праведная месть советской власти, которая в свое время упекла их в лагеря… Вот это и будет идеология повстанческих зэковских отрядов. А где идеология, там и победа.
Но и это еще не все! Еще в район Мариинска нужно направить хорошо обученную и экипированную диверсионную группу. Так сказать, для общего руководства. Из кого она будет состоять? В принципе это не так и важно. Из немцев, из бывших красноармейцев, угодивших в плен… Из красноармейцев даже лучше, чем из немцев. Все-таки красноармейцы — свои, то есть местные, бывшие советские граждане. Они, в отличие от немцев, быстрее впишутся в действительность. А это очень важное условие — чтобы на тебя обращали как можно меньше внимания. Ну и, конечно, диверсионной группе нужен толковый командир. Впрочем, это уже не его, Звягина, дело. Это — как решат немцы.
И притом — всю эту операцию нужно провернуть как можно скорее! Сейчас февраль, а в апреле наступит весна. А с наступлением весны советские войска обязательно пойдут в наступление по всем фронтам. Так вот, нужно их опередить. То есть постараться к этому сроку парализовать работу Транссибирской магистрали.
А что касается восстания в лагерях, то его лучше всего поднять также в апреле. Сейчас зима, а в Мариинске — там сибирская зима. А зэк зимой на свободу не стремится — замерзнет насмерть. Весна — совсем другое дело. С наступлением весны зэка неудержимо тянет на волю. Вот и нужно воспользоваться таким зэковским порывом…
Вот только нужно поторопиться, потому что весна — она уже на подходе. А организационных дел, связанных с подготовкой и осуществлением операции, предполагается немало. Одна заброска диверсионной группы в Сибирь чего стоит. Ведь это же тысячи километров!
Как же назвать операцию, над которой размышляет сейчас Звягин? А если «Что делать?». А что — хорошее название и с чисто русским колоритом. Что делать — это исконный вопрос, всегда стоявший перед россиянами и Россией. Вопрос всегда был, а точного ответа на него никогда и не было. Ну, так пускай немцы и дадут, наконец, ответ на этот вопрос. А он, Звягин, им поможет. Подскажет…
Наутро Звягина вновь привели в тот самый кабинет, и вновь его встретили те же самые абверовцы — Эрлих и Штеле.
— О, я вижу, что вы не спали всю ночь! — с прежней своей ироничной насмешливостью произнес Штеле. — Надеемся, что причина вашей бессонницы была уважительной.
— Да, я почти не спал, — согласился Звягин. — Я размышлял и делал выводы…
— Вот как — даже выводы! — поощрительно произнес Штеле. — Очень интересно! Надеемся, вы поделитесь с нами вашими выводами. Мы заинтригованы.
По всему было видно, что Штеле не просто иронизировал, он не верил Звягину. А значит, ему не верил и другой собеседник — Эрлих. И это Звягина угнетало и пугало, но что он мог поделать? Он был в полной власти Штеле и Эрлиха, они сейчас были его судьями, а может статься, что и палачами.
Собравшись с мыслями, Звягин рассказал Эрлиху и Штеле о результатах своих ночных размышлений. И даже сообщил придуманное им название будущей операции. К немалой его радости, Эрлих и Штеле иронизировать не стали. Они обменялись взглядами, и только. Затем Штеле произнес:
— Что делать, что делать… Вечный русский вопрос…
— Именно так! — поддакнул Звягин.
— Хорошо, — сказал Штеле. — Результаты ваших ночных размышлений заслуживают того, чтобы над ними подумать. Ступайте к себе. Когда вы нам понадобитесь, мы вас вызовем.
Звягин вышел, испытывая при этом огромное душевное облегчение. Кажется, ему удалось убедить немцев в том, что он может принести пользу. А коль так, то очень может статься, что дальше все будет просто замечательно. Для него замечательно, для Звягина.
После ухода Звягина Эрлих и Штеле стали совещаться.
— Я вижу, что ты не веришь этому русскому полковнику, — сказал Штеле Эрлиху.
— Ты прав, — мрачно ответил тот. — Не верю.
— Думаешь, он блефует? — прищурился Штеле.
— Возможно, что и так, — ответил Эрлих.
— И это означает, что он не тот, за кого себя выдает?
— Именно.
— Да, но какой смысл в этой его игре? — Штеле встал и прошелся по кабинету. — Допустим, мы поверили в то, что он нам сказал. Идея действительно стоящая. Как ты сам знаешь, там, — Штеле указал пальцем вверх, — давно уже думают над тем, как перекрыть каналы снабжения для русской армии. И, между прочим, упоминалось и о Транссибирской магистрали. Причем не один раз и всерьез… Но, похоже, эти мудрецы в высоких кабинетах так ничего путного до сих пор и не придумали. Магистраль действует, и по ней все так же поступает все необходимое для Красной армии. Оттого она и перешла в наступление… И тут появляется русский полковник-перебежчик и практически с ходу предлагает нам интересную идею! Согласись, что идея и впрямь интересная.
— Именно это меня и смущает, — мрачно произнес Эрлих. — Такие идеи с ходу не рождаются. Они — результат многодневных напряженных размышлений.
— Захочешь жить — придумаешь еще не то, — улыбнулся Штеле. — Хотя, конечно, в какой-то мере ты прав… Думаешь, это ловушка?
— Возможно, — коротко ответил Эрлих.
— И этот полковник, соответственно, подсадная утка?
На это Эрлих и вовсе ничего не сказал, лишь пожал плечами.
— Герд, — обратился Штеле к Эрлиху по имени. — Ты прекрасно знаешь, как я ценю твой трезвый ум и здоровый пессимизм. Однако на этот раз мне кажется, что ты неправ. Давай рассуждать логически. Допустим, этот русский полковник и в самом деле провокатор. И, соответственно, фанатик. Да, фанатик, — заметив, что Эрлих удивленно посмотрел, повторил Штеле. — Потому что выйти живым из такой рискованной игры — дело практически невозможное. Если мы его хоть в чем-то заподозрим, то сам понимаешь, что с ним будет дальше.
Штеле опять прошелся по кабинету и сделал несколько энергичных движений руками.
— Все-таки малоподвижная у нас с тобой работа, — скривился он. — Все больше приходится работать головой. А малоподвижность — это плохо для всего организма, в том числе и для умственных способностей. Получается заколдованный круг.
— Просись на фронт, — мрачно усмехнулся Эрлих. — Там движения гораздо больше. Что, безусловно, отразится на твоих умственных способностях.
— Узнаю своего друга Герда Эрлиха! — рассмеялся Штеле. — Но однако же по некоторым причинам я предпочитаю быть здесь, а не на фронте. Итак, позволь мне продолжить. Допустим, русские и впрямь решили затеять с нами игру и подсунули нам провокатора-фанатика в лице этого полковника. Но в чем суть такой игры? В чем, так сказать, высокий замысел русских? Делай со мной что хочешь, но
