Воловиков молча кивнул – пожалуй, это можно было назвать и светским наклонением головы.
– Господи, как теперь ходить в гараж, просто страшно… Кстати, туда уже можно?
– У вас там гараж? – подключилась Даша.
– Да. Еще дальше, чем там, где бедную девочку… В самой глубине… Меня пропустят?
– Я скажу, чтобы пропустили, – глядя в пол, бросил Воловиков. – Там еще работают.
– Благодарю, а то общественный транспорт, знаете ли… С чего мне начать?
Даша, полуотвернувшись, подмигнула здоровенному рыжему чау. Он брезгливо отвернулся и ушел в глубь комнаты.
– С самого начала, – сказала Даша. – Гуляли с собакой?
– Спускалась с собакой, – она непроизвольно оглянулась на любимца, исчезнувшего с глаз, – и услышала внизу голоса…
– Что? – жадно переспросила Даша. – Значит, еще в подъезде…
– Позвольте, я расскажу по порядку, – вежливо-непреклонно оборвала дама. – Банковское дело, знаете ли, милая, приучает к систематичности… Мы спускались вниз, я имею в виду, я и Герти, в подъезде было тихо, и мужской голос слышался вполне отчетливо. Я бы сказала, довольно возбужденный голос.
И отнюдь не тихий. Впрочем, оттого, должно быть, что он волновался, говорил довольно неразборчиво. Он очень волновался, я уверена. А говорил… Про Сатану, про измену, про кровь. Пожалуй, эти ключевые моменты я бы выделила…
Она сделала короткую паузу, и Даша ринулась в брешь:
– Ключевые моменты – это как? Вы домысливали?
– Милая, в такой ситуации вряд ли стоит «домысливать», – сказала банкирша. – Речь шла о Сатане, о измене и крови – эти моменты определенно главенствовали. А интерпретировать, толковать и домысливать, простите, не собираюсь. Конечно, здесь возможны разные интерпретации. Допустим, измена Сатане карается кровью. Или – Сатана требует измены. И так далее. Я третий раз повторяю: если мне позволено будет выделить ключевые моменты, буду настаивать, что таковыми следует считать «Сатану», «измену», «кровь», – она говорила весьма бесстрастно, словно и в самом деле привычно сводила дебет с кредитом. – Когда мы оказались меж вторым и первым этажами, он, должно быть, нас услышал и замолчал. Пока мы проходили мимо, они молчали. Конечно, если бы девочка стала звать на помощь, я непременно вмешалась бы: терпеть не могу в нашем подъезде всякого…
«Пожалуй, и вмешалась бы», – подумала Даша. По физиономии видно – из тех, кто непременно вмешается ради удовольствия прочесть длиннейшую нотацию. Если, конечно, противник не особо грозен.
Должно быть, дама истолковала ее быстрый взгляд совершенно превратно, потому что поджала губы:
– Заверяю вас, я бы вмешалась. Герти, знаете ли, может вцепиться как следует, а у меня есть привычка носить с собой газовый пистолет – сейчас зима, гулять приходится в темноте…
– Какой? – спросила Даша.
– Пистолет? «Бригадир», – она глянула чуть свысока. – Желаете посмотреть разрешение?
– Ну что вы, – сказала Даша.
Уж у этой-то все бумаги всегда в порядке. А кто-то только что чирикал, будто дамочки предпочитают револьверы…
– Итак, вы их увидели… – сказала Даша.
– Ну, как вы понимаете, я не могла остановиться и долго на них взирать. На помощь она не звала, хоть я и приостановилась, а Герти тянул на улицу… Девочку я рассмотрела лучше, она стояла лицом ко мне, спиной к батарее, а вот мужчина отвернулся, такое впечатление, умышленно, шапка у него была нахлобучена на глаза, воротник поднят… знаете, как в плохом фильме. Даже перчаток не снял.
– А что на нем было, кроме перчаток? – спросила Даша.
– Светло-серое кашемировое пальто, по-моему, самую чуточку великоватое. Самую чуточку, – придирчиво уточнила она. – И норковая шапка, не формовка, завязки четко просматривались. Вот брюки и обувь, простите, не рассматривала… Человек, я бы сказала, респектабельный, если вам понятно значение этого слова…
– Понятно, – сказала Даша. – А внешность?
– Я же только что говорила – поднятый воротник, нахлобученная шапка… Волосы, осталось впечатление, черные. То ли небрит, то ли просто смуглый.
– Кавказец?
– В смысле? Ах да… Не знаю, не знаю. С одной стороны, что-то такое в форме носа, в оттенке волос, в этой, изволите ли видеть, небритости… Но, с другой стороны, ручаться могу, голос звучал совершенно на славянский манер. И еще… – она поколебалась. – Не исключено, у него на правой щеке то ли шрам, то ли ожог. Большой шрам или большой ожог. Опять-таки нечто мельком увиденное, впившееся потом в подсознание, если вы понимаете, что я имею в виду…
– Понимаю, – повторила Даша. – А девушка была – та самая?
– Естественно.
– Как они стояли?
– Я же сказала…
– Я поняла, – терпеливо произнесла Даша. – Она спиной к батарее, он – к ней лицом… Я о другом. Он ее удерживал? Оттеснял к батарее? Как он держал руки?
– Руки… руки… Да нет, вы знаете, кажется, не удерживал. Скорее уж держал руки в карманах.
– Как же вы рассмотрели, что на руках у него были перчатки?
– Что? Ах да… Ну значит, то ли сунул руки в карманы, когда мы проходили, то ли, наоборот, вынул… Не могу же я помнить с фотографической точностью! Но девушку он не удерживал, уверена. Правда, стоял к ней практически вплотную…
– И она не позвала на помощь, не бросилась в вашу сторону?
– Ничего такого. Покосилась на меня мельком и опять уставилась на него. Не думаю, чтобы она порывалась позвать на помощь.
– Ожог или шрам?
– Не знаю. Но какой-то крупный дефект определенно имелся. И что самое странное… – она задумалась, подыскивая четкую формулировку. – Сам облик этого субъекта с чем-то для меня ассоциируется…
– Вы его видели прежде?
– Не знаю, не могу сказать… Но почему-то он для меня ассоциируется с… с понятием «нечто уже виденное». Мне он незнаком, безусловно, не припомню никого с таким шрамом или ожогом…
– Значит, ни брюк, ни обуви не рассмотрели?
– Простите, нет.
– На девушке были шапка и шуба…
– Вот именно. Я же проводила потом милиционеров к… к тому месту. Когда они приехали – должна заметить, не столь уж и оперативно (капитан Черданцев благоразумно промолчал). Шуба, шапка, коса… вот только неизвестно, откуда на ней появился этот шарфик…
– Значит, в подъезде шарфика на ней не было?
– Не было. Могу ручаться. Он бы обязательно бросился в глаза.
– Вы вышли на улицу…
– И прошли меж гаражей на соседнюю. В сквер.
– Долго гуляли?
– Двадцать пять минут. Плюс-минус минута. Я, знаете ли, отношусь ко времени скрупулезно…
– Значит, когда вы их увидели в подъезде, было…
– Из квартиры мы вышли в… после шести пятнадцати, так будет точнее.
– Так… – сказала Даша. – Плюс три-четыре минуты, чтобы выйти в сквер, и там двадцать пять минут… возвращались той же дорогой, да?
– Естественно. Собака, знаете ли, привыкает к определенному маршруту. Едва мы вышли из-за угла, я увидела в луче фонарика… – Даму явственно передернуло. – Узнала ее моментально.
– Сумочка лежала рядом?
– Да, закрытая.
– И было это, скажем… в шесть сорок четыре – шесть сорок пять?
– Примерно так. Когда я прибежала домой и стала звонить в милицию, было без двенадцати семь.
Даша покосилась на Черданцева. Вообще-то дамочка в чем-то и права, первый «луноход» прибыл на место происшествия аж через двадцать пять минут…
– Вы ее до того не встречали? Не из вашего подъезда?
– Что-то не помню. Конечно, всех поголовно я знать не могу, кто теперь знает соседей? Но прежде не видела… И мужчину в нашем подъезде прежде ни разу не встречала.
Дама явственно стала проявлять нетерпение, но Даша, притворяясь, будто не замечает, продолжала:
– Значит, проход меж гаражами ведет на соседнюю улицу?
– Да.
– Можно его назвать «трассой с оживленным движением»?
– Как вам сказать, милая… Вы знаете, пожалуй… Но, точности ради, пользуются им только здешние. Жители близлежащих домов, я имею в виду. Со стороны гаражи выглядят сплошным массивом, нужно знать заранее, что есть проход… По Садовой ходят только автобусы, а по Щорса, параллельной, еще и троллейбусы, люди ходят на остановки и туда, и оттуда… Ну и, конечно, владельцы машин.
«А чтобы влепить гаражики совсем рядом со школой, в свое время непременно нужно было потревожить кое-какие связи, – подумала Даша. – Не бедный народец старался… Ну, какое это имеет значение? Никакого отношения в данный момент…»
– Вы бы узнали его, если встретили? – спросила Даша.
– Пожалуй…
Ну что ж, иногда узнают. А иногда и нет…
– Чем еще могу быть полезна?
Даша непроизвольно огляделась.
– Увы, в квартире я одна, – сказала хозяйка. – Если, конечно, не считать Гертика. Вдовствую, знаете ли, а детей Бог не дал. Простите, но…
– Да, разумеется. – Воловиков сделал Даше знак глазами. – Пойдемте, Екатерина Георгиевна, если там еще оцепление, я вас проведу… А по дороге договоримся насчет приемлемого для вас времени…
