Через полгода подойдет Пасха с ее обычаем зажаривать целиком барашка, и разнообразия тут поубавится – только жертвенные животные различных размеров, выбирай любого, в зависимости от численности семьи и аппетита, тебе тут же плотно упакуют покупку в полиэтиленовую пленку, обвяжут веревкой, чтоб удобней нести... А напротив, на краю овощного рынка, будут продавать жаровни с шампурами, тоже разной величины, без труда подберешь под своего барашка, а потом острый дымок раскаленных углей и дурманящий аромат печеной баранины...
Андреас сглотнул слюну. Сегодня он еще не обедал, да и Влакос, ожидающий в машине, – тоже. Где же человек?
Медленно пройдя мясные ряды до конца, полицейский вернулся на улицу и наконец увидел того, кого ожидал. Полный, безвкусно одетый человек с незапоминающимся лицом и глазами плута – респектабельный торговец рыбой Фирс Антонионис – Мидия. Вряд ли кто-либо, в том числе и ушлые преступники, могли заподозрить в нем полицейского осведомителя. Для Фирса это было очень важно: в отличие от Иорданидиса он рисковал не служебными успехами и карьерой, а здоровьем и жизнью.
– Здравствуй, Фирс, – негромко сказал инспектор, бесшумно подойдя сзади. – Плащ с поднятым воротником, надвинутая на глаза шляпа – ты похож на полицейского из американского фильма!
Осведомитель довольно улыбнулся. Не мизерное вознаграждение заставляло его работать на государство, а авантюрная жилка и любовь к конспиративным играм. Наверняка в детстве он мечтал поступить в полицию и сейчас удовлетворял нереализованную мечту негласным сотрудничеством с ней.
– Давай свернем, тут потише. – Иорданидис увлек Мидию за угол, на улицу Софокла. Действительно, здесь было малолюдно, и улыбчивый парень, беседующий с наряженным в длинный плащ и широкополую шляпу толстяком, не привлекал ничьего внимания. Тем более что никто не слышал содержания разговора.
– ...Очевидно, задействован новый канал контрабанды. Подводная доставка. Может, груз кто-то принимает на берегу или они его прячут в скалах, подводных пещерах... Скорее всего – наркотики...
То же самое сейчас говорили своим осведомителям десятки офицеров полиции на всем побережье и островах. Разработанная Иорданидисом и Влакосом легенда запускалась в дело.
– А кто же убил этих двоих? Свои? Но почему в море? Конкуренты? Но ведь проще достать на берегу...
– Почему ты заговорил об убийстве? – Инспектор подозрительно посмотрел на своего агента. – Разве я произнес хоть слово об убийстве? Да еще двоих?!
– Брось темнить! – Мидия пренебрежительно взмахнул рукой, словно отметая полицейские хитрости. – Адам ловил сардину неподалеку. И прекрасно видел в бинокль, как вытаскивали мертвяков. Вначале одного, потом другого... А Никола швартовался в Пирее, когда их перегружали с катера в труповозку. Да и вообще, об этом говорит все побережье. Даже газеты писали.
У Фирса было много недостатков. Он слишком любил узо[2], невоздержанно относился к женщинам, азартно играл в карты. Но вся береговая полоса, море и острова буквально кишели его «глазами» и «ушами». Общительный и любознательный, он знал все о происходящем на воде и прилегающих частях суши. В том и состояла его ценность.
– Действительно, нашли двух утопленников, – кивнул Андреас. – Но почему ты решил, будто их убили? Смерть от асфиксии – вот вывод врачей. Знаешь, что это означает?
Фирс криво усмехнулся и промолчал. У полицейского мелькнула мысль, что Мидии известно о шестигранных стрелках, извлеченных из трупов. Но такое, конечно же, было невозможно.
– Удушье. – Тон инспектора оставался невозмутимым. – Скорее всего, они запутались в сетях...
– Пусть так. – Осведомитель повторил пренебрежительный жест. – А куда делся один акваланг?
Иорданидис резко остановился. Теперь он не выглядел веселым парнем.
– Откуда тебе это известно, черт подери?! Лицо собеседника осветилось плохо скрываемым азартом. Ради подобных минут Фирс сотрудничал с полицией. Он любил эффекты. А рыботорговец Антонионис никогда не смог бы безнаказанно вывести из равновесия офицера полиции. И мгновенно его успокоить.
– А оттуда, что его выловил Адам! – торжествующе сообщил Мидия и умолк, наслаждаясь произведенным эффектом. Андреас утратил обычную невозмутимость, он жадно ждал каждого нового слова, даже ноздри раздувались от нетерпения.
– Говори!
– Адам с Тиноса, шхуна «Морская звезда». Хотел продать, но желающих не нашлось: акваланг какой-то не такой... Неудобный, что ли...
Иорданидис глубоко вздохнул, успокаивая забившееся сердце. Это не вымысел и не совпадение. Влакос объяснил: дыхательные аппараты боевых пловцов отличаются от обычных – они не должны давать пузырьков воздуха, а потому имеют замкнутый цикл с регенерацией газовой смеси. Заряжать их можно только с помощью специального оборудования.
– Давай по порядку и очень подробно, – выдохнул инспектор и двинулся дальше. Осведомитель с достоинством шел рядом и неторопливо рассказывал...
Через четверть часа они расстались. Мидия сдал собранную информацию, получил подробный инструктаж и очередное задание.
– Зайду на рынок за фруктами. – Фирс пожал полицейскому руку. – Сказал ребятам, что хочу побаловать одну даму авокадо...
Иорданидис проводил взглядом повернувшего назад агента. Тот всегда тщательно придавал правдоподобие своим действиям, чтобы окружающие не заподозрили странностей поведения и не прознали про его вторую жизнь. До сих пор это его спасало.
Сам полицейский прошел до конца квартала, свернул направо и по Пирейскому проспекту вышел на площадь Согласия. Несколько минут он стоял на краю тротуара, меланхолично глядя перед собой – на ровную ухоженную лужайку в центре огромного асфальтового круга, фонтан, окружающий авангардистскую скульптуру из ярко-зеленого стекла, на двух молодых женщин с колясками, худощавого человека, выглядывавшего из новенького красного «фиата». Потом он понял, что это Влакос. Контрразведчик выразительно жестикулировал.
– Ты что, спишь на ходу? – услышал Андреас, опускаясь на скрипнувшее под мощным телом мягкое сиденье. – Вертолет на Тинос взлетит через сорок минут!
Чувствовалось, что напарник чем-то взбудоражен. Машина резко рванула с места.
– У меня новости, – торжественно сообщил Иорданидис. – Есть след второго акваланга!
Когда полицейский закончил говорить, Влакос довольно улыбнулся.
– А я вышел на след человека, появившегося на Тиносе как раз в то время, когда погибли русские «тюлени». Через день-два узнаю подробности. Значит, сегодня мы неплохо сработали!
Он еще прибавил газу.
– Неплохо... – озадаченно повторил Андреас и замолчал, задумавшись.
Откуда у Влакоса эти сведения? Час назад он не знал ни о каком человеке... Радиотелефона у него нет... Как можно, ожидая в машине на площади Согласия в Афинах, получить информацию о событиях, происходящих за сто пятьдесят километров?
Иорданидис напрасно ломал голову: ответ на ум не приходил, хотя был достаточно прост. Только что Влакос провел встречу со своим лучшим агентом. Очень осведомленным, а потому ценным источником, хотя и имеющим ряд свойственных каждому человеку недостатков. Был у него и очень специфический дефект: сразу два секретных досье, хранящихся в потайных архивах могущественных ведомств. В министерстве внутренних дел он проходил под псевдонимом «Спрут», а в министерстве общественного порядка назывался «Мидией». Что делать – Фирс Антонионис в детстве мечтал стать не только полицейским, но и контрразведчиком...
* * *
Капитан-лейтенант Чижик не чувствовал себя ни в чем виноватым. Он добросовестно выполнял приказы старших начальников, и не его вина, что самый главный из них оказался предателем. Но и в армии, и во флоте, и в ГБ, да и в любой властно-бюрократической структуре первым отвечает тот, кто стоит внизу управленческой пирамиды. После гибели командовавшего сверхмалой подводной лодкой мичмана Крутакова крайним оказывался командир лодки-носителя «У-672».
– Я получил приказ начальника морского отделения подполковника Сушнякова провести операцию «Переход», – в который раз объяснялся Чижик. – В назначенное время в квадрате «С-11» я принял на борт человека с письменными полномочиями начальника одиннадцатого отдела – генерала Верлинова – и в соответствии с приказом в дальнейшем действовал по его указаниям...
Бывший командир подлодки «У-672» рассказывал это уже много раз. Начальнику морского отделения, оперуполномоченному военной контрразведки, комиссии по служебному расследованию из одиннадцатого отдела, начальнику сектора отдела внутренней безопасности ФСК, следователю военной прокуратуры... И еще доброму десятку различных комиссий, инспекторов, проверяющих, коллегам по службе, шепотом в постели – жене, с двадцатью оговорками о необходимости держать язык за зубами... При этом Чижик на девяносто семь процентов говорил правду, а на три процента, повинуясь инстинкту самосохранения, врал всем без исключения.
