Свет на секунду померк.
И вдруг…
В ватной тишине кто-то знакомый, родной, близкий сказал над самым ухом ровным, нежным голосом:
«Семь часов пятьдесят две минуты».
«Упал на часы в кармане, — понял Женька прежде, чем голос китаянки эхом отозвался в голове: — Точка лин-сюй, третий межреберный промежуток слева, на палец снаружи от края грудины. Паралич сердца…»
Это было последним, что могло спасти: не воспринимавший боли робот на точечные удары по конечностям не реагировал, к тому же при таких молниеносных движениях рук и ног попасть по их точкам было просто невозможно. Корпус же можно было атаковать на его ударе — встречным… только бы хватило сил встать… встать…
Три вездехода и автобус — части специального назначения ФСК «Каскад» — вышли в район предположительного базирования лаборатории «Код» через два часа после звонка Каменева. Операция «Захват» была намечена на девять часов утра. К этому времени к «Маяку» должна была прибыть группа «Воздух» на трех вертолетах. Было решено блокировать подъездные пути, окружить территорию и предложить охране сдать оружие. В случае вооруженного сопротивления предписывалось расценивать формирование как преступную группировку и разрешалось открывать по ней огонь на поражение.
С целью соблюдения секретности операции, ее участники должны были узнать задачу в пути следования. Планировали «Захват» Илларионов, командир «Каскада» полковник ФСК Винокуров и капитан Арнольдов.
Санкция на арест Рахимова была получена накануне. Всю ответственность за акцию Илларионов брал на себя. Опасаясь, что Каменев, выехавший в зону как частное лицо, сорвет операцию, он поднял вертолеты в воздух на двадцать четыре минуты раньше запланированного времени с тем, чтобы успеть оцепить зону до наступления рассвета.
Женька встал. Теперь его внимание сконцентрировалось на груди противника. Движение с шагом влево — корпус вправо… корпус влево — шаг вправо… Так вот почему его походка показалась странной с самого начала! — он двигался, подобно собаке, когда она стряхивает с себя воду: винтом, участками тела, в последовательности уровней с головы до пят! Женька сделал фляк назад, выигрывая секунду, открылся, вызывая удар в лицо, и когда мощный удар прошел по касательной, все же разорвав ему ухо, выбросил «ладонь-копье» в точку лин-сюй, стараясь достать до самого сердца.
Сердце робота сошло с орбиты.
Он опоздал с ответным ударом на полсекунды — этого вполне хватило, чтобы подпрыгнуть и ударить вытянутым носком в кадык, перекрыв трахею.
Перед тем, как закрыться, глаза робота на мгновение ожили, а лицо исказила гримаса боли.
Со звериным криком, мобилизовав последние силы, Женька поставил стопу правой ноги под углом в 45 градусов к линии атаки и, развернувшись, нанес пяткой последний, смертельный удар в ухо.
Противник рухнул во весь рост.
Не устоял на ногах и Женька — упал на колени, уткнулся лбом в стеклянную неживую поверхность и застыл.
Реакция наблюдателей его не интересовала. Каждый вздох и выдох сопровождался адской болью — не то были отбиты легкие, не то сломаны ребра, а скорее и то, и другое. Сказывалось сотрясение — тошнило, болела голова. Женька попробовал встать и обнаружил, что пальцы его не слушаются, а на месте, которого касался лоб, образовалось кровавое пятно. Он перевалился на бок и сел.
Уже никого не было, включая Рахимова. Лишь четверо небритых парней стояли на дорожке у корпуса управления, а с ними майор ВДВ.
Майор достал из кармана брюк Женькин «Макаров» и, передернув затвор, протянул Крильчуку:
— Добей его, лейтенант.
— Почему?.. — шевельнул побелевшими губами Крильчук. — Полковник обещал…
— Полковника здесь нет. Здесь есть майор. Для тебя этого достаточно.
Крильчук оторопело обвел взглядом троих кандидатов, подобно ему согласившихся принять условия «Концерна», по их глазам понял, что любой из них согласится выстрелить вместо него.
Рахимов, а с ним генерал и еще два полковника вышли из корпуса управления и направились к машинам у ворот. Охранники загружали какие-то ящики в фургон.
Крильчук взял пистолет и пошел к сидевшему с безразличным видом Столетнику. Увидев приближавшегося убийцу, тот встал во весь рост. Крильчук остановился в пяти метрах: с этого расстояния он не мог промахнуться. Глаза их встретились, и в этот момент за спиной Крильчука раздался щелчок затвора. Он испуганно обернулся. Майор держал свой пистолет стволом вниз и молча смотрел на него.
— Даю вам десять секунд, лейтенант. И не промахнитесь.
Тяжелые автоматические створы раздвинулись, черное чрево грузового лифта поглотило первую машину. Вторая разворачивалась, подобно океанскому кораблю, бесшумно и медленно.
«Почему я из-за него должен оставаться навсегда з этой мертвой зоне? Я, отец семейства, в расцвете сил, на пороге карьеры, на пороге жизни?.. Все равно… Все равно… Я уже принял условия их игры. Я уже подписал. Согласился. Обратной дороги нет… нет… нет… — Крильчук спиной ощутил направленный на него пистолет майора. — Если не я, то его пристрелит этот десантник, а заодно и меня. Зачем умирать двоим?»
Он поднял пистолет, прицелился Столетнику в грудь и спустил курок…
До последнего момента в нем жила надежда: а вдруг это проверка? Что, если всего лишь проверка, и в пистолете не окажется патронов?
Выстрел оборвал эту надежду. Столетник взмахнул руками, прижал их к груди, покачнулся и во весь рост рухнул на окровавленную твердь.
Бледный, как смерть, Крильчук посмотрел на майора. Тот отошел на несколько метров в сторону ворот, остановился и повернулся к четырем кандидатам в «Концерн».
— Извините, ребята, — сказал он с улыбкой, — по не зависящим от вас причинам прием временно прекращен.
По взмаху его руки с вышки ударила длинная очередь крупнокалиберного пулемета.
«Не нашуметь бы раньше времени», — подумал Каменев, подползая к котловану. Приходилось держать во внимании тыл — он уже высчитал, что часовой проходит вдоль стены с его стороны каждые 8 — 10 минут. В остальное время за «бункером» наблюдали с вышек. Светало быстро. «Когда часовой появится снова, будет поздно, — понял Каменев. — Да отвернись же ты, сучий потрох!» — уставился он на вышку гипнотическим взглядом. Как только тот отвернулся к «Маяку», Каменев броском пересек открытую площадку, преодолев полсотни метров, упал под куст и, отдышавшись, швырнул на проволоку мокрый сук. К его радости, сук завис, замкнув два верхних провода. Все оставалось по-прежнему: либо сигнализация была отключена, либо не предусмотрена вовсе. Стены котлована были крутыми, почти отвесными. Каменев подполз к проволоке и посмотрел вниз. На глубине двадцати пяти метров виднелось ровное, слегка вогнутое дно: либо бетонная крыша из перекрытий на сваях, либо масксетка, и тогда внизу сооружены корпуса. Убедившись, что путь в крытую часть котлована возможен только через «бункер», Каменев сосредоточился на нем. «Прицельная дальность АК-74 — 1000 метров… Не годится — услышат выстрел. Подкараулить часового за углом? Могут заметить с вышек…» Вот-вот должна была появиться смена. Каменев задумал воспользоваться одеждой часового — решение подсказало то, что все охранники были в масках. Решив зайти со стороны ворот — единственного места, которое не просматривалось с вышек — Каменев рванул по лесной чаще, срезая по диагонали. «Только бы продержался Женька», — подумал он. С автоматом нужно было расстаться — на АК часовых не было подствольных гранатометов. Решил, что достаточно пистолета — по крайней мере, на минуту, а это — 750 выстрелов! Он был почти у цели, когда взвыла сирена. То ли он пересек луч сигнализации, то ли тревога была плановой (судя по отсутствию реакции часового), пришлось залечь. Через тридцать секунд створы ворот раздвинулись и с того места, в котором притаился Каменев, стала видна территория за бетонным забором. Из капонира выехал «КамАЗ» с фургоном. «В передней части — отсек с кондиционером для перевозки людей, — вспомнил Каменев показания Громова. — Уходят ведь! Уходят…» К остановившемуся фургону подошел офицер в маске, поднялся на подножку и заглянул в кабину. От ворот до трассы — триста метров узкой открытой дороги с деревьями по обеим сторонам. Не тратя времени на размышления, Каменев побежал за поворот, откуда, по его расчету, машина не должна была просматриваться со стороны «бункера» и вышек. Заняв позицию па самом краю леса, он постарался успокоить дыхание. Как только «КамАЗ» вырулил из-за поворота и оказался вне зоны видимости, нажал на спуск. Машина проехала еще метров десять и села на простреленное колесо. Каменев выстрелил в выскочившего из кабины охранника; водитель рванул машину назад, на несколько секунд на изломе фургон перекрыл ему обзор из кабины и, воспользовавшись этим, Каменев подбежал со стороны пассажирской дверцы.
