— Почему ты меня сразу не разбудил?
— Я вернулся только в полпятого. Отвезти тебя домой все равно бы не смог — не то состояние. Хочешь вишен?
Состояние его действительно было так себе: весь расхристанный, движения заторможенны, голос — тусклый и неживой.
— Где же ты был всю ночь?
— У Коркоранов.
— Только не говори, что вы все это время пили.
— Как же иначе.
— Что, до четырех утра?
— Когда мы уходили, они еще даже не думали закругляться. В ванне стояло пять или шесть ящиков пива.
— Вот уж не знал, что там намечается веселье.
— Это было пожертвование от «Фуд-кинга». Пиво, я имею в виду. Мистер Коркоран с Брейди заехали на склад и привезли часть партии в номер.
— Где они, кстати, остановились?
— Понятия не имею, — механически ответил он. — Один из этих огромных приплюснутых мотелей с неоновыми вывесками. Крысиная дыра без намека на сервис. Все комнаты смежные, в каждой работал телевизор — никакого спасения. Хью притащил с собой детей — эта погань без остановки верещала и кидалась чипсами. Настоящий ад… Нет, правда, — возразил он без тени юмора, когда я начал смеяться, — мне кажется, после этой ночи я способен пережить все, что угодно. Хоть ядерную войну. Наверное, даже смог бы прыгнуть с парашютом. Стоило мне на секунду отлучиться, кто-то из маленьких дегенератов взял мой любимый шарф и завернул в него куриную ножку. Помнишь тот чудный шелковый шарф с узором из часов? Теперь его только выбросить.
— Они были очень расстроены?
— Кто, Коркораны? Скажешь тоже. Они даже не заметили.
— Вообще-то я не про шарф.
— А-а… — Он закинул в рот очередную вишенку. — Да, в каком-то смысле да. Ни о чем другом практически не говорили, но я бы не сказал, что они прямо-таки все извелись. Мистер Коркоран то горевал и расхаживал кругами по комнате, то вдруг начинал играть с мелюзгой и угощать всех пивом.
— Марион там была?
— Да, и Клоук тоже. В какой-то момент он куда-то поехал с Брейди и Патриком, а когда они вернулись, от них за версту несло травой. Мы с Генри всю ночь просидели на батарее, развлекая мистера Коркорана. Камилла, кажется, пошла поздороваться с семейством Хью и как в воду канула. Что приключилось с Чарльзом, даже не знаю.
Помолчав, Фрэнсис мотнул головой:
— Странно… Тебя никогда не посещала жуткая мысль, до чего это все забавно?
— По-моему, ничего особо забавного здесь нет.
— Да, пожалуй, — отозвался он, прикуривая сигарету; руки у него слегка дрожали. — Кстати, мистер Коркоран сказал, что завтра сюда прибывает Национальная гвардия. Ох, какой все-таки бардак…
Я поймал себя на том, что смотрю на банку с вишнями, не вполне осознавая, что это за предмет.
— Зачем ты это ешь?
— Не знаю, — ответил Фрэнсис, заглянув внутрь. — Гадость и вправду редкостная.
— Так выкинь.
Он толкнул оконную ручку, и рама со скрежетом поползла вверх. Мне в лицо ударила струя холодного воздуха.
— Эй, ты что?!
Он выбросил банку наружу и налег всем весом на раму, я подошел помочь. Наконец та с грохотом захлопнулась. Опершись о подоконник, мы стояли переводя дух. Вишневый сок прочертил на снегу пунктирную дугу.
— Кадр, достойный Кокто, не находишь? — обронил Фрэнсис. — Честно говоря, я валюсь с ног, так что, извини, меня ждет ванна.
Он набирал воду, а я одевался в прихожей, когда зазвонил телефон.
Это был Генри:
— О, извини, я думал, что набрал номер Фрэнсиса.
— Так и есть, подожди секунду.
Я положил трубку и позвал его. Фрэнсис вышел из ванной в трусах и майке, щеки у него были в пене, в руке он держал станок.
— Кто это?
— Генри.
— Скажи ему, что я в ванной.
— Он в ванной.
— Как бы не так, — ответил Генри. — Он стоит рядом с тобой. Его очень хорошо слышно.
Я передал трубку, Фрэнсис поднес ее к уху, держа на расстоянии, чтобы не заляпать пеной. Послышалась речь Генри, и секунду спустя сонные глаза Фрэнсиса округлились:
— О нет, только не я.
Вновь голос Генри, повелительный и недовольный.
— Нет, Генри, абсолютно серьезно — я устал и ложусь спать. Делай что хочешь, но…
Вдруг Фрэнсис изменился в лице и, громко выругавшись, припечатал трубку к телефону с такой силой, что тот жалобно звякнул.
— Что такое?
Фрэнсис сверлил взглядом несчастный телефон:
— Черт бы его побрал. Даже не дослушал.
— Так что случилось?
— Он хочет, чтоб мы снова шли месить снег с этой треклятой поисковой командой. Прямо сейчас! Но я не он, я не могу не спать неделю напролет!
— Сейчас? Но ведь еще совсем рано?
— Он говорит, они начали уже час назад. Чтоб его… Нет, он хоть когда-нибудь спит?!
Мы еще не говорили о том недавнем случае в моей комнате, и в навевающей дрему тишине машины я почувствовал, что нужно прояснить ситуацию.
— Слушай, Фрэнсис…
— Да?
— Мне подумалось, что лучше выяснить все без обиняков. Знаешь, вообще-то ты меня не очень привлекаешь. Э-э… То есть пойми меня правильно, не то чтобы…
— Какое совпадение, — безучастно произнес он. — Вообще-то ты меня тоже.
— Но…
— Ты подвернулся в неудачный момент, вот и все.
Остаток пути до кампуса мы проехали в довольно-таки неприятном молчании.
За минувшие двенадцать часов поиски, судя по всему, вышли на новый виток. Теперь вокруг сновали сотни людей: люди в униформе, люди с собаками, камерами и мегафонами, люди, которые покупали булочки в передвижной закусочной и пытались что-нибудь разглядеть сквозь тонированные стекла фургонов с телевидения (помимо «ЭкшнНьюз-12» прибыли два канала, один из них — бостонский), припаркованных на лужайке вместе с десятками не поместившихся на стоянке машин.
Мы нашли Генри на портике Общин. Он увлеченно читал переплетенную в пергамент книжицу на каком-то восточном языке. Чуть поодаль, развалясь на скамейке как парочка тинейджеров, передавали друг другу стаканчик с кофе сонные, взъерошенные близнецы.
— О, доброе утро, — оторвавшись от книги, поздоровался Генри, когда Фрэнсис со злобной миной пнул его в ступню.
— Как только у тебя язык поворачивается? Я и пяти минут сегодня не поспал! У меня во рту уже три дня ни крошки не было!
Заложив страницу ленточкой, Генри сунул книгу в нагрудный карман.
— Ну, тогда пойди купи себе какую-нибудь плюшку, — предложил он дружеским тоном.
— У меня нет денег.
— Я тебе дам.
— Не хочу я никаких вонючих плюшек!
Я оставил их вдвоем и подсел к близнецам.
— Ты вчера полжизни потерял, — сообщил Чарльз.
— Я уже понял.
— Жена Хью показывала нам детские фото полтора часа подряд.
— Если не дольше, — сказала Камилла. — А Генри пил пиво из банки.
Мы помолчали.
— Ну, а ты чем занимался? — спросил Чарльз.
— Ничем особенным. Фильм смотрел по телику.
Близнецы сразу оживились:
— Правда? Какой? Про столкновение планет?
— Мы тоже смотрели вполглаза, пока кто-то не переключил на другой канал, — сказала Камилла.
— Чем все закончилось?
— А вы до какого места досмотрели?
— До лаборатории в горах, когда эти юные энтузиасты насели на того старого циника, который все знал, но не хотел помогать.
Я пересказывал развязку, когда вдруг из толпы вынырнул Клоук. Я замолчал, ожидая, что он подойдет к нам, но он только кивнул и направился к Генри. Я напряг слух.
— Слушай, так и не удалось вчера с тобой толком поговорить, — донеслись до меня слова Клоука. — Я связался с теми парнями в Нью-Йорке — Банни там не было.
Генри ответил не сразу:
— Мне казалось, ты говорил, что с ними нельзя связаться.
— Да нет, так-то можно, просто заморочно. Но я говорю, они его все равно не видели.
— Откуда ты знаешь?
— Что?
— Мне казалось, ты говорил, что им нельзя верить ни капли.
— Я такое говорил?
— Да.
— Короче, слушай сюда, — сказал Клоук, снимая темные очки. — Эти ребята не врут. Как-то не сразу об этом подумал, ну да ладно, сейчас доперло — в Нью-Йорке Банни попал во все газеты. Так вот, если б они что-то с ним сделали, то уж точно не сидели б сейчас там у себя и не трепались бы со мной по телефону.
