В условиях равных возможностей. Цивилизованно, а не по-бандитски, из-под полы.
— Вы сами толкнули Россию на этот путь. Я не оправдываю подпольной торговли. Но не говорите мне о равных возможностях. Вы перекрываете нам кислород везде, где только можете.
— Да, мы защищаем наших товаропроизводителей. И используем для этого все средства. Законные. У России таких возможностей меньше? Мне очень жаль, но это ваши проблемы. Мы с симпатией относимся к новой России. Но интересы Соединенных Штатов для нас важней. А теперь к делу, полковник. Мы хотим, чтобы вы довели до сведения вашего руководства, что мы намерены предпринять самые жесткие меры для пресечения подпольной торговли оружием. Сейчас речь идет о ваших истребителях и об их поставках талибам. Мы разрабатываем широкомасштабную операцию. Суть ее в следующем. Первый же российский истребитель, который поступит к талибам, будет перехвачен. Какими бы каналами вы ни воспользовались. Этот факт мы сделаем достоянием мировой общественности. Последствия просчитать нетрудно. Россия лишится даже тех рынков сбыта оружия, на которые она сумела прорваться. Не исключены жесткие международные санкции. Вы не сможете рассчитывать ни на какие кредиты. Вы лишитесь и частных инвестиций. Ни один серьезный бизнесмен не рискнет иметь дело с криминальным режимом. А именно такая репутация будет у России. Есть ли у вас сомнения в точности этого прогноза, полковник?
— Нет.
— Может возникнуть вопрос: почему мы вас об этом заранее предупреждаем? Ответ такой. Мы не хотим загонять Россию в угол. Мы не хотим дестабилизировать обстановку в вашей стране. Это откроет путь к власти красным. Но и с существующим положением мы мириться не можем. Производство и торговля вооружениями — это бизнес с годовым оборотом в десятки миллиардов долларов, он дает Америке миллионы рабочих мест. На таком уровне экономика предопределяет политику. Коммунистическая Россия не лучшая перспектива для Америки и всего мира. Но мы готовы пойти на это. В нашей решимости ни у кого не должно быть ни малейших сомнений. Ни малейших, полковник. Это вы и должны довести до сведения вашего руководства.
— Я это сделаю.
— У вас есть вопросы?
— Только один. По каким каналам наши самолеты поступают к талибам?
— Скажу лишь одно. Можете исключить вариант с третьими странами. Ни Индия, ни Вьетнам, ни Китай ваших истребителей талибам не перепродают. Это прямые поставки. Большего я вам сказать не могу.
— Спасибо и за это.
— Вы огорчены? Но не вы же за это ответственны.
— Это, конечно, утешает. Но не слишком сильно.
— Почему? Я этого не понимаю.
— Сколько вам лет, Джеф?
— Тридцать четыре.
— Хороший возраст.
— Расслабьтесь, полковник. Выключите диктофон, и давайте просто погуляем по этому прекрасному городу. Весной все города прекрасны.
Конец записи.
* * *
Место контакта: Будапешт.
Время контакта: от 23 часов 4 мая до 02 часов 5 мая.
Участники контакта: полковник Голубков, начальник оперативного отдела УПСМ, командор Джеффри Коллинз, заместитель начальника информационно-аналитического директората Центрального разведывательного управления США".
* * *
Лейтенант Ермаков закрыл файл. Странно. С записью этого разговора начальник управления наверняка был знаком. И даже саму пленку, скорее всего, прослушал сразу после возвращения полковника Голубкова из Будапешта. Для чего же он снова перечитывает расшифровку? Не от нечего же делать. Ночью. Каким-то образом это связано с шифрограммой о десантировании группы Пастухова в исходную точку маршрута? Какого маршрута? «Жалко парня». Ничего не понятно, сплошные загадки.
Но на каждую загадку есть разгадка. Юрий ввел в подстроку для поиска по всей директории: «Тали бы». Компьютер ответил: «Нет вхождения для поискового контекста». Юрий запросил: «Пастухов». Тот же ответ. «Коллинз». Аналогично.
Крепкий орешек, с ходу не разгрызешь. И главное — не ясно, с какого боку к нему подбираться.
Ни на что особенно не рассчитывая, Юрий набрал: «Джеф».
Ну вот, совсем другое дело.
"Совершенно секретно
Начальнику УПСМ генерал-лейтенанту Нифонтову
После того как по просьбе Джефа я выключил диктофон, он сказал, что хочет поделиться со мной конфиденциальной информацией, полученной в процессе подготовки упомянутой в нашем разговоре операции, а я сам должен буду решить, следует ли доводить ее до сведения моего руководства.
Информация следующая.
Около года назад в Иркутске потерпел катастрофу самолет «Руслан», перевозивший во Вьетнам два истребителя Су-27. Это событие широко освещалось в российских и мировых СМИ. Аналитики ЦРУ обратили внимание, что после этой катастрофы кривая поступления российских боевых самолетов талибам пошла на снижение.
В январе с. г. аэрокосмическая разведка США зафиксировала в районе хребта Алатау взрыв российского грузового самолета типа «Антей», следовавшего от аэродрома загрузки в Восточной Сибири по направлению к Индии обычным для этих маршрутов воздушным коридором. Никакой информации об этой авиакатастрофе российской стороной не было обнародовано, но агентурным путем от источника в австрийской страховой компании «Трансинвест» было установлено, что на борту «Антея» находились два самолета МиГ-29М, предназначенные для Индии. После этой катастрофы поступления российских штурмовиков в военные формирования движения Талибан временно прекратились, а затем возобновились в значительно меньших объемах.
Джеф сказал, что вывод напрашивается сам собой, но он начал этот разговор не для того, чтобы подвести нас к нему. Речь идет совсем о другом аспекте проблемы.
Вскоре после катастрофы «Руслана» в Иркутске в лос-анжелесское отделение ФБР обратился профессор Калифорнийского университета, бывший российский гражданин Ефимов и рассказал о разговоре, который состоялся у него в Нью-Йорке во время международного научного симпозиума, посвященного проблемам телерадиокоммуникаций. Человек, который представился членом российской делегации Дубовым, предложил Ефимову вернуться в Москву и заверил, что ему будут предоставлены все возможности для научной работы. Он сказал, что в свое время идеи Ефимова не были по достоинству оценены, но сейчас ситуация изменилась и талант Ефимова будет востребован в полной мере. Дубов сообщил также, что в полное распоряжение Ефимова будет предоставлена лаборатория с новейшим оборудованием, испытательный полигон и необходимый штат сотрудников. Он дал понять, что ему известно о разногласиях, возникших у Ефимова с его американскими работодателями в части направления его научных исследований. В России он будет заниматься лишь тем, что считает нужным. В разговоре Дубов апеллировал к чувству патриотизма, сказал, что не сомневается в том, что Ефимов откликнется на призыв своей Родины, которая переживает сейчас трудные времена.
В ответ на это Ефимов заявил, что ни о каком возвращении в Россию он и слышать не хочет, с него хватит того, что об него почти тридцать лет вытирали ноги и что он не верит, что к власти в России пришли люди, умеющие уважать человеческую личность, иначе страна не оказалась бы в таком скотском положении, в каком она находится сейчас. Он добавил, что в России остались его единомышленники и ученики, а если они вынуждены сейчас заниматься уличной торговлей или собирать по помойкам пустые бутылки, он за это ответственности не несет.
По утверждению Ефимова, на этом он прекратил разговор. Вернувшись после завершения симпозиума в Лос-Анджелес, он случайно увидел программу симпозиума и не обнаружил в списке российской делегации человека по фамилии Дубов. Это заставило его припомнить все детали разговора. Осведомленность Дубова о разногласиях Ефимова с руководителями научных программ насторожила Ефимова. Об этом не мог знать никто из посторонних, так как исследовательская работа Ефимова была засекречена. Это привело Ефимова к выводу о том, что человек, назвавшийся Дубовым, на самом деле является агентом российских спецслужб или находится с ними в тесном контакте. Это и побудило Ефимова проинформировать ФБР об этой встрече.
На мой вопрос, какое отношение имеет эта история к предмету нашего контакта, Джеф ответил, что я сам это пойму, когда получу информацию о том, кто такой Ефимов и какими научными проблемами он занимается. Он сказал, что по показаниям Ефимова был составлен композиционный портрет (фоторобот) человека, который назвал себя Дубовым. Идентифицировать его не удалось. Среди членов российской делегации на нью-йоркском симпозиуме такого человека не было. Джеф передал мне фоторобот Дубова и добавил, что, по сведениям ЦРУ, этот человек как минимум дважды имел контакт с гражданином Саудовской Аравии Мухаммедом Хасаном аль-Джаббаром — эмиссаром арабского миллиардера бен Ладена, финансирующего исламские террористические группировки и движение Талибан. Один контакт был в июле позапрошлого года на международном авиасалоне в Абу-Даби, второй — год назад в Берлине. В настоящее время аль-Джаббар является представителем ОПЕК в России.
