— Он, — беззвучно подсказал Чудо-юдо, который, должно быть, лично знал Ахмад-хана.
Я приложил руку к груди и поклонился.
— Да благословит Аллах мир и достаток в доме Ахмад-хана!
— Аллах милостив, все в руках его, — степенно ответил тот.
— Здоровы ли вы, благородный хан, ваши жены, дети и родственники?
— Благодарение Аллаху, здоровы.
— Светлейший шейх Абу Рустем ежедневно молит Аллаха о вашем благоденствии. И надеется, что предложения, с которыми он обращался к вам, найдут должный отклик.
— На все воля Аллаха. Если ему будет угодно, чтобы мы приняли предложения Абу Рустема, мы их примем. Но Аллах не запрещает людям сомневаться в выборе мирских решений.
— Будет ли мне позволено узнать, какие сомнения испытывает досточтимый хан в отношении предложений моего господина? Ахмад чуть пошевелил губами. Лицо его оставалось каменным и мрачноватым.
— Гарантии, — сказал он после минутной паузы, — вот что заставляет меня сомневаться, почтенный Рахмон. Какие у меня гарантии? Мир и отдохновение в чужой стране, обещанные твоим господином, могут оказаться миражем в пустыне. Уважаемый Абу Рустем предлагает мне восемьдесят процентов от того, что уже находится у меня в руках. Да, сейчас у меня сложное положение, и есть
опасность, что люди, которые сейчас летят к нам на вертолете из Кандагара, недостаточно честны. Но они обещают мне, что, отдав им ту вещь, о которой мы оба знаем, я смогу наладить свои отношения с Талибаном, не пренебрегая своим достоинством и не нарушая заветов предков. И мне не придется вести жизнь изгнанника.
— Светлейший шейх понимает ваши опасения, уважаемый Ахмад-хан. Но те люди, что сейчас приближаются к нам по воздуху, как представляется моему господину Абу Рустему, лгут. По сути дела, они просто предлагают вам отдать им задаром вещь, стоящую двадцать миллионов долларов. Знает ли уважаемый хан, каким влиянием на талибов и их вождя Омара они пользуются? И есть ли у них вообще какое-либо влияние? Светлейший шейх полагает, что почтенный Ахмад-хан, известный своим прямодушием и привыкший судить о людях по себе (мне показалось, что Чудо-юдо явно льстит своему собеседнику), излишне доверился словам этих людей.
— Ахмад-хана, случалось, упрекали в подозрительности, — сказал властитель, — но еще ни разу — в доверчивости. Я не езжу в Кабул и даже в Кандагар, но хорошо знаю, что там происходит и чего стоят люди, которые послали вертолет.
— Тогда, вероятно, почтенному Ахмад-хану известно, что эти люди обращались с теми же предложениями к его младшему брату Хамиду?
Ахмад-хан помрачнел. Видать, с брательником он и впрямь не очень ладил.
— Клянусь Аллахом, — сказал он ужас как сурово, — что, если твоими устами была произнесена клевета, я пришлю твою голову Абу Рустему.
По моим скромным подсчетам, моя беседа с ханом продолжалась уже больше пяти минут. Пора бы Васе выйти на исходную и пустить в дело ГВЭП. Но его влияние никак не проявлялось. Либо что-то заело в аппарате, либо…
Несколько длинных пулеметных очередей разорвали гробовую тишину заброшенного кишлака.
«Нарвались!» — меня так дернуло, будто раскаленную проволоку протащили от уха до уха прямо через мозги. Но Чудо-юдо, контролировавший меня, тут же рявкнул где-то внутри моей головы:
— Не паникуй! Пока все идет в рамках предусмотренного. Ваня, Валет и Болт отвлекают душманье от Васи. Сейчас он ведет тебя в режиме «В», то есть дает внешнюю имитацию. Но картинку можно держать еще пять минут, не больше. Поэтому…
И вдруг голос Чудо-юда исчез. Так отрубается телефонная связь, если перерезать провод. Но тут-то не было никакого провода! И я понял: «джикеи», должно быть, уже на подлете и, возможно, уже запеленговали новые частоты моей микросхемы и перебили передачу Чудо-юда.
Но подумать об этом я успел лишь на какие-то мгновения, поскольку что-то опять мигнуло в глазах и сразу после этого лицо Ахмад-хана приобрело странное выражение. Он явно не понимал, что случилось.
— Шайтан! — вырвалось у него.
Хорошо, что у меня никогда не было привычки принимать желаемое за действительное. Более того, имелась определенная традиция думать о ситуации хуже, чем она есть на самом деле. Наверно, это меня и спасло в данный момент.
Изменение в лице Ахмад-хана и секундное замешательство были вызваны вовсе не тем, что Васин ГВЭП заработал в режиме «У», который требовал заметно меньшего расхода энергии, чем режим «В», и, перестав рисовать имитационную картинку, с малого расстояния принялся управлять поведением Ахмада. Если бы я в это поверил, то не успел бы воспользоваться маленькой форой, и меня замочили бы в кратчайшие сроки.
Но я не поверил. Хотя очень хотелось.
Наверно, не поверил потому, что мне показалось: обрыв связи с Чудо-юдом, который говорил за меня на языке пушту, — неудача фатальная. А потому надо действовать совсем безоглядно, желательно побыстрее.
Я выдернул ПСМ, укрытый под курткой и броником, как раз в тот момент, когда первый испуг от некоей трансформации, происшедшей со мной, у Ахмада уже прошел и он цапнул рукоять тяжелого автоматического «кольта», сдавленно прошипев:
— Шурави! Шайтан…
Теперь вся его лопотня была для меня сущей ахинеей, и, хотя он произнес не только эти два слова, я, кроме них, ни шиша не понял. И не собирался понимать, потому что сумел сковырнуть предохранитель всего на секунду раньше, чем Ахмад. Некогда, когда моя шкура с начинкой Брауна готовилась к первому путешествию на Хайди, Капитан поучал: «Ребята, всегда, если есть возможность, уходите с направления выстрела влево. Обязательно выиграете пару секунд, если противник держит пистолет правой рукой. Правая рука идет вправо медленнее, чем влево».
Так или иначе, но влепить свою 5,45 в прикрытую только камуфляжем мохнатую грудь Ахмада я успел несколько раньше, чем он смог послать по моему адресу свою 11,43.
— Ы-ых… — Хан хватанул воздух и плавно завалился на бок вместе с «кольтом».
Амбал, стороживший дверь в ближнем предбаннике, с силой толкнул дверь ногой и влетел в дверь, но не успел вскинуть «АКМ». Уж очень быстро я сумел отреагировать и нажать спуск. Аж два раза. Детину отшибло к стене и боком завалило поперек двери. Три метра я перелетел, как снаряд, — за секунду. Ухватился за приклад, выдернул автомат из лап убиенного и вовремя откатился из дверного проема, куда моджахеды из внешнего предбанника (должно быть, не очень соображая, что могут пригробить Ахмад-хана, если бы он был еще жив) без промедления начали шмалять. Туча пуль — эти бараны по полрожка лупанули в две очереди — влетела в дверь. От досок полетели щепки — у «АКМ», если кто не забыл, калибр 7,62, пули довольно крупные. Несколько штук впиявилось в тушу Ахмад-хана, а остальные пошли гулять от сводов и стен. Меня один звук рикошета бросил на пол, но тут следом за очередью караульщики — мать их за ногу — еще и гранату в ханские покои зафинделили. Нет, я бы таких козлов, если не сказать хуже, в охрану не взял!
Мне очень повезло, что гранату кинули торопливо, опасаясь налететь на ответ из комнаты. И очень хорошо, что я еще до этого освободил правую руку, запихнув в карман ПСМ, а автомат еще не успел взять. Иначе времени не хватило бы. Щелк! Это чеку выдернули и рычаг отпустили. Шмяк! Это граната шлепнулась на земляной пол и откатилась к моей морде. Цап! Фр-р! Пошла обратно, падла! Бу-бух!
Осколок или два искорками отметились на потолке, дверь, и без того изрешеченная пулями, слетела с петель и свалилась на труп амбала.
Но самое полезное, что сделала граната, а точнее, воздушная волна взрыва,
— во всем подвале посшибало «летучие мыши», висевшие и в обоих предбанниках, и в «приемном зале».
Конечно, то, что лампы разбивались и разлившийся по полу керосин образовал горящие и чадящие лужи, нельзя было бы назвать положительным фактом, но зато изменение освещенности и перемещение света в нижнюю часть комнаты помогло мне увидеть то, чего я раньше не видел. Поскольку света от пылающего на полу керосина заметно прибыло, я увидел у стены, чуть сбоку от трупа Ахмад-хана, металлический предмет. Коробка! Прямоугольный параллелепипед квадратного сечения примерно 25х10х10 сантиметров. Black Box! Правда, коробка была явно не черной, а скорее ржаво-стальной. Но я помнил, что где-то в недрах советских «почтовых ящиков» коробку обварили со всех сторон трехмиллиметровой сталью. Неужели действительно она? А если нет?
Почему нет? Если бы меня хотели надуть, то хан не стал бы прятать ее за спиной, а наверняка выставил бы на видное место. И торговался бы только для вида, не упрямо. Видать, хан все-таки принес ее сюда. То ли потому, что боялся оставить под чужим присмотром, то ли потому, что собирался передать ее посланцу Абу Рустема, если бы тот дал ему нужные гарантии. Наверно, так бы оно и случилось, но технические неполадки все испортили.
Коробка стояла прямо напротив дверного проема, а я — справа от него, прижимаясь к стене. Всего ничего — трех метров не было. Но о том, что бывает с людьми, которые в этом подвале оказываются напротив двери, красноречиво напоминал труп Ахмад-хана, которому в дополнение к моей пульке впороли еще штуки четыре, причем одну очень эффектно — в самый центр лба. Коробка ему, естественно, уже была не нужна, но и мне были не нужны пули. Керосин, растекшийся по полу, мог сильно облегчить подручным хана эту работу.
