Мы побежали к лесу. Никогда не думал, что у Марго такие хорошие спринтерские данные. Даже мне было непросто за ней угнаться. Морфичев шел за нами, пригнувшись и озираясь по сторонам. Опять нас накрыло тенью и обдало запахом керосина. Вертолет развернулся на месте, задрал хвост и дал ракетный залп. Огненные стрелы устремились в бронетранспортер. Одна из ракет угодила прямо в открытый люк, разорвалась внутри, и окутанная пламенем и дымом машина перевернулась на бок. Взрывная волна кинула нас на землю. Сверху посыпались комья земли, будто нас с Марго хоронили живьем в одной могиле. Девчонка тихо поскуливала от страха и судорожно мяла в кулаке нежные зеленые побеги. Танк с тупым упрямством пер прямо на нас, нацелив черный глаз орудийного дула. Антенна, торчащая из башни, раскачивалась по широкой амплитуде, со свистом рассекая воздух. Гусеницы наматывали на себя жирные куски дерна. Земля дрожала. Оглушительно прогремел выстрел из танкового орудия, и тотчас бронетранспортер разорвался на куски, словно банка с консервами, брошенная в костер. Нестерпимый жар, вонь гари, дым! Марго уткнулась носом мне под мышку – неужели там запах получше? Я схватил ее за воротник, заставляя подняться на ноги. Она сопротивлялась. Ей хотелось, как страусу, прижаться лицом к моей груди, спрятать его в складках одежды, чтобы не видеть и не слышать ничего. К нам подполз Морфичев. Лицо его было черным от копоти. В руке он сжимал пистолет, и глаза его были полны твердой решимости стоять насмерть.
– Ползите назад! – хрипло крикнул он нам. – Назад! На дорогу!
Я не понимал, почему мы должны ползти назад, если в лесу можно было спрятаться наверняка. Все, что сейчас происходило, казалось мне нереальным, бутафорным, пиротехническим фокусом на съемочной площадке, а почерневшее лицо Морфичева да пистолет, который он сжимал в руке, остро напоминали мне кадры из героического фильма об Отечественной войне, и Морфичев сейчас непременно вскочит на ноги, вскинет руку с пистолетом вверх, обернется и крикнет: «За Родину! В атаку – вперед!»
Как ни странно, он почти так и сказал:
– Уходите! Я вас прикрою!
И только затем я понял, почему мы должны были отходить. Из-за танка, низко пригибаясь к земле, веером рассыпались в обе стороны пехотинцы. Мать честная! Да это ведь классический боевой порядок! Солдаты разворачивались в цепь!
Я даже головой потряс, чтобы очнуться от этого кошмара. Что происходит? Куда мы попали? Неужели эта хорошо организованная боевая операция с применением авиации и тяжелой гусеничной техники затеяна только ради того, чтобы умертвить нас, трех человечков с повернутыми на Игре мозгами? Мое естество настолько категорично отказывалось в это верить, что мне в голову стало вламываться подозрение: а может быть, все это – Игра? И вертолет стреляет по нас резиновыми ракетами, и танк лупит резиновыми снарядами, а пехотинцы с автоматами – всего лишь напичканные электроникой роботы, а великий и коварный Крот сидит перед компьютером и джойстиком управляет всеми.
– Уходите! – зло закричал Морфичев.
Он был готов подняться и пойти с пистолетом в контратаку. Это стало бы заключительным апофеозом развернувшегося действа, полным идиотизмом, и я не мог этого допустить, хотя Марго тянула меня за руку, потому как дым горящих колес бронетранспортера нестерпимо выедал ей глаза.
Я выпрямился во весь рост.
– Морфичев! – крикнул я. – Не знаю, ради чего ты собираешься совершить подвиг. Может быть, ты и в самом деле борешься за интересы России, и тебя наградят за это орденом. Я тоже люблю свою родину, но эти люди, танки и вертолеты ей сейчас не угрожают, но готовы размазать нас по полю! Мне уже кажется, что я схожу с ума и не соображаю, что есть Игра, а что – реальность. Все это надо немедленно прекратить! Надо поднять руки и позволить себя обыскать. Это не унижение. Это здравый смысл!
– Да, – поддержала меня Марго, крепко обхватив мою руку. – Кирилл прав. А ну их всех в баню с их стрельбой! У меня уши заложило, и грязь под ногтями, как у продавщицы картошки! Надо позвонить в службу спасения и вызвать полицию!
Морфичев был умным человеком и понял, что мы не с ним. Он еще раз посмотрел на танк, на цепь пехотинцев, которые уже окружили нас полукольцом, и кинул пистолет в траву.
– Какой тут на хрен орден, – сквозь зубы процедил он. – С меня теперь погоны снимут. От силы через час комиссия прибудет на комбинат и найдет плутоний. И уже завтра здесь будут американцы.
Марго, не обнаружив никакой логической связи между погонами, плутонием и американцами, вопросительно взглянула на меня.
– Нас могут арестовать, – как можно спокойнее сказал я Марго и погладил ее по щеке. – И наверняка посадят по отдельным камерам. Но ты ничего не бойся. На допросах говори все, что было. Тебе нечего скрывать.
Доверчиво глядя на меня, Марго кивала. Ее глаза наполнялись слезами.
– А за что нас посадят?
– По недоразумению.
– А… а если тебя выпустят раньше, ты подождешь меня?
– Конечно. Я теперь без тебя – ни шагу!
– Правда?
Вертолет, облетев поле, начал снижаться и сел у края леса. Мы видели, как открылась дверь и, словно язык из пасти чудовища, выползла стремянка. По ней стали сходить люди. Человек пять или семь, в бежевой форме, в кепи. Некоторые из них что-то держали в руках.
Танк остановился и заглушил двигатель. Цепь пехотинцев перестала сжиматься вокруг нас. Солдаты расслабились, опустили автоматы. Кое-кто сел в траву.
И стало тихо-тихо.
Трое людей, вышедшие из вертолета, приближались к нам. Два солдата с автоматами несли складной стол и шезлонг.
– Посмотрите, кто к нам пожаловал! – воскликнула Марго, мгновенно воспрянув духом. – Я так и думала!
Последним, раскачивая плечами из стороны в сторону, шел Крот. Ему было жарко то ли от солнца, то ли от пережитых в вертолете ощущений, и он безостановочно вытирал вспотевшее лицо платком. Приблизившись к нам, он опустился в расставленный шезлонг, закинул ногу на ногу и долго смотрел на свое колено. Казалось, его одолевает сон, и сейчас голова упадет на грудь, и раздастся мерный и спокойный храп.
– Это ужасно, – наконец пробормотал он. – Меня чуть не стошнило… До сих пор все плывет перед глазами. И как вертолетчики могут этим всю жизнь заниматься?
На столе появилась бутылка с минеральной водой, стаканы и портативная магнитола. Крот нетвердой рукой плеснул в стакан шипящей водички и жадно выпил.
– А ты как думаешь, полковник службы безопасности? – грубо произнес он, не поднимая взгляда на Морфичева, и звучно икнул. – Разве можно всю жизнь летать на вертолетах?
Ни Морфичев, ни мы с Марго не проронили ни звука. Происходило то, чему мы не могли дать логического объяснения. Откуда здесь взялся этот бессмертный, вездесущий Крот? Почему солдаты стоят перед ним навытяжку, как перед генералом? И откуда ему известно, что Морфичев – полковник ФСБ? И еще десятки подобных «почему», «откуда» и «как»…
Оглашая окрестности воем сирены, по шоссе промчалась колонна белых машин «UNO». Морфичев смотрел на них, и лицо его становилось безжизненным. Крот наконец поднял голову, повернулся, насколько позволяли ему тесный шезлонг и короткая шея, и с удовлетворением кивнул.
– Ну что примолкли? – буркнул он и вновь взялся за стакан. – Думаете, вы игроки? Увы, увы. Это вам только кажется. Игрок – я, а вы – всего лишь мои фигуры. Пешки… По сути, вы тут вообще никто. Граждане России, незаконно перешедшие границу независимого государства. Преступники, подлежащие уничтожению.
– А разве вы не такой же преступник? – не сдержалась Марго. – Вы хуже! Вы организатор! Да у меня десятки знакомых следователей, которые без труда пришьют вам уголовную статью!
Наивная девочка теребила мобильный телефон, висящий на шее, и надеялась испугать Крота. Лучше бы она помолчала. Крот рассмеялся.
– Какой же я преступник? Я действую от имени и по поручению премьер-министра Симбуа. Мне вверены судьбы моих запуганных, отчаявшихся, затравленных соотечественников, потерявшихся в бескрайних лесах страны. И на этот счет есть документ… – Он вынул из накладного кармана сложенный лист, украшенный разноцветными вензелями и печатями, развернул его и зачитал: – «Я, премьер-министр страны, действуя на основе конституции, возлагаю чрезвычайные и абсолютные полномочия на господина Лобского…» Ну, и так далее по тексту.
– Хорошая бумажка, – оценил я.
– Еще бы! – подтвердил Крот, аккуратно заталкивая документ в карман. – Этой бумажке цены нет! Видали, какая у нее сила? Танки, вертолеты, пехота… Пальцем щелкну, и все эти бравые ребята ринутся туда, куда я скажу. А ведь здорово стреляют, правда? Я наводчику говорю: ты только колеса у бронетранспортера посшибай, но чтобы с ребятами ничего не случилось. Пожалуйста, сделал, как просил. Глаз – алмаз!
