По крыше передвигались люди. Блэк заметил троих, хотя допускал, что людей может быть и больше. Даже мощная штатовская оптика не позволяла на таком расстоянии разглядеть их лица или одежду. Но диверсант не сомневался, что видит перед собой наблюдателей. Кто еще мог быть на крыше самого высокого здания, кроме них. «Следят, суки», – губы диверсанта сложились в зловещую гримасу. Но присутствие наблюдателей, как и опасность быть обнаруженным, не поколебали его решимости, лишь сделали еще более осторожным.
Блэк сполз с выдвинутой платформы на крышу фургона, а оттуда спрыгнул на землю, затем обошел машину и, взявшись за ствол одного из прислоненных к борту срубленных деревьев, медленно опустил его на землю. Помня о допущенной в ельнике ошибке, он снимал и укладывал деревья очень аккуратно. Полностью расчистив вырубленную в березняке амбразуру, Блэк вновь взобрался на ремонтную площадку аварийного фургона и снова навел бинокль на крышу диспетчерской башни. Теперь вместо трех наблюдателей он увидел лишь одного. Но тот вел себя достаточно спокойно, и, что стало для Блэка самым важным, в его руках не было оружия. «Ни черта они не заметили, – успокоил себя диверсант. – Иначе бы ко мне со всех сторон уже неслись машины спецназа». Он все же быстро оглянулся вокруг, но вместо мчащихся по летному полю машин с бойцами спецназа увидел вырвавшийся откуда-то из-за облаков и устремившийся к земле сноп ярко горящего пламени. «Осветительная бомба!» – пронзила сознание диверсанта первая мысль. Несколько раз он становился свидетелем того, как штурмовики федеральных войск, атаковавшие ночью лагеря чеченских боевиков, сбрасывали на их позиции осветительные бомбы. Блэк схватил за цевье лежащий рядом с ним автомат, собираясь спрыгнуть на землю. Но следующая пришедшая ему в голову мысль оказалась более рациональной: «Почему днем?! Да и какой смысл летунам сбрасывать на меня осветительную бомбу. Врезали бы управляемой ракетой». Тем временем летящий по небу огненный шар скрылся за лесом, и почти сразу же из-за пелены облаков вырвались еще два точно таких же слепящих шара. Блэк уже увидел, что огненные шары летят вовсе не в его сторону, а вслед за этим пришло и понимание происходящего. «Тепловые ловушки! – сообразил он. – Опасаются «Стрел» и «Стингеров», вот и запускают тепловые ловушки! Пускайте, пускайте. От «Стрел» вы, может быть, и отобьетесь, а вот от моего «Копья»…» С неба донесся нарастающий авиационный гул, и диверсант разом оборвал поток своих мыслей, превратившись в стрелка-гранатометчика, сосредоточенного лишь на поиске и поражении цели.
Засучив штанину, Блэк вытащил из-за голенища ботинка свой боевой нож, на лезвии которого засохли несмытые потеки крови, и полоснул по нитям маскировочной сети. Распоротая сеть разъехалась по линии разреза и, скользнув вниз, открыла нацелившийся на аэродром гранатомет.
Когда оставшуюся на площади толпу журналистов, обвешанных микрофонами, фото– и телекамерами, заслонила стена деревьев, Кудрявцев перешел на бег. Справа глухой стеной тянулся бетонный забор, слева – опушка леса. Иногда Евгению приходилось преодолевать заросли густого подлеска и не в меру разросшиеся кусты, но он делал это легко. Подмосковные заросли не шли ни в какое сравнение с дебрями уральской тайги. Где-то через километр лес отступил, и Евгений с удивлением для себя обнаружил, что бежит по торной дороге, заросшей высокой травой, на которой с трудом, но все же угадывалась бывшая автомобильная колея.
Составленный из плотно подогнанных друг к другу железобетонных плит забор закончился тремя врытыми бетонными столбами, от которых начинались линии проволочных заграждений. Кудрявцев задержался на несколько секунд на месте соединения бетонного и проволочного ограждений, убедился в их целостности и побежал дальше. На контрольно-следовой полосе действительно не было никаких следов, кроме отпечатков птичьих лап да сорванных ветром пожелтевших листьев. Ряды колючей проволоки тоже выглядели нетронутыми, как и пропущенные сквозь них и различимые только с близкого расстояния тончайшие проволочные нити сигнальной системы. «Чтобы попытаться в одиночку преодолеть такую систему, надо быть настоящим безумцем, – сказал сам себе Кудрявцев. – А Блэк далеко не безумец. Да и система не срабатывала».
Боковым зрением армейский разведчик зафиксировал полет запущенной тепловой ловушки, а следом за первым еще два огненных шара, вынырнувших из-за облаков. «Значит, индийский лайнер заходит на посадку», – мысленно отметил он и чуть увеличил скорость. Подтверждением этому предположению стал настигший его рев авиационных двигателей. Кудрявцев побежал еще быстрее и, миновав первый поворот, позволил себе оглянуться. На взлетно-посадочную полосу величественно заходил четырехмоторный белоснежный лайнер. Самолет уже выпустил шасси. Через несколько минут они должны были коснуться покрытия взлетно-посадочной полосы.
Рев двигателей становился все нестерпимее. Диверсант, для которого тишина и безопасность являлись тождественными понятиями, болезненно поморщился. Он не любил шума, по крайней мере до открытия огня. Повернув голову направо, Блэк увидел, как распластавший свои широкие крылья огромный самолет невесомо опустился на взлетно-посадочную полосу и побежал по ней навстречу уготованной ему судьбе. Опустились тормозящие закрылки, взревели в реверсивном режиме турбины четырех авиационных двигателей. Лайнер начал торможение. «К черту ждать!» – Блэк сдернул с шеи бинокль и, швырнув его себе под ноги, приник к окуляру оптического прицела станкового гранатомета. Его руки привычно нащупали рукоятки механизма наведения. Ствол гранатомета двинулся навстречу приближающейся цели. На мгновение сетка прицела накрыла несущийся по взлетно-посадочной полосе самолет, но он тут же вырвался за границы прицельного круга. Скорость цели была еще слишком высока. Словно хобот огнедышащего дракона, гранатометный ствол двинулся в обратном направлении.
Рев двигателей внезапно изменился, и Кудрявцев сообразил, что пилоты индийского лайнера включили реверс. Это означало, что самолет индийского премьера совершил посадку. Но Евгений не стал оглядываться, чтобы убедиться в этом. Увиденное впереди прочно приковало к себе его внимание. Желтое пятно, просвечивающее за деревьями, которое он первоначально принял за желтую листву, оказалось вовсе не листвой. Ветер, дующий со стороны летного поля, слегка раскачивал росшие вдоль опушки молодые деревья, но пятно оставалось неподвижным. «Что же это? – удивленно спросил сам у себя Кудрявцев, устремляясь вперед, и внезапно понял: – Грузовик!» На опушке, в березовом подлеске, стоял выкрашенный желтой краской грузовик аварийной службы электросетей с поднятой рабочей платформой. А оттуда целилось в сторону летного поля жерло установленного на платформе орудия, и оно поворачивалось. Мозг Евгения мгновенно связал катящийся по взлетно-посадочной полосе самолет и поворачивающийся вслед за ним ствол орудия. Сознание пронзила ужасная догадка: «Он собирается стрелять по самолету!!!»
Армейский разведчик живо представил, как кумулятивная граната врезается в борт авиационного лайнера: столб огня пронзает тугоплавкий алюминиевый корпус, прожигает пластиковую обшивку, сжигает заживо оказавшихся у него на пути людей, ряды авиационных кресел и внутренние переборки салона. Капли расплавленного металла и куски горящей обшивки разлетаются в разные стороны, поджигая то, что еще не успел сжечь столб раскаленного пламени. В какой-то момент огонь добирается до топливных баков, взрываются керосиновые поры, и то, что еще мгновение назад было самолетом, разлетается по летному полю горящими обломками. Конец…
Евгений не видел расположившегося на поднятой платформе стрелка. Но в данный момент самым важным было не взять диверсанта, а помешать его выстрелу. Кудрявцев на бегу рванул из-под куртки свой «Вектор» и, направив пистолет в переднее колесо грузовика, нажал на спуск.
Блэк сосредоточил все свое внимание на катящемся по взлетно-посадочной полосе самолете. Левая рука судорожно крутила рукоятку горизонтального наведения. Диверсант интуитивно чувствовал, что поворачивающийся ствол орудия догоняет быстро тормозящий самолет. Вот сетка прицела наехала на стабилизаторы хвостового оперения и поползла дальше, сдвигаясь к центру фюзеляжа. Когда под пересечением шкал гранатометного прицела оказалась самая широкая часть фюзеляжа, Блэк перенес правую руку на гашетку управления огнем: «Пора».
В этот момент справа раздался совсем непохожий на выстрел хлопок, а следом за ним еще два. Кабина грузовика вдруг клюнула к земле. Фургон и выдвинутую платформу ощутимо качнуло, и Блэк, теряя равновесие, непроизвольно дернул за гашетку…
Пуля специального патрона, с пятидесяти метров пробивающая титановый бронежилет, буквально разорвала автомобильную покрышку вместе с баллоном камеры. В ту же секунду Кудрявцев двумя выстрелами продырявил второе переднее колесо. Осев на простреленных шинах, грузовик накренился в земле. Но заметить этого Евгений не успел, потому что, оглушенный раскатом грома, отпрянул в сторону. От выдвинутой платформы в сторону леса вырвался сноп огня, а к аэродрому устремилась стрела дыма. Она пронеслась над рядами проволочных заграждений, отклонилась вниз и, не дотянув до взлетно-посадочной полосы, врезалась в землю с сопровождающейся грохотом ослепительной вспышкой белого пламени.
