– Тебе еще мало? – перекатывая во рту жвачку, спросил солдат и с разворота ударил Дика ботинком по лицу. Дик, слишком легкий и тщедушный по сравнению с солдатом, отлетел на несколько шагов и упал на спину. Опять раздались аплодисменты солдат, стоящих вокруг «ринга». Мужество вакуэро все еще не было сломлено, и мой друг, размазывая по лицу кровь, опять поднялся на ноги.
Сделав над собой усилие и едва не застонав от боли, я встал и толкнул солдата в спину.
– Хватит! Уже места нет, куда б медаль повесить…
– Еще один оклемался! – радостно взревел солдат, повернувшись ко мне. – Может, и ты хочешь?
Я молча обнял Дика за плечо и вывел с «ринга». Вакуэро пытался было противиться, но это сопротивление я сломил легко.
Мы ковыляли по пустырю, находящемуся между пирсом и воротами. Немногое изменилось с того момента, когда Маттос разрешил мне пройти на базу: теперь ворота были закрыты наглухо, напротив них с винтовками наизготове стояло несколько солдат, а у пирса, рядом с полицейским катером, стояла баржа.
– Что ты тут делаешь? – глухим голосом спросил я. Вопрос был дежурным. Мы с Диком находились в стане врага, оба прекрасно понимали свое состояние, и говорить, собственно, было не о чем.
– Он опять перехитрил меня, – вытирая кровавые сопли, сказал Дик, часто сплевывая красной слюной. – Гонсалеса на катере не оказалось. Там был только его восковой двойник. Я размазал его голову по палубе, а потом на меня навалилась целая свора… Посмотри, у меня нос нормальный? До свадьбы заживет?
– Заживет, – ответил я.
– Они дрались не по правилам, – продолжал Дик. – Да и весовая категория у меня не та… Вот, смотри, зуб выбили.
И он приподнял пальцами верхнюю губу, показывая мне отсутствующий элемент во рту.
– Как ты думаешь, а вставить зуб – это будет дорого стоить?
– Ты Влада здесь не видел? – спросил я, выясняя, знает ли Дик, что на острове находится Мария.
– Влада? – удивился Дик. – А разве он здесь?
Не знает, с облегчением подумал я.
– Что здесь было? – пытался я восстановить пробел в памяти. – Медики вышли?
– Нет, кроме «мамочек», никто не вышел, – ответил Дик.
– А почему ворота закрыли?
– Августино отказался говорить с комиссаром. Он ждет прибытия каких-то миротворческих сил. И Маттос приказал закрыть ворота, оцепить всю базу и никого оттуда не выпускать.
– Понятно. Все понятно, – прошептал я, глядя на белую стену. – Мы здесь никому не нужны, на нас уже никто не обращает внимания. И это очень кстати. Ты поможешь мне пробраться внутрь.
– Внутрь? – Дик вытянул лицо. – Ты взбесился? Лучше давай проберемся на баржу к «мамочкам». Во-первых, разыщем нашу Нику, и, во-вторых, отдохнем душой и телом.
– Я должен попасть на базу, Дик, – повторил я. – Там осталась моя жена.
– А? Жена?
Мои слова совершенно сбили вакуэро с толку. Он почесал затылок, шмыгнул носом, как-то подозрительно взглянул на меня и осторожно уточнил:
– А разве у тебя… э-э-э…
– Пойдем, времени совсем не осталось. Покажешь, как ты взбирался на этот забор…
В этот момент на полицейском катере пронзительно завыла сирена, заглушив мои последние слова. От дурного воя мне стало не по себе, а в душу закралось леденящее чувство тревоги.
– Внимание! – раздался из мегафона голос комиссара. – Всем войскам, стоящим в оцеплении базы! Немедленно отойти от стены на сто метров. Повторяю…
– Отлично! – крикнул я и толкнул Дика в спину. – Хоть в этом повезло!
Мы добежали до нагромождения прибрежных камней. Здесь, где лесные заросли вплетались в каменный завал, нас уже никто не мог увидеть. Белая стена терялась среди обломков скал, которые по высоте почти достигали ее верхнего среза.
– Здесь, – махнул рукой Дик, показывая на полосатую тряпку, застрявшую в колючей проволоке, которая когда-то служила вакуэро пончо.
Прыгая с камня на камень, я приблизился к стене. В этом месте высота ее была таковой, что если бы я встал на плечи Дика, то дотянулся бы до верхнего края.
– Что это? – насторожился я, прислушиваясь к тихому свистящему гулу.
Дик поднял голову, открыл рот и на мгновение замер.
– Кажется, самолет, – предположил он. – Давай-ка ты меня подсадишь, так как я легче тебя, а потом я тебе сверху подам край пончо.
Я не стал спорить.
– Ближе к стене! – командовал Дик. – Присядь, а то я так высоко не смогу задрать ногу!
Я рассеянно выполнял его команды, прислушиваясь к далекому гулу самолета, который то затихал, теряясь в шуме прибоя, то вдруг усиливался, меняя тембр, словно высоко в небе выполнял фигуры пилотажа.
Дик оказался таким легким, что я попросту закинул его на стену, резко распрямив ноги. Он сделал неосторожное движение и распорол о проволоку руку. Задрав голову, я смотрел, как он выпутывает штанину из острых крючков и как белую стену бомбят красные капли крови.
– Ну, что там? – поторопил я, глядя снизу вверх на потертые подошвы и каблуки ботинок Дика.
– Сейчас! – отозвался Дик. Он уже примял ногами несколько спиралей проволоки, проделав проход, и отцеплял пончо.
Вдруг нам на головы обрушился страшный грохот, от которого, казалось, вот-вот оборвутся внутренности. Свист, треск, шум, слитые воедино и доведенные до непереносимых пределов, молнией разорвали воздух. Я интуитивно втянул голову в плечи и увидел, как над кронами деревьев пролетел серебристый «Фантом» с белой звездой в синем круге и с сигарообразными подвесками на крыльях, сверкнул брюшком и, сделав головокружительный крен, ушел в сторону моря.
– Ты видел?! Ты видел?! – вдруг закричал Дик с таким сумасшедшим восторгом, что я испугался, как бы он не свалился мне на голову. – Бортовой номер «восемнадцать-тридцать шесть»! Это мой друг Макс Джеймс! Это он пролетел на своем самолете! Надо срочно подать ему сигнал! Он увидит меня из кабины и узнает! Может быть, он уже увидел меня и узнал и сейчас вернется и подаст мне знак!
Я не разделял восторга Дика и с тревогой смотрел на темнеющий горизонт, вдоль которого беззвучно скользила серебристая полоска. «Фантом» облетал по огромной дуге остров, чтобы опять выйти на ту же глиссаду.
– Поторопимся! – крикнул я Дику. – Кидай пончо!
Небо быстро темнело, ветер крепчал с каждой минутой, и верхушки деревьев со скрипом раскачивались из стороны в сторону. Я схватился за полосатую тряпку, перенес на нее всю тяжесть своего тела, и она угрожающе затрещала. Я только успел подтянуться и схватиться одной рукой за верхний срез стены, как пончо лопнуло в том месте, где было отверстие для головы.
Обдирая грудь о неровный бетонный край, я залез на стену, стараясь не задеть острых крючков проволоки. Дик, уступая мне место, повис на руках, а потом спрыгнул уже на территорию базы и, вскочив на ноги, быстро побежал через заросли парка на аллею. Он все время махал руками и что-то кричал, но его голос безнадежно утонул в грохоте самолетного двигателя.
Разлапистое серебристое чудовище пронеслось над моей головой, отчего все вокруг задрожало, и, показав на мгновение два острых огненных конуса, вырывающихся из сопел, «Фантом» снова лег набок, уходя в сторону. Я думал, что он лишь пронесется над базой, как и в первый раз, пугая ее грохотом, но вдруг, к моему ужасу, раздался мощный взрыв, и на том месте, где мгновение назад стоял флигель Августино, заклубился огненно-черный шар, раскидывающий вокруг себя обломки постройки.
Я не помню – слез или свалился со стены. Земля приблизилась ко мне и ударила по физиономии. Вскочив на ноги, я с криком побежал через заросли.
– Ди-ик!! – орал я, срывая голос. – Останови его!! Только не лабораторию!! Только не лабораторию!!
Я ни во что не верил, но несчастный, побитый вакуэро вдруг стал для меня самым могучим и властным человеком, от воли которого зависело очень многое в моей жизни, и я бежал через заросли, не видя ничего, кроме хлещущих мне по лицу веток, умоляя Дика сделать невозможное. Я выбежал на аллею в тот момент, когда «Фантом» прогрохотал надо мной в третий раз. Чудовищная тень, отравляя воздух металлической гарью, как гигантский скат проплыла над аллеей. Я успел увидеть Дика. Он стоял перед мраморными колоннами лаборатории, смотрел на «Фантом» и прыгал на месте, как мальчишка, махал руками, и рот его не закрывался. Я замер. У меня остановились дыхание, сердце и мысли.
Мощный взрыв в мгновение разметал лабораторию, вырвав ее из земли вместе с деревьями, землей и травой. Ударная волна смела меня, как тугая струя воды смывает мыльный пузырь. Смешавшись с землей, камнями и обломками деревьев, я полетел в ад. И уже не было боли и страха; я стал тряпкой, куском рваной одежды; и меня кинуло на кусты, присыпало землей и обволокло дымом.
Звон в ушах стоял такой, словно моя голова была церковным колоколом, и звонарь не жалел сил, кидая многопудовый язык на мое темя. Казалось, что «Фантом» не улетел, он, как вертолет, завис над Диком, и отличный парень, пилот первого класса Макс Джеймс, высунувшись из окошка кабины, машет вакуэро рукой и приглашает его в свою вашингтонскую квартиру, из окон которой виден Капитолий, а Дик, приплясывая под днищем самолета, размахивает руками и кричит: «А мне не верили! Мне никто не верил!» И уже Анна машет мне из пилотской кабины синим платочком, а отличный парень Макс Джеймс сбрасывает веревочную лесенку, и мы с Диком поднимаемся по ней в уютную кабину, пахнущую кожей и электроникой, и остров, похожий на зеленую кляксу, стремительно уменьшается в размерах, на его контур наслаиваются облака, и все тает, как сон…
