В этот самый момент Мортен Мартенс поднимался по лестнице за своим кейсом. «Иного выхода нет, — решил он. — На этот раз вопрос поставлен ребром — деньги или жизнь? И я отвечаю: прежде всего — жизнь. Милая Анитушка, зачем тебе понадобилось обязательно сюда приезжать? Но знай, что я не позволю тебя обидеть, знай, что ты для меня гораздо дороже целой кучи фальшивых фунтов».
Ноги у него все еще дрожали, когда он открывал дверь в спальню и зажигал свет. Итак, купюры? Господи, Боже мой, да ведь они внизу, в чехле от пишущей машинки. Может забывчивость его объясняется тем, что все произошло слишком быстро? Тем не менее он взобрался на кровать. Отпер дверцу шкафа и вытащил пустой кейс. Положил его на кровать, потом открыл. Может, туда что-нибудь положить, вдруг эта скотина купится? Но не слишком ли азартная получится игра? Не слишком ли рискованно так блефовать? Только бы ему вспомнить, куда он подевал пистолет! Утром он с ним поднимался на второй этаж, но вот отнес ли его потом назад? В висках у него стучала кровь, сознание отказывалось работать.
Какие-то книги — скучнейшие сборники стихов и эссе — стояли на полке рядом с платяным шкафом, когда миссис Эймис сдала ему дом, но он добавил к ним несколько собственных. Что ж, в данном случае ему все равно, какой литературой пользоваться. Мортен вдруг осознал, что укладывает в кейс книги. Клюнет ли Фрэнк на эту наживку?
Потом он услышал снизу рычащий, ненавистный голос:
— Эй, старикан, как дела? Ты что там, себе бабки откладываешь?
— Нет-нет, я сейчас, — крикнул Мортен в ответ.
— Кейс был битком набит, сколько я помню с прошлого раза.
Мортен захлопнул портфель и запер на замок. Поднял его, чтобы проверить, достаточно ли он тяжел. Если обман не удастся, он просто скажет, будто забыл, что деньги теперь лежат под столом перед камином. Ни на секунду нельзя забывать, что нож острием приставлен к горлу Аниты. А вдруг этот псих и вправду приведет свои угрозы в действие, потому как не получил полного удовлетворения от Мэрион? А что, если он воспользуется ножом, даже если получит деньги? Словно в бреду, Мортен направился к двери. Ударился левым плечом о комод. Остановился и опустил взгляд. Пистолет! Он лежал на комоде позади здоровенной пепельницы. Там он, разумеется, и пробыл все это время, с тех пор, как Мортен сегодня утром положил его туда, когда нагнулся, собираясь посмотреть, нет ли вора под кроватью. Кстати, Фрэнк, наверное, под ней и лежал, когда он в первый раз заходил в спальню и открывал кейс.
Жаркая волна восторга разлилась у него по всему телу, когда рука его сжала рукоятку пистолета. Надо же, какое чувство уверенности придала ему эта вещь, которую он, в сущности, ненавидел так сильно — это все равно что повстречаться с добрым, старым товарищем, зараженным смертельно опасной инфекцией. Убить, убить! Нет, больше никогда. Пистолет понадобится ему только, чтобы пригрозить, разоружить этого психопата на первом этаже.
— Так куда ж ты подевался, Билл? Может, мне царапнуть слегка?
Сердце у Мортена бешено колотилось, но, как ни странно, исчезла головная боль. И дрожь в коленках пропала. Он снял пистолет с предохранителя и сунул его в правый карман брюк.
— Я иду.
Он сказал это скорее самому себе, чем тому, кто ожидал ответа. Получится ли все так гладко, как он предполагал? Надо сделать все, чтобы Фрэнк убрал нож. И только тогда он достанет пистолет.
Выйдя через коридор на лестницу, Мортен вдруг понял, что ему следует предпринять. Язык! Фрэнк уже признал, что ни бельмеса не рубит в шведском. Ну и пусть его думает, что в шведском. Мортен медленно спускался, держа чемоданчик в левой руке. Огонь в камине медленно отсвечивал в половицах нижней комнаты. Мортен понял, что у него появился шанс спасти не только Аниту, но и деньги. Если Фрэнка не удастся купить с первой попытки, разве нет у него в запасе других фокусов? У него-то, у Мортена Мартенса, специалиста по подделкам, фальсификациям и подлогам? Неужели только пистолет виной тому, что он почувствовал свое превосходство. Или то, что прошла головная боль? А может, все дело в том, что в конечном итоге этот молокосос абсолютно во всем ему уступает — и в возрасте, и в умении соображать, и в опытности?
Он ступил на последнюю ступеньку и оторвал взгляд от половиц. Его глазам открылась все та же жуткая мизансцена. Двое актеров по-прежнему сидели на диване перед столиком с кружками, к которым так никто и не притронулся. Анита была неподвижна и смертельно бледна, а Фрэнк все так же держал нож у нее под ухом. Мортена вновь охватила дрожь. Он подумал, что если ему и удастся кого уговорить, так только самого себя.
И тогда он тихо сказал:
— Анита, прежде чем я открою кейс, сделай вид, что ты потеряла сознание.
— Говори по-английски, черт побери! — взревел Фрэнк.
— Я сказал всего лишь, что ей нечего опасаться.
— Ха! Да она от страха в трусы намочила, и я должен тебе доложить, что у нее для этого есть все основания. Верно, сучка?
Мортен так и не понял, дошел ли до Аниты смысл его слов.
— Давай-ка убери машинку со стола. И поставь на ее место кейс. Сколько там?
Этот молодчик слишком хитер для него. Мортен не решался подойти ближе к дивану, боясь, что Фрэнк с перепугу совершит непоправимое:
— Очень много. Дело только в том, что все они фальшивые.
— Ладно, не трудись. Я фальшивых денег на своем веку повидал. Бабки, что я видел в кейсе утром, настоящие.
Мортен остановился между камином и маленьким столиком. До дивана было метра три-четыре. Он поставил кейс на пол, снял со стола машинку. Потом положил на него кейс, сунул руку в левый карман брюк и достал связку ключей. Так и не решившись вынуть предмет, лежавший в другом кармане. Он знал, что если бы был отличным стрелком, ему удалось бы вывести Фрэнка из игры одним выстрелом. А ведь он сам находился на линии огня — в прямом смысле этого слова. И чувствовал спиной жар от камина. На фоне пламени он ощущал себя мишенью при стрельбе по силуэтам. Да, он недооценил этого стервеца. И все же нужно было действовать, и действовать немедля.
Он вставил ключ в замок и поднял взгляд. Постарался придать лицу испуганное выражение.
— Анита! Эй!
— Что за дела, Билл?
— Ты разве не видишь, что бедняжка лишилась сознания?
— Точно, как-то она обмякла вся.
— Дай ей чаю.
И тут Фрэнк Коутс захохотал длинным, раскатистым хохотом:
— Да пошел ты со своим чаем! Открывай-ка лучше кейс. А если еще какую муру придумаешь, я ее, ей-же-ей, резану.
Дрожащими руками Мортен нажал кнопки замков. Громко щелкнул, крышка чемоданчика открылась. Мортен совсем откинул ее обратной стороной к дивану. Может, Фрэнк слегка ослабит хватку? Точно, он убрал руку от плеча, но все же нож еще находится в непосредственной близости от Аниты. Голова у нее откинулась на спинку дивана. Отлично, малышка, отлично. Но только этого мало. Мортен почувствовал, как со лба у него покатились капли пота.
— Поверни портфель так, чтобы я бабки мог увидеть.
— Тебе бы лучше другую тару для них подыскать.
— Верно, старикан. А то буду выглядеть, как заправский оптовый торговец. Возьму-ка я сумку твоей дочурки.
— Тогда тебе придется за ней самому сходить.
— Ты что, думаешь, я вчера только родился? — глаза за толстыми стеклами очков грозно блеснули. Фрэнк оторвал взгляд от ножа, и, осмотрев стену, остановил его на полу перед камином. — Нет, возьми-ка лучше этот короб, что стоит под столом.
— Это футляр для пишущей машинки.
— Блестяще. Значит, теперь я выступлю в роли поэта.
— Ты не сможешь этим футляром воспользоваться, — твердо сказал Мортен.
— С чего бы это?
— С того, что в нем и так полно денег.
— Кончай воду мутить!
Внезапно Мортен понял, что у него появился новый шанс. Он наклонился, сбросил сверху газеты, взялся за ручку и поставил футляр на стол рядом с кейсом.
— Видишь, какой он тяжелый?
— Ага. Ну-ка открой его. И переложи туда бабки, пачку за пачкой, чтоб я проконтролировать мог.
На сей раз Мортен открыл крышку на себя, так чтобы у Фрэнка проявилась возможность заглянуть внутрь. Но этот маневр оказался излишним, пачки сами по себе посыпались на стол.
Фрэнк вытянул шею.
— Боже!
— Вот видишь. Просто у меня деньги всюду валяются, под диваном, в подполе, на кухне. Жаль только, что все купюры поддельные.
Фокус-покус удался. Деньги вообще, а огромные кучи купюр в особенности, любого альтруиста могут привести в экстаз. Фрэнк поднялся, ватное тело Аниты боком скользнуло со спинки на ложе дивана. Фрэнк с ножом в руке все еще находился в непосредственной близости от нее, но замешательство и любопытство уже стали овладевать им.
— Нет, тут что-то не то. Разве у кого-нибудь может быть столько башлей?
— Верно, не может. Но не забывай, что они фальшивые.
