Она видела, чего стоили эти слова Савелию, а потому вздохнула и наложила свою руку на его:
— Я потому гаю чем и не спрашиваю: захочешь, сам расскажешь… Ты хочешь о чем-то попросить?
— Как далеко отсюда до ближайшего телефона: мне нужно срочно позвонить! — Он посмотрел ей прямо в глаза, вот сейчас он узнает, насколько она правдива с ним. Скажет или нет?
— Ровно столько, сколько возвращаться до заимки… — Варя несколько виновато опустила глаза. — У меня есть радиотелефон… Сначала не сказала тебе о нем, а потом подумала, что ты все не так оценишь… — Проговорив все это на едином дыхании. Варя подняла голову и замолчала.
— Я давно знал об этом — сознался Савелий.
— Понимаю, проверял меня… и поделом! Как говорится в «Денискиных рассказах», которыми я пичкала свою Егоринку: «Ничего нет тайного, что бы не стало явным…»
— Это когда пацан кашу в окно вылил? Читал… — Он вдруг рассмеялся радостно и облегченно.
— Ну что — возвращаемся? — улыбнулась Варя и ловко переступила широкими лыжами, повернувшись назад к дому.
Удивленный Мишка несколько минут смотрел им вслед: «Не поймешь этих странных людей» — и бросился догонять их, утопая в снегу по самую грудь. Разговор с Шалимовым
Ровно через пять дней Савелий вышел из вагона на Казанском вокзале Москвы. Варя помогла ему позвонить в Казань Шалимову. Невозможно описать радость, когда он услышал голос Савелия. Однако радость была недолгой: дрожащим от возмущения голосом он рассказал Савелию обо всем, что ему было известно. О гибели Варламова, о странной гибели адвоката Савелия, сбитого автофургоном, о неправдоподобном самоубийстве в Бутырках Ларисы… о просьбе Варламова, высказанной им в их последнюю встречу, — «…запомни одну фамилию: Курахин…» Рассказал он Савелию и о том, что Татьяна Андреевна добилась пересмотра дела Савелия и очень сожалел, что тот совершил побег… Очень хотел бы повидаться, но снова прикован к постели и не знает, когда сможет подняться. Все это настолько потрясло Савелия, что когда Варя вошла в комнату, то всплеснула руками, увидев его побелевшее лицо.
— Что случилось? Что с тобой, Савва? — Она с ударом вырвала из его рук трубку и потрясла за плечи. — Савва, ты слышишь меня? Что случилось? Кто-то умер? Да?
Савелий поднял на нее безумные глаза, несколько минут смотрел молча, пытаясь осмыслить ее вопросы, потом выдавил непослушными губами:
— Мне, нужно в Москву!
— Да что случилось-то, Господи? — всхлипнула вдруг Варя.
— Мне нужно в Москву! — почти закричал он. Казалось, еще мгновение, и он что-нибудь сделает либо с собой, либо с ней. Он все-таки сумел взять себя в рута и, преодолевая боль в сильно стиснутых скулах, проговорил: — Все потом! Ты сможешь дать мне денег на дорогу и добросить меня до станции?
— Конечно, Савва! — растерянно произнесла Варя.
— Долг вернется, обещаю! — добавил он.
— Господи, о чем та говоришь? — Она снова всхлипнула. — Когда ехать-то хочешь?
— Если можно, сейчас! — упрямо выдавил Савелий.
Буквально через полчаса, благо не требовалось собирать еду, все было собрано для поездки на озеро, они вышли из дома, и Варя запрягла в телегу серого мерина.
Они ехали почти всю дорогу молча, и только однажды Савелий ни с того ни с сего произнес:
— А через неделю я родился… Четвертого ноября… «День печенья», как называли мы день рождения в детдоме…
Молча дергая вожжи. Варя жадно слушала: впервые Савелий решил заговорить о себе.
— В этот день именинник получал огромный поднос с домашним печеньем и во время ужина обходил столы и угощал всех детдомовцев, а что оставалось ему. — Он грустно ухмыльнулся. — Хуже всех было мне, так тогда я думал, в мой день рождения больше никто не родился, и мне приходилось угощать всех одному… Другим-то легче было: по двое, по трое… и только я — один!.. Потом уж я узнал, что печенье всегда пекли одинаково. Но тогда я мечтал, что вот-вот поступят новенькие, с днем рождения четвертого ноября… — Он замолчал, и Варя тщетно дожидалась продолжения его рассказа.
Так и доехали они До станции, не сказав больше ни слова. На его счастье, поезда ждать долго не пришлось: чуть более часа… Когда Савелий уже хотел зайти в свой вагон. Варя тихо сказала:
— Брат начальника станции. Бобров Александр Юрьевич, работает директором станции по разведению соболя. Это совсем рядом от моей займи… Когда захочешь приехать ко мне, обратись к Юрию Юрьевичу: я договорюсь с ним — отвезет…
— Хорошо, спасибо! Жив буду — приеду! — с какой-то веселой горечью сказал Савелий и быстро вбежал по ступенькам вагона…
Савелий приехал в Москву с единственным желанием, которое жгло его стога самого момента, когда «гонец» показал ему фото Варлама! Отомстить за друга! Если бы в тот момент виновник его гибели оказался рядом, то Савелий действительно «порвал» бы его пополам. Разговор с Шалимовым подхлестнул его, как хороший хлыст подстегивает собачью упряжку, и так хорошо везущую груз. Он был уверен, что и смерть адвокатами самоубийство Ларисы — дело рук одного и того же человека, скрывавшегося под именем Воланд. Смотри, какая сволочь! Какую кличку взял! Но Это только у Булгакова он мог растворяться в воздухе, исчезая бесследно! А здесь… Посмотрим, как он сможет исчезнуть, когда окажется взятым за горло этой рукой! Савелий усмехнулся, взглянув на свой кулак, который сжал, словно в нем уже оказалось горло ненавистного Воланда.
Сегодня пятница… Угрюмый говорил, что тот очень любит свою внучку и часто навещает ее. Значит, сегодня или в субботу он должен появиться на Красногвардейской. Дом у оврага. Почему-то Савелий был уверен, что узнает его сразу, как только увидит. Хотя и сам не мог понять, откуда у него такая уверенность. Красногвардейская улица… это где-то недалеко от метро… Время до конца рабочего дня еще есть. Нет, нужно ехать сразу, чтобы осмотреться на месте… Нужно поймать «тачку», но у вокзала бесполезно. Савелий миновал мост и прошел метров двести по проспекту, когда увидел «Волгу» с зеленым огоньком…
— Часа на два можешь быть свободен? — спросил он молодого парня, мурлыкающего себе что-то под нос.
— Хоть на весь день, земляк! — ощерился тот, кивая Савелию.
— Отлично! — Савелий быстро сел рядом с ним. — На Красногвардейскую!
— Никак с Севера? — поинтересовался водитель, трогаясь сиеста.
— Глаз — алмаз! — бросил Савелий и вдруг добавил: — Откинулся только что.
— Сколько парился?
— Пятилетку — хмыкнул он. — Откуда про Север догадался?
— Нюх у меня такой. Однако думал, что с приисков…
— Подзаработать думал с золотого вахлачка?
— Мне и своих хватает! — обиделся тот — Тоже трешник оттащил, за две клюквы.
— Клюквы? — не понял Савелий.
— Ну, церкви… Дали пять, два хозяину доставил. Вышел, а тут такая каша в стране, что решил — можно и честно монеты откладывать на черный день… Женился, панама растет. Живу, не трясусь. Остановиться-то есть где? Или…
— Трудно сказать. Сегодня прояснится… Слушай, давай-ка сначала заскочим по пути в одно место. Пока прямо, а дальше я покажу. А что про хату спросил? Можешь выручить, если что?
— Могу к себе, а могу — в гостиницу, сестра администратором в «Алтае» пашет… Справка или паспорт?
— Справка, не успел обменять пока… Так что с гостиницей ничего не выйдет — как можно спокойнее отозвался он.
— Если ненадолго, то ко мне можно: предки только через неделю вернутся… в санатории они…
— Ладно, если что, то благодарю. Странное чувство испытывал Савелий, оказавшись на улицах Москвы, на тех улицах, по которым ездил чуть более года назад. После тайги ему было странно видеть такие толпы людей, снующих по городу, слышать шум городских улиц, видеть красочные рекламные плакаты… все это было непривычно для глаз и волновало его…
Изменил он маршрут, чтобы подъехать к своему дому. Нет, конечно, не для того, чтобы зайти к себе в квартиру: это было опасно. Опасно не потому, что боялся ареста, анатому, что могли арестовать раньше, чем он повидается с тем, ради кого поехал к Москву… Подъехал же он к своему дому, чтобы забрать спрятанный им пистолет: если Воланда сопровождают «телохранители», в чем он не сомневался, то надежнее будет вооружиться…
Остановив такси на дороге, Савелий попросил подождать минут пять и быстро пошел к месту своего случайного тайника. Опасный пакет оказался на месте. Оглядевшись по сторонам и не заметив посторонних глаз, Савелий быстро развернул пистолет, стер тряпкой остатки масла и сунул его под ремень брюк за спину.
— Все в порядке?! — спросил водитель, заметив, что пассажир вернулся в приподнятом состоянии.
— Все хоккей, как говаривал наш боцман, — весело ответил он.
— Клешами служил? — догадливо сказал тот.
— Нет, тралфлот… после армии… К Красногвардейской они подъехали около пяти часов вечера. Найти дом «у оврага» действительно оказалось несложно: он очень выделялся среди всех остальных… Заняли наиболее удобную позицию, чтобы в поле зрения были не только подъезды дома, но и въезд со стороны шоссе. (Водителю, которого звали Сергей, он сочинил историю про старую свою любовь, которая вышла замуж, пока он «парился» у «хозяина», а теперь хочет увидеть поговорить с ней… «Где живет точно, не знаю, но знаю, что в этом доме живет ее отец…» Поверил или нет новый знакомый, неизвестно, однако вопросов больше не задавал.)
