— А вот и проверим…
Тут Лиза вернулась, выставила графинчик, три чашечки и с удовольствием присела за столик:
— Завсменой в верхний кабак пошел, — заметила она. Пока можно. А то ведь это запрещено к клиентам за столики присаживаться.
— Да мы не надолго, — Железяка глянул на часы.
Ник заметил взгляд и помрачнел настолько, что не сумел этого скрыть. Он всей кожей чувствовал, как истекают последние мгновения свободы.
— Ну, давайте теперь коньяк в деле проверим, — пытаясь спрятать собственное состояние, предложил он. И налил три рюмочки.
— Вообще-то мне нельзя, — засомневалась вслух Лиза, а сама немедленно рюмку взяла, быстренько со всеми чокнулась и не дожидаясь никого махнула..
— Сильно, — похвалил Железяка. — Это у тебя, Лиза, здорово получилось. За тебя.
И они сепаратно чокнулись с Ником.
— А мне? — удивилась Лиза. Налили и ей.
— Извините, ребята, — вдруг произнес Ник. — Можно я вас попрошу выпить за меня.
Лиза и Железяка на него удивленно уставились.
— Только не за то, что у меня доллары по карманам шуршат, — понес Ник. Сам знал, что дает слабину, морозит чушь, но остановиться не мог. — И не за то, что у меня пока паспорт американский в кармане. А за то, что я восемь раз на караван ходил, и за то, что воду на глотки умел делить, и за то, что друзей хоронил…
Словно стараясь прервать себя, Ник выпил, впихнул в себя коньяк, чтобы замолчать. Пара напротив в нерешительности сидели, не зная, пить или нет.
— Извините, ребята, — продышавшись продолжил Ник. — Извините меня. Слабак. Так вдруг жалко себя стало…
— Это ничего, — вступила Лиза. — Это бывает. Давай правда за тебя выпьем. Афганец, да?
Ник кивнул.
— Наверное, страшно там было…
Лиза быстро чокнула рюмку Железяки, потом пустую Ника и выпила тоже. Вслед за ней медленно выцедил коньяк и лейтенант.
— Мне много дадут? — еще раз позволив себе слабость, спросил Ник.
— Мальчики, вы о чем? — удивилась Лиза, глядя на обоих поверх чашечки кофе. Железяка не ответил.
— Ладно, все проблемы завтра, — пошел на попятную Ник. — Не буду вечер портить. Кофе у вас отличный. А в Америке, знаете, бурда бурдой. Что кофе, что чай. Чай, правда, вкусный, бывает. Странно, да?
— Так они обескофеиненный пьют, — объяснила Лиза. — Мне подружка рассказывала, она из «Космополитена» статью перевела. Кофе, оказывается, страшно вредный. Для всего. И для желудка, и для сосудов…
— Дай-ка паспорт, — попросил Железяка и протянул к Нику ладонь.
Ник безропотно, но с ощущением, что жизнь кончилась, вложил в нее свой паспорт…
Сам паспорт, однако, Железяку не заинтересовал. Он раскрыл его, извлек оттуда билет и стал внимательно изучать даты. Наконец, видимо разобравшись, поднял на Ника глаза:
— У тебя чемодан-то собран?
— Какой чемодан? — Ник ничего понять не мог.
— У тебя самолет через два часа.
На это Ник совсем ничего не мог сказать. Он все смотрел на лейтенанта и чувствовал, что глаза наполняются предательскими слезами. А тот еще расплывался в ухмылке.
— А! — догадалась Лиза. — Так у вас ужин прощальный!
— Ну, — ответил ей Железяка. — Прощальный. Хорошая ты девочка, Лиза. Я сейчас должен нашего гостя проводить, потому прощаться нам надо. А вы во сколько сегодня работать заканчиваете?
— Через три часа, — довольно бойко ответила Лиза.
— Я тебя встречать приду, можно? А то сейчас знаешь как на улицах опасно?
* * *
Дальше началась круговерть. Ник принимал душ, который опять был холодным, стеная, вытирался, залеплял ссадины пластырем, собирал вещи, замазывал синяки на лице гримом… Потом, как на иголках, ждал, пока душ примет Железяка.
Ждал и курил.
Наконец тот вышел из ванной и стал натягивать штаны. Пистолет в кармане мешался. Наконец, со. штанами он справился и взялся за рубашку.
— Что это? — вдруг спросил Ник.
Железяка глянул на свою мускулистую руку. Там на плече синела типично афганская татуировка. Горы, лента, звезда…
— Вот так вот, братуха, — развел руками Железяка и, словно стесняясь, отвел глаза. — Я, значит, тоже оттуда. Вот такой вот Железяка… — Он развел руками: —Выходит, что мы с тобой одного поля ягоды. Все мы родом оттуда.
— Так вот что… — наконец понял Ник и почувствовал себя спокойнее, увереннее.
— Ну. Видать не у одного тебя с мозгами напряженка. У меня тоже, как я теперь понимаю, малек жирком подернулись. Своих сдавать нельзя. И не для того тебя твой друг Серега из-под обстрела на себе пер, и не для того тебя дома жена беременная ждет, чтобы тебя лейтенант Мухин к блатной контре посадил… Фигня, не бывать тому. Ты чемоданы уложил?
* * *
Потом Железяка порывался отвезти Ника в аэропорт на угнанном такси, они долго препирались, потом Железяка победил, но оказалось, что шины безнадежно пропороты. Не простили-таки лейтенанту парковки в блатном месте.
Некоторое время Железяка рыскал по району, надеясь встретить «этого штафирку», но, к счастью, не нашел.
Потом ловили такси, и таксисты заламывали такие цены, что Железяка ехать отказывался, а время отлета приближалось.
Ник несколько ошалел от этой кутерьмы, устал смертельно и, в конце концов, чуть не насильно затолкал лейтенанта в машину, где тот мирно задремал…..
* * *
Проснулся он совершенно трезвым, как только машина затормозила и встала. Ник расплатился, и они вылезли из такси.
В аэропорту было сумрачно. За стеклянными стенами смутно угадывались темные силуэты толстобрюхих самолетов. Накрапывал дождь. Перед дверью оба закурили.
Как-то так получалось, что говорить им особенно не о чем. И думал каждый о своем. Железяка думал, что Лиза девушка хорошенькая, милая, но все равно сбежит от него через месяц, а жаль.
Ник хотел бы о чем-нибудь думать, но мысли прыгали, как просыпавшийся на пол кухни рис, мешались…
— Ну, чего молчишь? — наконец спросил Железяка. — Спешить пора. Через десять минут регистрацию заканчивают. Или передумал?
Он сам усмехнулся своей шутке.
— Знаешь, лейтенант, снова все на сон похоже, — медленно проговорил Ник, пытаясь сформулировать неясное ощущение. — У меня вся жизнь из таких снов.
Детский дом — сон, завод — сон, Афган — сон, плен страшный сон. И Америка теперь сном кажется. Знаешь, как бывает, вспомнишь что-нибудь и не веришь, что все это с тобой произошло…
— Завидую-я тебе. Что ж делать, давай, спи себе дальше. Если сможешь.
— Спасибо тебе, — выдавил Ник слова, которые все никак не мог собраться произнести.
— На здоровье. Ладно, давай, двигай… Железяка подтолкнул его к стойке регистрации. Ник протянул усталой девахе в форме стюардессы свой билет и вновь повернулся к Железяке:
— Слушай, а как тебя зовут?. — Железяка, я ж говорил.
— Гражданин Маккензи, — делая неправильное ударение вдруг подала голос деваха. — Ваш багаж нашли. Получите его у пятой стойки.
— Какой багаж? — искренно удивился Ник.
— Вот, — деваха потрясла билетом. — Все три места. Получите у пятой стойки. Это в том конце зала.
— Что за багаж? — спросил Железяка.
— Ой! — вспомнил Ник и даже присел с досады. — Это жена моя гуманитарную помощь собирала!.. Девушка, ну его ей-богу, у меня самолет через четверть часа.
— А! — вдруг в голос заголосила деваха. — Вам багаж некогда получать, а на нас все шишки сыплются! У нас, между прочим, он оприходован как утерянный, мы с ним что делать должны?
По всему получалось, что деваха завелась с такой силой, что остановить ее будет нельзя.
— Слушай, — обратился Ник к Железяке, отрывая листок с багажными квитанциями. — Будь другом, возьми этот багаж чертов, а? Ну, раздашь кому что, Лизе что-нибудь подаришь. Возьми, а?
— А там много? — подозрительно спросил лейтенант, крутя в руках листок.
— Да нет, вот такая сумочка, — Ник показал руками. — Там, кстати, одно платьице есть, синенькое, Лизе будет как раз. Возьми, а то меня эта стерва в самолет не пустит…
— Ну ладно, — он нерешительно пошел к далекой пятой стойке.
Ник хотел его дождаться, но непременная толпа уже заталкивала его в проход к паспортному контролю.
— Эй! — крикнул он. — Лейтенант, ты не сказал!
— Чего? — обернулся Железяка.
— Зовут тебя как?
Было глупо перекрикиваться через весь зал, но протиснуться друг к другу оказывалось невозможным.
— Вячеслав Михайлович! — гаркнул Железяка и приосанился. Но потом гонор с себя скинул и добавил, впрочем, столь же зычно:
— Слава. А что?
Ника он уже рассмотреть не мог, но из толпы очень ясно услышал его голос:
— Ничего! Просто я теперь знаю, как будут звать моего сына!
На Железяку начали оглядываться, да он и сам растерялся. Потоптался на месте, не зная, куда деть руки, попытался прикурить, но вовремя заметил постовых милиционеров, и, что-то вдруг решив, двинулся в их сторону.
