— Значит, — хмыкнул я, — мне кто-то трепанацию сделал, пришил в мозг радиостанцию, а я и не заметил? И кто же?
— Насчет трепанации у тебя наивные представления. Ты, друг, языком трепанацию разводишь… Не думай, что тебе зубило к голове приставили и кувалдой черепушку открыли. Тебе ввели коллоидный раствор, несколько сотых миллилитра, через отверстие диаметром в несколько микрон, просверленное лазером с высокоточной фокусировкой. Этот коллоидный раствор, заполнив определенную группу клеток, отвердел до состояния полужидкого кристалла, причем в нем его кристаллическая решетка имеет заранее заданные свойства и работает как микросхема, подпитываясь от энергопотенциала клеток мозга. Не знаю, как это сумели сделать, но сделали. Может быть, этот профессор с острова Хайди, который изобрел «Зомби-7» и подверг такой же операции любовниц Лопеса по заданию Хорхе дель Браво, кому-то свою технологию сумел тайком переправить, или ее выкрали с помощью прорывных программ Джералда Купера-младшего. Но только эта технология никуда не пропала и действует. Вот, смотри.
Чудо-юдо жестом профессионального фокусника выдернул из какой-то папки два листа бумаги.
— Узнаешь?
— По-моему, это моя томограмма…
— Пять с плюсом. А это что?
— Второй экземпляр, да? — я догадался, что это не так, но не подал виду. Очень хотелось подыграть Чудо-юду.
— А вот фиг вы угадали, товарищ майор! — приблатненно покривлялся отец. — Это ваша новая подруга Кармела.
Я ждал чего-то такого, прикидывал, помнится, еще во время своего странного отделения от тела позапрошлой ночью, но то были прикидки, а то, что выложил на стол Чудо-юдо, было фактом. Но я-то грешил на папашу, подозревая в манипуляциях, а теперь выходит, что это не он… Или все-таки врет? Уж больно хорошо разобрался в том, как нам закачали растворы, превратили их в микросхемы на полужидких кристаллах…
— Между прочим, — заметил я упрямо, — ты еще не ответил на мой вопрос. Ты был «главным камуфляжником» или нет?
— Нет, — сердито ответил Чудо-юдо, и я ему почему-то поверил. — Но я очень дорого дал бы, чтобы узнать, кто он. Конечно, это может быть просто виртуальный образ, которого во плоти и во крови не существует. Тебя поместили внутрь компьютерной игры и познакомили с ожившей картинкой. Но даже если это так, кто-то за ним должен стоять. Ты утверждаешь, что видел его глаза?
— Да. Усталые такие… Но сейчас я уже помню их смутно.
— В принципе, этот эпизод можно найти, если как следует поискать у тебя в памяти, что, правда, ничего не решит и мало что даст. Наверно, можно построить модель, если вытащить из твоей памяти достаточно точное изображение, пусть даже с маской на лице, где видны только глаза. Потом попробовать поискать оригинал… Нет, это все напрасная трата времени. Если ты видел живого человека, то на нем мог быть, кроме маски, еще и пластический грим, вроде того, что тебе налеплял Соломонович, а если это был искусственный виртуальный образ, то там тебе могли хоть Клинтона показать, хоть Берию… И вообще, друг мой, нам сейчас гораздо важнее заняться перстеньками. В этих побрякушках кроется что-то очень интересное. И опасное.
— Ну, я-то об этом давно догадываюсь… — язвить в данном случае было безопасно, и Чудо-юдо только ухмыльнулся.
— Разумеется, ты ведь за ними еще в семнадцатом веке охотился. Но знаешь ли ты, сын мой, сколькими НЕВЕРОЯТНЫМИ свойствами обладают оные перстни? Самое первое. Берем перстень, кладем на белый лист бумаги, ставим настольную лампу справа… Ну, ты видишь что-нибудь необычное?
— Ну что? Блестит…
— Балбес ты, Димуля. «Блестит»! Да, он блестит. Но он ведь тени не отбрасывает…
Вот тебе и на! Слона-то я и не приметил… Действительно, как ни вертел вокруг перстенька лампу Чудо-юдо, тени на белом бумажном листе не появлялось. Раньше я знал из фильмов ужасов, что вроде бы вампиры не отбрасывают тени и в зеркале не отражаются. Но в натуре такое явление видел в первый раз.
— Странно, правда? — испытующе спросил отец. — С одной стороны, перстень блестит, то есть отражает свет, с другой — не отбрасывает тени, то есть обладает не существующей в природе идеальной прозрачностью. С точки зрения физики этого не может быть, потому что не может быть никогда. А оно есть… Еще одно свойство, которого не бывает. Я эти перстеньки попробовал просветить рентгеном. И… ничего не увидел. Их попросту нет! Ни на экране, ни на снимке. Хотя металлы, как известно, прекрасно отражают рентгеновские лучи, и доктора уже сто лет, как обнаруживают с помощью рентгена разные металлические предметы, которые гуманоиды типа Баринова Дмитрия и Кармелюк Татьяны влепляют своим собратьям по разуму из огнестрельного оружия. А это излучение намного более жесткое, чем свет, с совершенно иными характеристиками… Наконец, третье. Сколько, по-твоему, весит перстенек?
Я подкинул на ладони перстень с вдавленным плюсом.
— Граммов десять.
— Проверим? — Чудо-юдо вынул из стола рычажные весы, взятые, видимо, из фотолаборатории, где братец Мишенька изредка развлекался, печатая цветные снимки, отщелканные на разных гульбищах и оргиях.
Отец положил на одну чашку весов десятиграммовую гирьку, а на другую — перстень. Перстень был заметно больше гирьки по линейным размерам, но гирька его перетянула.
— Ну, тогда семь граммов, — поправился я. Отец взял пятиграммовую и двухграммовую гирьки. Чашка с гирьками осталась внизу.
— Пять? — это предложил сам Чудо-юдо, снимая пинцетом двухграммовую. — А может, вообще — ноль?
Когда он снял с весов и пятиграммовую гирьку, чашки выровнялись.
— Может, одна чашка тяжелее другой? — предположил я, хотя догадывался, что это не так. Отец, ни слова не говоря, уравновесил десятиграммовую гирьку двумя пятиграммовыми. Из этого следовало, что перстень НЕ ИМЕЛ МАССЫ.
— Значит, он ничего не весит? — спросил я. — Ты все это открыл?
— Нет, не я, — Чудо-юдо постучал пальцем по коричневой тетради. — Это было известно минимум полвека назад.
— И кому же, интересно знать?
— Как ни странно, человеку, с которым ты уже однажды имел дело. Точнее, ты имел дело с его останками. Если признать, что ты действительно побывал на Малых Антильских островах, а не увидел во сне представление на эту тему… Помнишь Алоиза Эрлиха?
Подземная база — объект Х-45, — нашпигованная оружием и взрывчаткой, сохранившая в своем чреве даже раскуроченную союзными бомбами подлодку «U-315», помнилась мне очень отчетливо. Правда, крепче всего вспомнилась прогулка по минам, но и пещеру с сокровищами пирата Эванса я в памяти не стер, особенно тот момент, когда захлопнулась стальная дверь, и я уже думал, что мне придется разделить судьбу гауптштурмфюрера СС Алоиза Эрлиха. Да, я ведь ему в какой-то степени жизнью обязан. Семь лет он с упорством рубил себе дорогу через гранитную скалу обыкновенной киркой. И если бы не те 28 или 30 метров, которые он продолбил, но так и не смог выйти на волю, я бы не сумел выбраться из пещеры до прихода молодцов Хорсфилда, а может, и застрелился бы сдуру…
— Помню, конечно, — ответил я на вопрос Чудо-юда. — Он завещал все сокровища Эванса первому, кто доберется до его пещеры.
— Очень хорошо, что ты помнишь… — отец пробарабанил пальцами по тетрадке в коричневом переплете. — Так вот, эта тетрадка принадлежала ему. К сожалению, старшина Бахмаченко, должно быть, имел дефицит в курительной и туалетной бумаге, а потому немало листов повыдирал, и только чудом осталось несколько обрывков текста. Вот по ним я вчера вечером и прошелся…
— Это что, дневник? — спросил я.
— Нет, это рабочие записи. Они датированы 1944 годом, когда Эрлих работал в лаборатории V-5 на подземном заводе «Зигфрид». Это там, где ты когда-то служил в армии. Что делали на самом заводе, по этим отрывкам неясно, но зато четко говорится, что V-5 никак не была связана с его основной деятельностью. Тетрадь имеет пометку «совершенно секретно» и в лучшие времена была прошита, опечатана, имела пронумерованный листаж. Где ее нашел Бахмаченко и почему не передал «органам», как вывез из Германии при демобилизации — неизвестно. У него теперь не спросишь. А вот то, что Алоиз Эрлих в свое время открыл несколько невероятных свойств у перстней и доложил о них высшему руководству
— тут прослеживается четко. И то, что его включили в состав комиссии бригаденфюрера Хорста Бернгарда, занимавшейся инвентаризацией ценностей, найденных на объекте Х-45, — прямое тому следствие.
— Ты перевел эти отрывки? А то я немецкого почти не знаю…
— На, прочти. Я их распечатал.
Чудо-юдо подал мне несколько листов, отпечатанных на принтере. Я углубился в чтение. Первый отрывок был малопонятен и показался неинтересным. В нем было всего несколько строчек:
«NaOH — прекратить. Уже ясно, что не взаимодействует.
HCl — тоже.
Попробовать электролиз в среде NaCl при токе от 1 до 10 ампер и напряжении от 1 до 10 вольт».
