Распахнув дверцу, Маркелов негромко окликнул Леонида Федоровича, и тот, слегка кивнув, быстро направился в его сторону. Не задерживаясь даже на мгновение, Чанышев уверенно расположился на переднем сиденье. Тонированные стекла скрывали собеседников от праздного любопытства. Теперь можно было начинать разговор.
С минуту, как бы оценивая сложившуюся ситуацию, сидели молча, после чего Чанышев спросил, уставившись в лобовое стекло:
— Так что там у тебя?
Слегка стукнув по рулю, Маркелов сказал:
— Давай сначала расставим все точки над i. Надеюсь, ты не думаешь, что твоего шефа ликвидировал я?
Чанышев отрицательно покачал головой:
— Не думаю… Хотя случившееся точно вписывается в ту схему, что расписал накануне Николай Анисимович. Сначала убивают его, потом приходит очередь твоего шефа.
— Не забывай, что сделать это в отместку должен кто-то из ваших спецов!
— Все так. Но ведь это бред! — сердито отозвался Чанышев. — О тебе и о твоих связях я знаю предостаточно. Поверь мне, свой хлеб у Покровского я не зря ел! Ты здесь не при делах… Если бы ты хотел устранить Покровского, то сделал бы это по-другому. Например, попробовал бы подорвать машину. Специалистов подобного класса у тебя хватает. Здесь же был произведен единственный выстрел с расстояния почти восемьсот метров. Не каждый снайпер способен на такую точность. Он должен быть настоящим профессионалом!
Маркелов невольно удивился:
— Ты выяснил место, откуда был произведен выстрел?
— Это было несложно, — поколебавшись, признался Леонид Федорович. — Стреляли с высотного здания, с крыши. Их было двое.
— С чего ты взял?
— Они оставили после себя окурки. Они долго ждали, потом один из них позвонил Покровскому на мобильный, чтобы задержать его, а другой — стрелял! Специалистов такого уровня у тебя под рукой нет! Я проверял… Извини меня, но я слежу за тобой, и, если бы ты предпринял какие-то движения в этом направлении, мне сразу бы стало известно об этом.
— Возможно… Этот выстрел почему-то очень напоминает мне налет на наш офис, — задумчиво кивнул Маркелов.
— Вот именно! Я тебе хотел сказать о том же самом!
— У меня такое ощущение, что здесь сработала контора. Никаких следов, никаких улик, все чисто. Остаются только трупы.
— Ты угадываешь мои мысли, — стиснув зубы, сказал Чанышев. — Дилетанту не под силу провернуть два больших дела. Здесь нужен опыт и серьезная поддержка. Взять хотя бы разгром твоего офиса — ведь кто-то должен был достать и привезти гранатометы! Их нужно было спрятать, подыскать нужную квартиру. Никаких случайностей… Организованный план мог сорвать любой пустяк. А контора способна устранить всякую случайность. Это первое. — Прикрыв глаза, Чанышев помолчал, как бы собираясь с мыслями, после чего продолжал все тем же усталым голосом: — Я тебе об этом не говорил, но в последнее время обратил внимание на то, что вокруг нашего офиса происходит какая-то нездоровая суета.
— В чем это проявляется? — насторожился Маркелов.
— Например, останавливались машины, которые не имеют к нашей компании никакого отношения. Я отправляю людей расспросить, в чем дело, так они тут же исчезают. Однажды даже пробил номер, оказалось, что машина записана на какого-то покойника. И еще — за нашим офисом велось наблюдение из одной квартиры. Пробили и ее. Оказалось, что там уже три года никто не живет. Попробовали сделать в квартире засаду, но больше там никто не появлялся.
— Видно, почувствовали угрозу.
— Видимо, мы где-то прокололись.
— И какие твои соображения?
— На этот счет у меня имеются кое-какие размышления, — туманно сказал Чанышев. — Хотя Покровский и не делился со мной своими планами, но кое о чем я догадывался. А кое-что и знал! Ведь я же его сопровождал практически на все конфиденциальные встречи. У меня накопились кое-какие наблюдения. Я записал их, они в моем кабинете в папке…
— Почему ты мне это говоришь?
— Я отдал распоряжение, если меня не станет, чтобы папка оказалась в надежных руках. В твоих!
Маркелов только отмахнулся:
— Брось! Еще поживешь.
— Не самое подходящее время для откровений, но связи идут туда, — и Чанышев возвел глаза кверху.
Машины приезжали и уезжали, не останавливаясь даже на минуту, что только подчеркивало одиночество сидящих. Некоторые водители, из категории особенно нетерпеливых, подъезжая к шлагбауму, короткими сигналами поторапливали охрану.
Неожиданно Маркеловым овладело неясное беспокойство. Оно будто бы родилось из ничего. Просто в какой-то момент сердце стало выбрасывать кровь с большей силой, а в висках неприятно застучали молоточки. Сигнал опасности мгновенно трансформировался в сильнейшее внутреннее ощущение, придавая всем ощущениям дополнительный импульс.
Захар знал, что он не мог ошибиться, его организм вообще не совершал осечки в подобных ситуациях. Следовательно, опасность была нешуточная и находилась где-то неподалеку. Вот только откуда она исходит? Может, из того джипа, что стоит на противоположной стороне дороги, или, может статься, от этих двух пенсионеров, беседующих на углу здания и бережно трогающих друг друга за плечи? Источник опасности можно было бы установить в течение одной минуты, ведь у нее низкий энергетический порог, но для этого следовало впустить колебательный контур в салон. Захар нажал на кнопку стеклоподъемника, чтобы опустить стекло, но ладонь Чанышева мягко и одновременно требовательно опустилась на его руку.
— Этого не следует делать. Я не хочу, чтоб меня кто-нибудь заметил.
Маркелов понимающе кивнул:
— Хорошо… Как скажешь. Просто как-то душно.
Не станешь же объяснять бывшему коллеге про свое неуловимое предчувствие. Не поймет!
Чанышев только отмахнулся:
— Ничего. Но мне показалось, что ты чего-то недоговорил.
— Знаешь, Леонид Федорович… но мне показалось, что ты привел за собой топтуна.
— Нет. Все чисто. Хотя здесь ты угодил в самую точку, в последнее время у меня тоже такое ощущение, что мне кто-то очень сильно дышит в затылок. Такие вещи появляются не на пустом месте.
Маркелов знал это и, соглашаясь, прикрыл веки.
— У меня к тебе большой разговор. Только пойми меня правильно, мы с тобой контрразведчики, и поэтому я хочу говорить безо всяких политесов.
— Слушаю, — кивнул Чанышев.
— Я знаю, что у нас работает твой человек. Сдай его!
— Ничего себе! Ты это серьезно? — невольно ахнул Леонид Федорович. — Ты же знаешь, что свою агентуру разведка не сдает. Даже не потому, что это просто не по-человечески (хотя так оно и есть в действительности!), а оттого, что это противоречит всяким правилам. Ты же сам это прекрасно знаешь!
— Знаю, но сейчас другая ситуация. Сдай мне его!
— Ну ты даешь!
— Я его все равно вычислю, но на это уйдет время, а сейчас у меня его просто нет. Не исключено, что вслед за твоим шефом отправится и мой… Чего бы мне очень не хотелось. Все подстроено, и в этой комбинации он — не последняя фигура.
Чанышев усмехнулся:
— А ты настойчив.
— Послушай, у меня есть основания полагать, что твой человек работает не только на тебя, но еще и на контору.
— С чего ты взял?
— Он двойной агент! Каким же тогда образом те, кто стрелял в Покровского, узнали, что он должен выйти? Признайся, наверняка у Покровского на это самое время была назначена встреча. — Лицо Чанышева болезненно дернулось. — То же самое происходило и с Беляевым, только ему повезло, он не привык разговаривать на ходу, поэтому уцелел. А если звонок застает его на улице, так он вообще на него не реагирует.
— Ты меня озадачил.
— Пойми, так нужно! Я не собираюсь выкручивать ему руки, не собираюсь пытать. Мне нужно установить его контакты! Задам пару вопросов, и все.
Чанышев отрицательно покачал головой:
— Ты же сам знаешь, что это против правил.
— Он двойной агент… Если не тройной! Вчера он захотел уничтожить Беляева, сегодня отправил на тот свет Покровского. А завтра он разделается с тобой! Времени на размышления не остается!.. — Чанышев продолжал угрюмо молчать. — Хорошо. Если ты не согласен, тогда я даже не стану подходить к нему, просто понаблюдаю за ним день-другой со стороны. Этого вполне достаточно, чтобы выявить его связи.
— Хм… И что ты предлагаешь, чтобы потом я сказал ему, извини, дескать, мы в твоих услугах больше не нуждаемся, так, что ли? Как же я буду смотреть ему в глаза?
Маркелов почувствовал почти отчаяние.
— У нас нет времени, ты должен согласиться!
На губах прежнего сослуживца застыла неопределенная ухмылка. Еще одно правило контрразведчика — никогда не отказывать в категорической форме, всегда важно иметь некоторый запас для маневра.
— Хорошо, я подумаю, — сдержанно пообещал Чанышев, ухватившись за ручку двери. По его лицу было заметно, что он уже корил себя, что поддался на уговоры Маркелова и встретился с ним. Но завершить разговор следовало достойно, безо всякого намека на раздражение. — Мы с тобой обязательно созвонимся. Я знаю, кто звонил Покровскому за несколько секунд до выстрела.
