С этими словами он поглядел на Васиного компаньона.
— О чем, по-вашему, мне следует сообщить? — Господин Перфильев сделал лицо более чем недоуменное.
— А разве вы не встречались вчера вечером с господином Птицыным?
Тут очень удивился Вася Самолет. Вот и имей дело с этими чинарями! Только отвернешься — уже начнут финтить…
— Допустим, что встречался, — спокойным тоном произнес Перфильев. — Что из того? Оказались случайно в одном ресторане, пообщались… Мы же давно знакомы.
— И, конечно, тему чемоданчика вы в разговоре не поднимали? — ухмыльнулся полковник.
— А если я скажу, что поднимали, вы меня застрелите? — улыбнулся чиновник.
— Пожалуй, если б вы сказали, что не поднимали, тогда мне было бы за что застрелить.
— Не советую вам этого делать в любом случае! — мягко сказал Перфильев. — Генрих Михайлович будет вести переговоры только со мной. Но я готов обсудить с вами условия, на каких смогу представлять ваши интересы на этих переговорах.
— Ну, Гена, ты даешь! — возмутился Самолет. — Я из-за этого чемодана на ниточке вишу, Костыль тоже, у Михаила Ивановича тоже могут быть неприятности, а ты, блин… Я даже не знаю, как сказать!
— Вот и не говори, если не знаешь, — посуровел Геннадий Алексеевич. — А то сильно ошибешься… Почему я не стал вчера с тобой советоваться? Во-первых, потому что поздно было…
— Да мы вчера с Костылем до полчетвертого ночи в «Супермарине» сидели! — перебил Вася. — Скажи, Костя, не дай соврать!
— А я устал, — произнес Перфильев с легким вызовом в голосе, — и лег спать в одиннадцать. Кроме того, Генрих Михайлович меня предупредил, что разговор имеет самый предварительный характер и пока не стоит о нем кого-либо оповещать. Как видите, оказалось, что агентура у полковника Мазаева прекрасная и от нее не скроешься. Одного только не понимаю, почему он так долго и упорно пытался подвести нас к мысли, что к гибели господина Калмыкова причастен Птицын? Ведь вы же, Михаил Иванович, прекрасно знаете, что никакой встречи между ними не было!
— А куда же он ездил, е-мое?! — удивился Костыль. — Ты что, полковник, мозги нам пудришь?
— Костя, будь повежливей, если можно! Все-таки в гостях находишься, а не у себя на хате… — скромно заметил Мазаев. — Разве я говорил, что с Жорой разобрался Птицын? Это вы с Васей, ничего не дослушав, подняли кипеж. Если вы, милые браточки, будете себя плохо вести, вас тут просто повяжут, как цуциков, соображайте мозгами…
Вася и Костыль попритихли: и впрямь тут, на этой оперативной дачке, особо не повякаешь.
— Могу объяснить, куда ездил Жора, — сказал Михаил Иванович, — вернемся к нашей карте. Вот здесь, в восьми километрах от поста ГАИ, — поворот налево. Дорога выводит к бывшему пионерлагерю «Звездочка», который при советской власти принадлежал химкомбинату. А в этом пионерлагере нынче обосновался известный вам «дядя Вова», у него там и личная резиденция, и подпольный бордель, и лаборатория по разработке наркотических препаратов нового поколения. Удобное место, в сторонке и от дорог, и от населенных пунктов, и от старых друзей… И дорожки туда кружные и малоезжие, сразу приметно, если кто-то сел на хвост. Опять же выехать можно на два шоссе, причем несколькими разными путями. В общем, мои опера так и не вычислили толком, где он базируется. Но повезло, как ни странно. Дело в том, что гражданка Терещенко Александра Михайловна, которую Вова имел несчастье приговорить к смерти, по счастливой случайности умерла несколько позже, чем планировалось…
— Это та, что на улице Некрасова сгорела? — Самолет немедленно вспомнил беседу с «дядей Вовой» в «Маргарите» — Которую сперва прикололи, а потом из пистолета добили?
— Не совсем так. Ту версию, которую ты сейчас излагаешь, я специально для Вовы придумал. Чтоб он не сильно беспокоился. Ну, и чтоб господин Перфильев себя спокойней чувствовал… Девушку-то эту, Шуру Терещенко, из-за него убивать собирались. Потому что она нечаянно задержалась там, где «дядя Вова» вел с господином Перфильевым весьма интересную беседу… Вообще-то, ее предполагалось ни химзавод отвезти и бросить в канаву с кислотными стоками. Это ей сопровождающие рассказали, убежденные в том, что дальше нее это не уйдет. Но ей повезло: ребята захотели ее и лесок сперва отвезти, побаловаться. И вдруг откуда ни возьмись — пацан с автоматом. Юра Таран, тот самый, гроза полей и огородов! Пошмалял их как детей, а девушку посадил за руль. И поехали они по дороге к городу, намереваясь объехать его по объездному шоссе и спрятаться у Шуриной подруги в одном дачном поселке, где, возможно, жили бы просто как голубки, но тут приключилось несчастье. Два чудика на букву «м», Чалдон с Матюхой, решили, что смогут ни «уазике» догнать «Тойоту». В итоге слетели с копыт. Матюха убился, а Чалдону Юра и Шура помощь оказали, как ни странно, отвезли в город и сдали в травмпункт. А потом к Шуре домой поехали. Вот тут и вышла драма — в подъезде нарвались на какую-то шпану, и Шуре в живот перо воткнули. Таран ее отнес наверх, а сам побежал звонить в «Скорую». Бедная Шура от большой тоски, что жизнь не сложилась, подпалила обои, а потом решила из пистолета выстрелить в рот, чтоб не мучиться. Но промахнулась, разворотила щеку, частично зубы, но до смерти не убилась. А бабушка-соседка, некая Софья Дмитриевна Алексеева, девяносто без малого по возрасту, увидев, что пожар начался, смогла ее вытащить. Пожарные Шуру кое-как перевязали, передали «Скорой», которую по рации вызвали. Долгое время была в сознании и требовала к себе кого-либо из старших офицеров милиции. По крайней мере, так из больницы сообщили, когда к нам в управление позвонили. Опять же повезло, что я был на службе… Учтите это, господин Перфильев! Так что пока о том, что Шура, царствие ей небесное, все-таки рассказала кое-что, знаем только мы с вами. А то Вова бы и вас следом за Жорой отправил. Может быть, еще вчера.
— Все это хорошо, — наморщил лоб Костыль. — Но на фига все-таки Жора туда помчался? Я ж точно помню, что он с Генрихом договаривался.
— Вот этого я, к сожалению, не знаю. Если б ко мне прошлой ночью шпионку не подослали, я бы на Вову и не подумал… Скорее на Самолета, конечно.
— Я могу пояснить… — с некоторой неохотой произнес Перфильев. — Генрих вчера сообщил, что Жора перезвонил ему еще раз и сообщил, что переносит встречу на другой день. Птицын считает, что у него в системе прошла утечка. Прошу учесть, что кейс пришел к нему вчера в середине дня. Так что Жорина смерть с появлением кейса напрямую не связана.
— Давайте немного отложим историю с Жорой, — предложил Мазаев. — Может быть, все-таки обсудим предложения Генриха?
— Вопрос назревший, — солидно произнес Костыль. — Перед лицом «дяди Вовы» надо сохранять единство. Иначе он нас всех перетравит.
— Я тоже не возражаю, — проворчал Самолет. — Доложи, Геннадий, будь другом.
— Исходные условия принять трудно, — произнес Перфильев. — Но есть пространство для маневра. Генрих просит выделить ему в распоряжение двадцать пять процентов средств, накопленных в известном фонде, то есть дать право подписи по доверенности. Ну, и в качестве дополнительных услуг лично от меня — максимально облегчить оформление бумаг в обладминистрации, а также подогнать организованную им школу частных охранников под указ об оборонно-спортивных организациях и снять с нее частично некоторые местные налоги.
— Губа не дура! — покачал головой Вася. — И что за это, чемодан в руки?
— В том-то и дело, что нет. Он сказал, что кейс — это в некотором роде гарантия его личной безопасности. Генрих еще до того, как пригласил меня на встречу, отправил кейс за пределы области. Он прекрасно понимает, что с ним ничего не может случиться, пока компромат под контролем его людей. По его утверждению, там, в кейсе, достаточно много сведений, касающихся не только меня лично, но и фонда, в существовании которого мы все до некоторой степени заинтересованы. У него есть номера счетов, могу показать список, который он мне вручил.
— Не может быть! — вскричал Самолет. Перфильев достал вчетверо согнутый листок и положил перед Васей.
— Это Крылов выкопал? — с явным волнением произнес Летунов. — Ни фига не поверю! Все засвечено…
— Я не знаю, взял ли он эти номера из кейса Крылова или из других источников, но они точные, верно? Уже этого хватит, чтобы нас сильно подставить. И копии с фиктивных договоров о переводе средств несуществующим фирмам у него есть. Он указал и страны, в которых фирмы зарегистрированы, и их названия, и реквизиты. Причем самое ужасное, с его точки зрения, если информация о фонде хотя бы частично попадет к Вове и тем, кто его поддерживает.
— Тут он прав, — произнес Костыль. — От ментов и полицаев еще можно отмазаться, а от братвы — никогда.
