто виновен во всем, что произошло около Микуня в конце этой весны. Вот тогда на меня и начнется облава.
Я не питал никаких иллюзий насчет того, что менты оставят меня в покое после захвата армейского вертолета и гибели семерых человек. Нет, восьмерых. Еще ведь Кристина.
Так вот, никаких иллюзий… А потому надо было опять переделывать рожу, о чем я всякий раз напоминал Стилету во время своих эпизодических вылазок к нему в гости, в Курорт. И всякий раз получал один и тот же ответ:
– Погоди, не гоношись, Знахарь. И не менжуйся. Никто про тебя не забыл…
– …В том числе и мусора.
– Не знаю, не знаю. Пока ничего на тебя у них не всплывало. А как всплывет, так сразу же будем об этом знать. Их компьютер у нас под контролем.
А насчет рожи… Так это не ко мне предъявы, братишка. К лепилам. Это они, паразиты, стремаются за тебя, болезного, браться. Говорят, слишком уж часто ваш кент харю себе меняет. Нельзя так, говорят. Прошел бы хоть годик.
– Пока пройдет годик, – нервничал я, – буду опять у лягавых.
– Не бойся, Знахарь, не будешь. – Смотрящий являл собой воплощение невозмутимости. – Отсидишься спокойно на даче, долечишь копыта, погуляешь по лесу, помацаешь местных доярок. Мы тебя ни к каким делам пока привлекать не намерены. А если вдруг у легавых насчет тебя поднимется хипеж, так дадим тебе знать. И сразу загасишься куда поглубже. Впрочем, я думаю, достаточно будет и Вырицы. Там спокойно. Там хорошо…
…Там, действительно, было спокойно и хорошо.
Но только до осени. А точнее, до третьего сентября, когда моя беззаботная жизнь вдруг, словно угодившая под дождик собака, хорошенько встряхнулась, и от нее во все стороны полетели обильные брызги событий и геморроев.
Короткий участок идеальной дороги закончился. Впереди опять были только ухабы и рытвины.
***
В тот день я проснулся пораньше: накануне мне звонил из Курорта смотрящий, вызывал к себе на какое-то толковище. И к тому же заинтересовал меня тем, что дело об очередном изменении моей физиономии наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Вроде за меня был готов взяться какой-то заграничный лепила. Вроде теперь с моей внешностью все утряслось.
Уверовав в это, я все утро пребывал в замечательном настроении. Беззаботно бубня под нос дурацкие песенки, умылся, подровнял бородку, которую отпустил, чтобы хоть чуть-чуть изменить внешность, и благополучно сжег на электрической плитке яичницу. Что, впрочем, меня совсем не расстроило. Ничто, казалось бы, не способно было испоганить отличное настроение в это погожее утро.
В начале одиннадцатого я выкатил из гаража черный «Лексус», полученный в аренду из общака, еще раз проверил, хорошо ли заперт дом, и со скоростью пешехода принялся преодолевать многочисленные колдобины, богато разнообразившие два километра деревенского бездорожья до нормального асфальтированного шоссе. По-летнему яркое солнышко играло в чехарду с белыми пушистыми облаками, полоска заболоченного лесочка за полем еще не успела утратить своей темно-зеленой окраски, хотя и ее строгая монотонность уже была то тут, то там нарушена яркими кляксами пожелтевших деревьев. И все-таки до повального листопада оставалось еще, как минимум, две недели. До затяжных осенних дождей – я на это надеялся – и того дальше. Одним словом, пока пребывание на природе могло доставлять лишь удовольствие. Если б не одуряющая тоска. Похоже, я уже успел соскучиться по приключениям. И, выбравшись наконец на асфальт, даже не мог предположить, что до них мне осталось всего ничего.
Я выехал в Питер с запасом часа в полтора, а потому катил по шоссе со скоростью «Запорожца», слушал на CD-плеере диск «Апекс Твина» и предавался сладостным размышлениям о том, как мне скоро опять переделают физиономию и я вновь начну новую жизнь. На окружающую мирскую суету в этот момент мне было глубоко наплевать. Но не обратить внимания на «Рэйнж Ровер», лихо обогнавший меня на пустынном шоссе и словивший при этом левыми колесами обочину, было просто нельзя. К тому же джип оказался с краснобелыми «заграничными» номерами.
«Белорусы совсем охренели, – хладнокровно констатировал я и, заметив, что задница только что спешившего куда-то „Монтеро“ вдруг расцветилась яркими стоп-сигналами, тоже сбросил скорость. – Если вдруг этих пьяненьких типов из внедорожника почему-то заинтересовал мой блестящий „Лексус“, если они решили вызвать меня на состязание в скорости, то не пошли б они на хрен. Я не сопливый мальчишка. И к тому же, я в отличие от них – трезвый. Не к лицу мне, солидному человеку на солидной машине, связываться с какими-то дешевыми разгильдяями».
Но оказалось, что я слишком много мню о себе. Счастливым обладателям черного «Ровера» было на мой лимузин начихать. Возможно, что на него они даже не обратили внимания. Какие, к дьяволу, «Лексусы», когда впереди ехало нечто, более достойное внимания. Вернее, не «ехало», а «ехала». На ярко-оранжевом велосипеде. Хрупкая девушка в коротеньком платьице и розовой курточке. С распущенными по узеньким плечикам длинными светлыми волосами. Мелькая стройными загорелыми ножками.
Ну как можно проехать мимо такой, не схватив при этом ее за аппетитную задницу? Прям на ходу! Вот ведь прикол!
Я сбросил скорость до минимума и, перестроив машину как можно правее, чтоб было лучше видно, принялся с ехидной ухмылочкой наблюдать за тем, как эти Beavis & Butt-Head[5] на джипе осторожно подкрадываются к своей жертве, как из правого окна высунулась жадная лапища, как она приближается к попке красавицы все ближе и ближе. А девушке хоть бы хны! Беззаботно крутит педальки, даже не представляя, что сзади на нее надвигается нечто такое!
«Странно, – промелькнула мысль у меня в голове. – Эта дуреха разве не слышит звука крадущейся сзади машины? У нее в ушах что, бананы? Или наушники? Девочка слушает плеер? Девочка прется от музыки? Хм, – усмехнулся я. – Сейчас тебе будет музыка, крошка!»
